суббота, 5 марта 2016 г.

Тема дня

Тема дня

Красные султаны

Posted: 05 Mar 2016 12:01 AM PST

Они гарантировали полное подчинение своих территорий Москве. Исполняли любые поручения. Клялись в вечной верности. А им позволяли за казенный счет наслаждаться жизнью и править своими народами.


06.08.1963. Фидель Кастро (крайний слева) и первый секретарь ЦК компартии Узбекистана Шараф Рашидов беседуют с чабаном
Фото: РИА Новости

17 января 1938 года на сессии Верховного Совета СССР депутат Мир Джафар Аббасович Багиров, первый секретарь ЦК компартии Азербайджана, внезапно обрушился на наркома юстиции СССР Николая Крыленко:

— Если раньше товарищ Крыленко большую часть своего времени уделял туризму и альпинизму, то теперь отдает свое время шахматной игре. Нам нужно все же узнать, с кем мы имеем дело в лице товарища Крыленко — с альпинистом или наркомом юстиции? Не знаю, кем больше считает себя товарищ Крыленко, но наркомюст он, бесспорно, плохой. Я уверен, что товарищ Молотов учтет это при представлении нового состава Совнаркома.

Республиканским чиновникам не дозволялось критиковать московских товарищей, союзных министров. Тем более Крыленко — историческая фигура, один из тех, кто брал власть в октябре 1917 года! Но выступление Багирова — не личная инициатива, а высочайшее поручение. Сталин мог бы просто избавиться от Крыленко, но предпочел немного поиграть. Министр подвергся депутатской критике! Надо реагировать… Крыленко сняли с должности, арестовали и расстреляли.

Шерсть личная и колхозная

Именно в те дни в Москве на пленуме ЦК обсуждались «перегибы» в репрессивной политике. Главный партийный кадровик Георгий Маленков укорил первого секретаря ЦК компартии Азербайджана Багирова: «Ты расстреливаешь списками, даже фамилий не знаешь».

Тот быстро нашел оправдание: «Окопавшиеся в аппарате враги сознательно путали документы». Упрекали хозяина республики вовсе не за расстрелы. За то, что ленился их оформлять. Сталин ему благоволил, сделал членом ЦК. Начались лучшие годы жизни Багирова. В Баку его смертельно боялись.

«Багиров — человек с тяжелым, нелюдимым взглядом, вкрадчиво‑властным голосом, а по натуре уголовник, — вспоминал председатель Госплана СССР Николай Байбаков, поработавший в Азербайджане. — Скольких прекрасных людей погубил он».

Республика переживала тяжелые времена. В секретной справке Комитета партийного контроля при ЦК говорилось: «В связи с невыполнением плана по указанию Багирова в массовом порядке проводилось насильственное изъятие скота, находящегося в личной собственности колхозников, рабочих и служащих. Отобранный скот передавался колхозам и зачислялся в план развития общественного животноводства. При заготовке шерсти Багиров дал противозаконное указание брать шерсть из матрацев и подушек, принадлежавших колхозникам, рабочим и служащим».

Лев Мехлис
Мир Джафар Багиров

Багиров против Мехлиса

В 1948 году Министерство государственного контроля СССР получило сведения о том, что азербайджанские руководители строят себе дачи, за казенный счет устраивают там подсобное хозяйство и торгуют выращенными фруктами и овощами.

Министр госконтроля, бывший сталинский помощник Лев Мехлис отправил в Баку группу ревизоров. Руководил группой заместитель министра госконтроля Емельянов. Выявить факты барского поведения высших чиновников, привыкших к полной безнаказанности, труда не составило. Сегодня это назвали бы коррупцией, тогда говорили о злоупотреблениях.

Мир Джафар Багиров вместе с преданными помощниками выискивал возможность контригры.

«Багиров понял, что спасения ему нет, — вспоминал Байбаков. — И пошел на подлую провокацию… Багиров организовал Емельянову поездку в Махачкалу с одной из бакинских красавиц, а сам тут же обо всем доложил Сталину, к письму приложил интимные, красноречивые фотографии».

Вождь ценил Мехлиса. Лев Захарович признавал авторитет только одного человека — Сталина. Когда отстаивал более жесткую позицию, позволял себе возражать и самому вождю. Сталин, кстати, не обижался, видя, что Мехлис старается быть большим сталинцем, чем сам генсек. Но Мехлис, полагая проверку в Баку рядовым делом, не согласовал ее с вождем. А тот не любил самодеятельности. Зато ценил, когда подчиненные честно выкладывали друг про друга все, что знали плохого. Благодаря этому соперничеству Сталин выяснял, у кого какие слабые места.

Багиров доложил первым, и вождь занял его сторону. Руководившего проверкой заместителя министра госконтроля сняли с должности. Другого заместителя министра убрали за то, что он «в непристойной, развязной форме допустил грубые выпады против т. Багирова, обвинив его без всяких к тому оснований в провокационных действиях по отношению к работникам министерства».

Мир Джафар Багиров торжествовал. Откровенно издевался над московскими контролерами. Наказал своих подручных, засомневавшихся в его способности одолеть любого аппаратного противника:

— Некоторые решили, что Багиров закачался, и повели себя беспринципно. Ну что же, они долго сидели в президиумах. Больше сидеть не будут.

Хозяин Азербайджана, конечно же, был бесконечно благодарен Сталину и вовсе перестал считаться с московскими чиновниками. Вошел во вкус… На сообщение о приезде из Москвы заместителя союзного министра по фамилии Козлов отреагировал развязно:

— А Баранов не приезжает?

Подарки и угрозы

В более поздние времена точно так же два десятилетия единолично правил Узбекистаном Шараф Рашидович Рашидов. Его сила состояла в умении поддерживать добрые отношения с максимально большим количеством высокопоставленных чиновников в Москве. Гостей старались хорошо принять и ублажить. Когда в Ташкент прилетало высокое лицо, на грандиозном обеде Рашидов говорил просто и скромно:

— Сегодня солнце второй раз взошло над Узбекистаном — к нам приехал наш дорогой и любимый…

Шараф Рашидович ощутил в себе писательский дар, писал поэзию и прозу. Дружил с главными редакторами московских литературных журналов, с секретарями Союза писателей СССР. Отправлял им фрукты и вино. Щедро — за казенный счет — принимал в Ташкенте, поэтому в Москве, отмечая очередное творение за подписью Рашидова, не скупились на хвалебные рецензии. С пустыми руками ответственный работник из Узбекистана не уезжал. Подарки везли круглый год. Даже весной доставляли дыни и виноград, которые всю зиму заботливо хранились в подвалах.

Рашидов не мельчил. Не просил встречной услуги за только что оказанную любезность. Важно было повсюду иметь друзей, которые предупреждали бы любую неприятность. Шараф Рашидович предпочитал не сражаться с врагами, а заводить друзей. Критику в адрес республики он считал личным оскорблением.

Тем более что на Востоке критика воспринималась как предвестие освобождения от должности. Один из ветеранов советской журналистики вспоминал, что в Узбекистане нельзя было местным начальникам говорить, зачем приехал. Особенно если редакция поручала написать критический материал — могли в плов или водку подсыпать анаши. Журналист просыпался в отделении милиции и понимал, что его профессиональная карьера завершилась.

Собственный корреспондент «Правды» написал несколько критических статей об Узбекистане — о том, что школьников и студентов месяцами заставляют работать на хлопковых полях, они пропускают занятия, а от тяжкого труда болеют. Рашидов назвал корреспондента «врагом узбекского народа». Прилетевшего в Ташкент правдиста встретили враждебно: «Это представитель газеты, которая чернит узбекский народ, обливает его грязью?»

«Рашидов был коварным, — писал главный редактор «Правды» Виктор Афанасьев, — по-восточному изощренным, льстивым по отношению к верхам, за что пользовался огромным уважением и доверием Брежнева, который любил посещать Узбекистан. Рашидов был непримирим к своим оппонентам».

Ссориться с ним никто не рисковал. Брежнев к нему прислушивался, и Шараф Рашидович мог подставить ножку за милую душу. Заместитель председателя Совета министров России Евдокия Карпова, отвечавшая за легкую промышленность, покритиковала Узбекистан:

— Все понимают, как важно поднять качество швейных изделий. Оно во многом зависит от качества сырья. Основные поставки хлопка идут из Узбекистана. К сожалению, качество хлопка низкое и продолжает ухудшаться.

К Карповой подошел Рашидов:

— Вы вылили много грязи на Узбекистан. Братский узбекский народ оскорблен, и этого он вам не простит!

В 1980 году старший помощник Генерального прокурора СССР Алексей Бутурлин был командирован в Узбекистан расследовать некоторые дела министерства внутренних дел республики. Рашидов выставил московских гостей.

Почем хлопок? За счет чего устраивались пышные приемы и дарились дорогие подарки?

Партийные секретари гуляли не на зарплату. И представительские расходы им не полагались — не было такой статьи. Поэтому обкладывали данью хозяйственных руководителей. Брали и наличными, и борзыми щенками. Система поборов была вертикальной — от республиканского ЦК до сельских райкомов. Нижестоящие тащили деньги вышестоящим. Вышестоящие брали, чтобы передать еще выше.

Безудержная лесть в отношении хозяина страны и подарки высшим чиновникам открывали возможность запускать руку в казну.

Шараф Рашидович сделал ставку на выращивание хлопка и каждый год сулил увеличить поставки. Хлопок был невероятно нужен стране, особенно военной промышленности. Рашидов получил две звезды Героя Социалистического Труда, десять орденов Ленина и даже Ленинскую премию — собрав все ордена, не знал, чем себя еще порадовать.

А в реальности это была афера. В документах значились огромные цифры будто бы собранного, но не существующего хлопка-сырца. Как потом выяснилось, государство ежегодно обманывали примерно на шестьсот тысяч тонн. Таким образом, из казны крали сотни миллионов рублей. А в Ташкенте полмиллиона горожан жили в землянках, без водопровода и канализации.

На эти деньги республиканская элита вела сладкую жизнь. Рашидов создал прочную систему личной власти. Раздал хорошие должности всем близким. Только в аппарат республиканского ЦК пристроил 14 родственников. Важные посты — только своим.

КГБ бессилен

Всемогущий глава КГБ СССР Юрий Андропов даже не смог отстоять назначенных им председателей республиканского Комитета госбезопасности. Рашидов выживал их из республики.

Осенью 1974 года Юрий Владимирович отправил в Ташкент генерала Эдуарда Нордмана, которого хорошо знал и которому доверял. Новый председатель КГБ с трибуны пленума ЦК заговорил о коррупции. Рашидов возмутился. Андропов сказал генералу: «Чего ты вылез на трибуну? Ты мне живой нужен».

Рашидов не хотел, чтобы в Москву уходила информация, которую он желал скрыть. Нордман, который всю войну провел в партизанском отряде в Белоруссии, рассказывал мне, как Рашидов умело выжил его из Ташкента.

В Москву пошла анонимка: «Пока весь народ республики беззаветно трудится на уборке хлопка, председатель КГБ развлекается». Нордман выяснил, что анонимку подготовили в его собственном аппарате… Генерала вызвали в Москву:

— Тебе надо уезжать из Узбекистана.

— А что произошло?

— Мог бы и не спрашивать. Рашидов поставил вопрос.

Нордмана отправили советником в ГДР.

— Ну не мог же я из-за Эдуарда сталкиваться с Шарафом Рашидовичем, — извиняющимся тоном в своем кругу говорил Андропов.

Следующий председатель КГБ Узбекистана, генерал Левон Мелкумов, тоже пришелся не ко двору, был освобожден от должности и отправлен в представительство КГБ в Чехословакию.

После смерти Брежнева Юрий Владимирович хотел взять реванш.

Попытки разобраться, что происходит в Узбекистане, выявили картину тотального взяточничества в партийно-государственном аппарате. Но московские чекисты натолкнулись на спаянное сопротивление. Эмиссаров центра ловили на ошибках и глупостях. Борьба с коррупцией была поручена республиканскому аппарату КГБ, но там служили родственники местных партийных руководителей, в том числе самого Рашидова.

Развеять в пух и прах!

Смерть Сталина и арест Берии, который покровительствовал Багирову, поставили точку в его блистательной карьере. Обитая в политической провинции, он не распознал стремительного хода событий. А хозяину Азербайджана припомнили всё. Секретарь ЦК Михаил Суслов обиженно заметил:

— Работники ЦК побаивались ездить в Азербайджан.

Багиров не привык к роли оправдывающегося. Десятилетиями он сам презрительно разил с трибуны врагов народа. А зал послушно внимал. И вдруг все поменялось. Человек, к которому подчиненные обращались как к живому божеству, превратился в ничто. На бакинской городской партийной конференции поэт Самед Вургун призвал:

— Мы должны развеять в пух и прах легенду, миф о Багирове. Этот миф, эту легенду создали подхалимы, что, мол, он имел когда-то заслуги, что он даже критиковал нас любя. Какое любя, когда он душил каждого живого человека! Садист не может иметь хороших черт.

На республиканском партсъезде о Багирове высказался второй секретарь ЦК Виталий Самедов:

— Он мял людей, давил, душил, молотил, компрометировал, снимал и выгонял…

Никто не смел задаться главным вопросом: как получилось, что палач 20 лет руководил республикой и никто не смел ему слово сказать поперек? Что же за система сложилась в стране?

26 апреля 1956 года Багирова приговорили к расстрелу. Двадцать лет он карал людей за преступления, которые они не совершали. Теперь его самого поставили к стенке «за контрреволюционную и террористическую деятельность». 7 мая президиум ЦК КПСС утвердил приговор. Президиум Верховного Совета СССР отклонил прошение о помиловании. 23 мая «Правда» сообщила, что приговор приведен в исполнение.

«Темное это дело»

И счастливые дни Рашидова закончились со смертью его покровителя Брежнева. Но Шараф Рашидович ушел из жизни раньше, чем его успели снять. Большой некролог подписали все руководители Узбекистана. Пройдет совсем немного времени, и все они не только потеряют свои высокие кресла, но и окажутся за решеткой…

У многих возникло подозрение, что Рашидов умер не своей смертью. Его ждали крупные неприятности — минимум отставка, максимум — тюрьма. Его преемник на посту первого секретаря ЦК сядет. Так что же, Рашидов не стал дожидаться, когда за ним придут, и совершил самоубийство? А может, его заставили это сделать, чтобы он не мешал очистительной операции Андропова в Узбекистане?

— Не знаю, почему он ушел из жизни, — говорил мне Егор Лигачев. — По официальной версии — болезнь сердца. Он производил впечатление человека, пышущего здоровьем.

Рафик Нишанов, который был секретарем ЦК компартии Узбекистана, уверял меня, что Шараф Рашидович умер своей смертью. Поехал на поезде в Каракалпакию, и ему стало плохо с сердцем — не выдержал грозивших разоблачений. Но и сейчас, когда разговор заходит об обстоятельствах его смерти, люди замолкают и многозначительно качают головой: темное это дело.

* * *

Драматические судьбы восточных властителей — сюжет для авантюрных романов. Но главное другое. Считалось, что они прочно привязали свои республики к России, потому им и отдавали на откуп целые территории со всем народонаселением. Они же так убедительно клялись в верности! Говорили: только прикажи, все исполним! На Востоке это умеют: вместе на вечные времена! Но оказалось, что такие вожди — ненадежная опора. Вотчины царьков отсоединились от Москвы при первой же возможности.

Леонид Млечин
журналист, историк

Минфин против доктора

Posted: 04 Mar 2016 11:01 PM PST

Здравоохранение во время кризиса пойдет под нож.


Глава Минфина Антон Силуанов в очередной раз выступил за урезание расходов антикризисного плана, сославшись на нехватку денег в резервах правительства. В числе прочего, министр предложил почти в 3,5 раза сократить прописанные в программе траты на здравоохранение — с 45,8 до 13 миллиардов рублей. Эта идея вызывала резкую отповедь со стороны медицинского сообщества и некоторых чиновников: к примеру, президент Национальной медицинской палаты Леонид Рошаль назвал планируемое сокращение «преступлением», а депутат от КПРФ Сергей Обухов попросил проверить министра Силуанова на профпригодность. Рошаль также предупредил, что в условиях недостаточного финансирования медицины исполнение рекомендаций Минфина приведет к ухудшению положения больных и «резкому росту недовольства в обществе».

В последний день февраля премьер-министр Дмитрий Медведев, несмотря на отсутствие консенсуса в правительстве, все же подписал антикризисный план. Но судьба предусмотренных в нем расходов на здравоохранение, как и многих других пунктов, от этого ничуть не прояснилась. На данный момент в плане распределено порядка 470 млрд рублей бюджетных средств; при этом его общая стоимость, как сообщалось ранее, может доходить до 880 млрд. Большая часть мер по поддержке экономики, прописанных в документе, в графе «источник финансирования» пока что имеют либо прочерк, либо «звездочку», означающую, что деньги на их реализацию в кабмине будут искать по ходу. «Звездочкой», в частности, отмечены все антикризисные расходы Минздрава, касающиеся лекарственного обеспечения населения: от помощи ВИЧ-инфицированным больным до реализации программ поддержки отечественных производителей медикаментов.

Читайте также:   13 ударов Медведева: правительство готовится изъять у граждан более 2 трлн рублей

Ранее помощник министра финансов Светлана Никитина подчеркивала, что считать рекомендации Минфина попыткой сократить госрасходы на здравоохранение некорректно: речь в них идет не об основных бюджетных ассигнованиях на 2016 год (около двух трлн рублей), а только о дополнительных антикризисных тратах. Заявки Минздрава при нынешних трудностях с бюджетом, по ее словам, «могут быть удовлетворены лишь частично». Между тем все несколько сложнее:  у ведомства Силуанова есть собственные фундаментальные разработки в области оптимизации системы медицинского страхования, и они могут обрести особую актуальность в свете неспособности государства отвечать по своим социальным обязательствам.

В прошлом году Научно-исследовательский финансовый институт (НИФИ) при Минфине подготовил программу по масштабному сокращению бюджетных трат на бесплатные медицинские услуги для населения. В документе предлагалось, в частности, уменьшить число коек в стационарах, начать предоставлять полностью бесплатное лечение только льготным группам населения, а для работающих россиян ограничить число бесплатных посещений терапевта (8 раз в год) и установить лимит на вызовы скорой помощи (4 раза в год). Фактический конец бесплатной медицины в России, по мысли экспертов НИФИ, должен повысить эффективность системы ОМС и в конечном счете даже снизить нагрузку на население, а бюджет сможет каждый год выигрывать до 350 млрд рублей. Впрочем, представители медицинского сообщества оказались не в восторге и от этой программы:

«Где лечатся авторы этого документа? Может быть, начать внедрять все с Минфина?», — писал Леонид Рошаль о предложениях НИФИ.

Еще один актуальный риск в сфере здравоохранения касается оборота лекарственных средств. По сведениям «Коммерсанта», Минпромторг предлагает отказаться от регулирования цен на дешевые лекарства из перечня жизненно важных — так в ведомстве собираются поддерживать отечественных фармацевтических производителей, полагая альтернативный способ — субсидии — неэффективной и кратковременной мерой. По данным ФАС, многие российские предприятия, выпускающие препараты из списка ЖНВЛП в нижнем ценовом сегменте (до 50 рублей), находятся в тяжелом положении из-за низкой рентабельности: 197 видов лекарства уже сняты с производства, в ближайшее время с рынка могут исчезнуть еще 160 препаратов. Существенная часть международных производителей прекратили поставки в Россию после девальвации рубля. Если денег на субсидии в бюджете все-таки не найдется, правительство окажется перед выбором: игнорировать риск возникновения дефицита дешевых лекарств или позволить производителям поднять цены, что может привести к удорожанию продукции более чем на 30%.

Глава Минздрава Вероника Скворцова выступила категорически против отмены регулирования цен на  лекарства в условиях падения реальных доходов населения. Предлагая вместо этого стимулировать производителя на бюджетные средства, Скворцова исходит из следующей посылки: «Дело в том, что мы все надеемся, что те трудности, с которыми мы столкнулись, финансовые и экономические... временные», — цитирует министра ТАСС. В Минфине на скорое восстановление российской экономики, напротив, никто не надеется — отсюда множество довольно радикальных предложений по урезанию трат. И пока все говорит в пользу того, что чем дальше, тем больше власти будут прислушиваться именно к этой позиции: не исключено, что в ближайшие годы объемы финансирования здравоохранения в России будут неоднократно пересмотрены.

Арнольд Хачатуров
Фото: РИА Новости

За власть Советов

Posted: 04 Mar 2016 10:01 PM PST

Пожалуйте в очередь за свиными костями!

Разные общественные круги заявляют о своих предпочтениях в выборе мироустройства. Тоже, естественно, разных. Но большинству населения РФ по душе именно тот вариант, который в РФ и реализован. Это наводит на размышления — тоже разные. Самое первое: хорошо это или плохо? Были студенческие опросы и в Америке: что есть патриотизм? У нас у большей части: «Гордимся быть гражданами страны, сделавшей то-то и то-то», у них у большей: «Стыдимся быть гражданами страны, сделавшей то-то и то-то». Исайя Берлин, знаменитый оксфордский философ родом из России, заметил по тому же поводу: принадлежность к группе, общине, нации проявляется прежде всего в том, что, если кто-нибудь из членов этого единства «делает что-нибудь гадкое, я не только осуждаю это — мне стыдно. А стыдно может только быть, если родственник это делает. Или кто-то очень близкий. Если какой-нибудь политический арестант предал других — им было стыдно. Стыдно, потому что они были братья. Только за братьев можно стыдиться, братьев и сестер». Коллективизации, ГУЛАГа, не говоря о таких мелочах, как Днепрогэс или Рыбинское водохранилище, трудно не стыдиться: как ими гордиться, вообще непонятно.

В последнее время настойчиво выставляется явлением, достойным подражания и возрождения, все советское: мощь, мораль, искусство, быт. За вычетом недолгого в 90‑х годах периода разочарования в итогах коммунистического правления, когда люди вгляделись в прошлое и стали обзывать СССР «совком», оно и прежде не давалось в обиду. Объяснение довольно очевидно. У Ахматовой есть стихотворение «Стансы», 8 строчек. Вторая строфа: «В Кремле не надо жить — Преображенец прав./Здесь зверства древнего еще кишат микробы:/Бориса дикий страх, и всех Иванов злобы,/И Самозванца спесь взамен народных прав». Преображенец — Петр I; Иванов внушительнее считать с конца, от Грозного; Самозванец — Лжедмитрий. Написано в 1940‑м, когда ностальгируемая сегодня советскость распустилась последним перед большой войной пышным цветом в диапазоне от физкультурных парадов до Финской кампании, захвата Прибалтики и Катынского расстрела поляков. Вот и выбирай.

У страны, складывавшейся последовательно и долго, особенно такой многолюдной, как Россия, выбор и содержание истории не бывают случайны, ни тем более капризны. Ахматовское перечисление кремлевских царей не поэтическая вольность, а сконцентрированная фиксация фактов. Предполагать, что среди них мог быть Король-Солнце или Фридрих Барбаросса или Наполеон Бонапарт, — трата времени на пустые вымыслы. На химическом заводе, куда я попал после института, мне однажды поручили рассчитать, не помню какой, второстепенный технический процесс. Как всякий негодный солдат, который больше норовит показать, что что-то делает, чем сделать, я сказал начальнику техотдела: я вот такие-то нормы заложу. Он буркнул: давай-давай. Через некоторое время я прибавил, что: а вот здесь я заложу нормы такие-то, и услышал то же «давай». Часа через полтора опять сунулся со своим «заложу нормы», он ответил: «Давай. Чего заложишь, то и вытащишь». Сперва мне все это показалось забавным эпизодом, но, вспомнив позднее, понял, что эти слова — эпиграф к жизни.

История сложилась и предлагает только апробированные уже формы. Если 14‑летнего мальчишку не очень-то удается обломать под намеченный образец, то смешно думать, что можно направить такое сообщество или, если угодно, существо, как страна с более чем 1000‑летней судьбой, в русло, ею еще неизведанное. Из изведанных же налицо или общественные режимы ахматовского списка, или столь же отдаленные новгородского вече и пугачевского бунта. Но это — где? Это — когда было? Тот человеческий материал весь истрачен. Недавний же, СССР, — тут, руку протянуть. А главное — что советский строй был родной, желанный, заслуженный испытаниями. Ведь это в первый раз в истории перемены направлялись не на то, чтобы низы, забитые, нищие, темные, хоть сколько-то приподнять до верхов, а чтобы всех уравнять до низов. А заодно и всё: мораль, искусство, быт — в результате каковой комбинации мощь целиком отходила к государству. Разумеется, процент доставался и низам — в виде песен на слова Лебедева-Кумача, знамен и социалистического реализма в целом.

Относительно возврата к советскости я не ощущаю в себе желания протестовать. Кого тянет снова ступить на этот шлях, милости просим. Один раз попробовали, результатов вкусили, каждый следующий будет тот же, только раз от разу все более тухлый. Сейчас мы живем в период, когда никто и ничто, включая Саваофа и космических пришельцев, не может показать пальцем ни одному гражданину РФ на что-то и сказать: правда вот здесь. Единственное, что мы за несколько последних лет освоили, — это что правды нет. В принципе можно и так. Временно сработает. Но что заложишь, то и вытащишь. Скажешь: нет, этого я не имел в виду, это либералы прицепили, Госдеп, жидобандеровцы. Не обманывай себя: хочешь советского — получи, в лучшем виде. В виде картин Александра Герасимова, в виде бронзовых статуй его любимого натурщика Сталина, в виде неторопливой очереди за свиными костями по 90 копеек килограмм.

Анатолий Найман
поэт, прозаик

Воркута плачет

Posted: 04 Mar 2016 11:01 AM PST

Город простился с погибшими на «Северной».


Фото: Петр Шеломовский, специально для «Новой газеты»

В церкви Иверской Божией матери пахнет не ладаном, а лекарствами. Врачи «скорой» то и дело капают в пластиковые стаканчики корвалол и дают пить женщинам во вдовьих кружевных платках. Платки повязаны поверх шапок — в Воркуте лютый мороз.

Храм на площади маленький, шесть гробов сюда не внести. Так что только свечи и слезы. Панихиду служат по всем 36 погибшим на шахте «Северная» — и по шахтерам, и по спасателям. Четверых предали земле еще в понедельник. С шестерыми прощаются сегодня, в пятницу. Больше хоронить некого — 26 горнякам братской могилой стала шахта.

Друг друга в Воркуте знают все, так что поминают сегодня в городе если не родных, то знакомых или друзей.

— Надо же, всех знал, всех, смотрю вот на фото — все лица знакомые, — качает головой мужчина, принесший цветы на гражданскую панихиду. Проходила она, как и в понедельник, в здании местного спорткомплекса — самом вместительном в Воркуте. В шести гробах — пятеро спасателей — Павел Шакиров, Александр Белокобыльский, Владимир Петров, Сергей Смыченко, Евгений Цурков — и шахтер Александр Адамов, погибшие 28 февраля при третьем взрыве. Вдоль стены — фото 26 не вернувшихся горняков.

В открытых гробах лишь шахтер Адамов и горноспасатель Петров. Над его обожженным почти дочерна лицом склоняется женщина. На фото рядом он улыбчивый и молодой — Петрову было 44 года.


Фото: Петр Шеломовский, специально для «Новой газеты»

Короткую панихиду служит епископ Сыктывкарский и Воркутинский Питирим. Между делом — сверху, с галереи видно — прокручивает ленту новостей на смартфоне. Произносит короткую речь о том, что страна никогда не забудет имена погибших. Дьякон украдкой подает ему список имен — а ну как владыка захочет зачитать... Но обходится без перечислений — владыка читает очередное стихотворение собственного сочинения, которые он так любит выкладывать «Вконтакте». К микрофону идет глава МЧС Владимир Пучков. Говорит о героизме и о том, что горноспасатели «в сложных условиях: при нулевой видимости и угрозе повторных взрывов» пожертвовали собой и выполнили долг.

«Сделали выбор и шагнули в вечность», — красиво завершает речь Пучков. В ней нет ни слова о том, кто отдал мужчинам, лежащим перед ним в гробах, приказ идти на смерть.

И только врио губернатора Коми Сергей Гапликов догадывается сказать, обращаясь к родственникам погибших: «Прошу у вас прощения за то, что мы не смогли их уберечь».

На улице очередь — зал не вмещает всех желающих. Лепестки цветов на снегу, охапки роз в руках.

— Не надо мне денег, верните мне мужа, — вдруг заходится в крике женщина, которую увещевают родственники. Ее уводят куда-то в машину.


Фото: Петр Шеломовский, специально для «Новой газеты»

На шахте «Северная», перед входом, установлен огромный крест. По обе стороны от него — 26 фотографий. Плач и крик стоят над черной толпой: этим вдовам некого похоронить.

— Вернись ко мне, пожалуйста, — лепечет женщина, гладя фотографию мужа.

— А они 23 февраля с мужиками не отметили, на смене был. Сказал, 26-го отметят, — объясняет другая. А я 25 числа только в час дня из Москвы приехала, а без пятнадцати три от него пропущенный звонок был. Это ведь уже тогда...

Михаил Момот стоит у фотографии брата Константина. У того осталось четверо детей — две девочки, два мальчика. Старший на Донбассе, младший инвалид детства.

Чуть дальше у фото Вячеслава Трясухо, обнявшись, три женщины — вдова и две дочери. Те самые женщины, которые первыми рассказали в сетях о превышении метана и о том, что взрыв был прогнозируемым. Они упрямо борются за наказание виновных. Но сейчас они просто плачут. До последнего не верили, что надежды нет.

Читайте также:  36 жертв аварии на шахте «Северная»: в республике объявлен траур. Почему работала шахта, получив сигналы об угрозах взрыва за 22 дня до трагедии

Все покрывает крик матери. На фото мальчишка 1989 года рождения. Не разобрать, что  кричит мать, ее силой подводят к бригаде «скорой», женщина-врач обнимает ее, они обе плачут. В Воркуте траур.

Татьяна Брицкая
собкор в Заполярье
Воркута

«Пушки — в зад!»

Posted: 04 Mar 2016 03:02 AM PST

Почему экс-лидер легендарной группы «Ноль» Федор Чистяков не поехал в Крым на гастроли.


Фото с официального сайта Федора Чистякова

Чистяков, наверно, единственный человек в стране, который не знал, что произошло между Россией и Украиной. Пришлось узнать. 4–5 марта должны были состояться его концерты в Крыму, но их не будет. «Я просто не смогу поехать туда веселиться, — сказал Чистяков. — Мне невесело, я крайне расстроен». И тут же получил ответную реакцию: «Сдох Феденька, прогнулся под хохлов, которые ему пальчиком погрозили. Стал в один ряд с Макаревичем и Немцовым. Пополнил ряды пятой колонны. Ну что, господа правдолюбцы и либералы, радуйтесь. Вашего полку прибыло».

Это неправда. Один из самых оригинальных русских музыкантов, человек со сложной, изломанной судьбой, Чистяков принципиально не занимает ни ту, ни другую сторону. Если что-то и выбирать, то точно не ненависть.

— Что все-таки произошло с вашей непоездкой в Крым?

— Если честно, я вообще был не очень в курсе украинской ситуации. То есть помнил, что там были какие-то трудности, но думал, что все уже в порядке, все позади. Тем, кто не знает меня близко, в это трудно поверить, но тем не менее это так. Проблемы начались, когда я опубликовал анонсы концертов. Не буду говорить об оскорблениях, их можно пропустить мимо ушей, но я понял, что общество и сейчас очень сильно разделено по этому вопросу. А когда отменил концерты, пошла вторая серия в том же духе: упреки, ненависть, гнев, оскорбления. Люди с обеих сторон находятся на пределе эмоций, все готовы порвать друг друга. Все — наши, украинцы, даже из США пишут. Мутная ситуация какая-то, нехорошая.

Помню, в 1990-е было пруд пруди магазинов, где продавались диски с программным обеспечением — Адоб, Виндоуз, все что угодно. Стоило это 100–200 рублей. Все как надо: целлофан, наклеечки, даже голограммы с надписями о том, что все права защищены. Легальный магазин, все в порядке. Но я понимал, что тут что-то не то, не могут эти программы стоить по сто рублей. А для большинства в этом не было никакой проблемы. Раз государство допускает существование такого магазина, значит, оно берет на себя ответственность. Но есть еще одна сторона вопроса: а что думает правообладатель? Понятно, что ничего хорошего: упаковка есть, права защищены, а на самом деле обеспечение-то пиратское. Ситуация с Крымом напоминает ситуацию с пиратским диском. Вроде бы да, поезжай, все нормально, а оказывается, в мире другое мнение по этому вопросу. И получается, что когда ты едешь туда, то становишься в оппозицию по отношению к кому-то, и когда не едешь — тоже. Все очень болезненно, как открытая рана. Я отказываюсь в этом участвовать.

— Но ведь крымская проблема существует не сама по себе, она упирается в тему патриотизма. А если оглянуться на то, что играл «Ноль» в 1990-х, то ничего более русского и патриотичного в нашем роке просто невозможно себе представить.

— Не в патриотизм она упирается, это просто очередное столкновение интересов двух сверхдержав. А патриотизм — струнка, на которой играют пропагандисты. Говоря проще, вопрос в том, где чьи ракеты будут стоять, а все остальное — захватывающий спектакль с морем крови.

Что касается «Ноля», то хоть одну патриотическую песню мне назовите. «Улица Ленина»? «Ехали трамваи умирать»? «Человек и кошка»? «Русский рок-н-ролл», может быть? А вы дослушивали текст до конца?

Уставать по жизни дал Бог долю мою,

и я, как положено, устаю.

Уставал, когда работал и когда ходил в школу,

а теперь устал от этого рок-н-ролла.

Все это либо горькая ирония, либо истерика на грани суицида. Вспомните русскую классику, то, что у нас в генах, в коде нации. Она ведь депрессивная до предела. «Идиот», «Преступление и наказание»… Там что ни герой, то надломленный человек, человек на грани. Да что говорить — я и сам такой. Моя жизнь легко вписалась бы в любой роман Достоевского.


Фото с официального сайта Федора Чистякова

— Но имидж, имидж… Есть известное видео, где вы играете перед балтийскими моряками. Баян, тельники, песня такая душещипательная про все родное… Просто как в кино про Великую Отечественную. Подставь какой-нибудь пропагандистский лозунг в титры — и вперед, в массовую ротацию.

— Да, я помню эту запись. Это были времена, когда группа «Ноль» только появилась, ее продвижением занимался Андрей Тропило. Приехали в Ропшу, Андрей посадил меня и говорит: «Давай играй что-нибудь!» А рядом морячки какие-то из училища тусовались, их подогнали, усадили слушать, как я пою. Но опять же если говорить о тексте, то он довольно-таки андеграундный. Вроде бы типичная русская песня, ля-ля-ля, березки, осинки… Но вообще-то там содержание совершенно другое, если вслушаться: «Наши мысли, как гангрена, нам мешают вечно жить. Наши чувства, как полено — не поднять, не опустить». Что ж тут патриотического?

По большому счету у «Ноля» патриотических песен, вот таких прямо, чтобы ура-патриотических — и не было никогда. Взять, допустим, «Буги-вуги» Майка Науменко, которую я пел на мотив «Варшавянки». «Варшавянка» — польско-российский революционный гимн 1905 года, а пою я о том, что мы любим буги-вуги и идем танцевать. Из всего этого складывается довольно иронический образ: мы идем на вечеринку в жуткий мороз, в валенках, да еще под революционный марш. Вот так мы ходим на вечеринки. Это карикатура, шарж. При чем здесь патриотизм или антипатриотизм? Никто об этом даже не думал. В то время я вообще мало думал о том, что конкретно хочу сказать, а больше чувствовал. Эта песня, как и многие другие, — просто импульс, ощущение от времени и пространства.

— …А еще была песня «Пушки — в зад!». На первый взгляд пацифистская, но уж больно издевательский там у вас голос. Я вспомнил о ней, когда увидел, как вы один за другим выкладываете у себя в фейсбуке антивоенные ролики. Это позиция или тоже просто импульс такой?

— Ролики появились по вполне конкретному поводу. Как раз в результате ситуации с Крымом. Знаете, какая реакция была на мое решение не ехать туда? Море ненависти. Больше всего ужасает, что люди и от тебя этого ждут. Ты должен обязательно кого-то порвать, встать на чью-то сторону, определиться и начать мочить налево и направо. В ответ я предложил вспомнить, а каким он был, этот рок, который вы так любите. Послушайте песню Шевчука «Не стреляй!», песню Цоя «Я объявляю свой дом безъядерной зоной». Есть там хоть капля ненависти? Кстати, песня «Я объявляю свой дом безъядерной зоной» несет в себе очень важную мысль: мы не можем изменить мир, не можем даже существенно повлиять на события, нравятся нам они или нет. А вот отвечать за себя, распоряжаться собой — это уже реальнее. Герой Цоя объявил себя безъядерной зоной. Каждый может это сделать, если захочет. Я уверен, что война начинается внутри человека, и закончиться она должна там же.

— И внутри вас это происходит?

— Да.

— Несколько лет назад вы дали душераздирающее интервью о том, что все уже в прошлом и теперь остается просто жить по инерции. Взгляд был потухший, грустный, даже музыка у вас особого интереса не вызывала. И вдруг совсем недавно появилось чувство, что вы очнулись от морока. Вышел альбом, скоро выйдет еще один. Песни бодрые, живые, энергия прет. Что с вами такое произошло?

— После моего возвращения на сцену в 1997-м, когда начался постнолевский период, мне было очень сложно, меня по определению рассматривали таким, каким я когда-то был, и ждали того, к чему привыкли, того, что уже слышали. Люди обожают приклеивать ярлыки. Русский Сид Вишес, русский Джим Моррисон… Пошел я, например, на интервью к одному тележурналисту, а он говорит: «Федор, скажите, вот 1980-е — это были такие крутые времена, ведь правда же, вы жаждете туда вернуться, ведь это же было по-настоящему что-то великое?» Я говорю: «Да нет, все было не так радужно, был ряд серьезных проблем». — «Нет-нет, что вы. Было здорово, это такие волшебные времена». И так далее. И каждый раз приходилось доказывать, что ты не верблюд, причем порой безуспешно.

Все это вызывало ощущение глубокого дискомфорта, у меня были сложные отношения с самим собой. По большому счету только году к 2009-му я стал приходить в себя. И даже после этого было трудно, все было как-то не так, неправильно, у меня были музыкальные идеи, которые, мягко говоря, не очень согласовывались с реальностью. Но дальше стало легче, я стал лучше понимать, что мне на самом деле нужно, а сейчас у меня уверенности еще больше. Никому ничего больше доказывать не надо, все уже состоялось, есть новый материал, у него свои почитатели, есть старый, с ним тоже все в порядке, он никуда не денется. Все встало на свои места. Этот процесс занял почти двадцать лет.

— Пока вы так мучительно и долго искали себя, мир сильно изменился. Двадцать лет назад главной музыкой был рок, а сейчас это уже архаика, глубокое ретро. Почти музейная музыка. Хотя по большому счету ничего принципиально нового и революционного так и не появилось. Кого ни возьми из звезд, постоянно натыкаешься на ваших коллег по ленинградскому рок-клубу.

— Действительно, были времена, когда все модно было играть в стиле рок: классика в стиле рок, джаз в стиле рок. Сейчас все изменилось с точностью до наоборот, теперь рок играют в стиле джаз, в симфонической аранжировке, на баянах, как мы это делаем в проекте «Аккордеон-рок». Не знаю, меня это не очень травмирует, я об этом вообще не думаю. У нас и раньше не было стремления держаться за какой-то стиль или чему-то соответствовать, просто играли и всё.

А что до рок-клуба, то я всерьез считаю, что это была своего рода «могучая кучка», как в XIX веке у композиторов. Все они примерно в одно время появились, дружили или, по крайней мере, были знакомы. Ни до ни после ничего подобного не было. Мне кажется, что с рок-клубом та же история. Это явление, продиктованное самим временем. Люди набрали силу благодаря тому, что были причастны к той эпохе и стали ее частью. Но эпоха ушла, и глупо ждать, что появится второй Гребенщиков или Кинчев. Чтобы играть рок в 80-е годы, надо было конкретно идти против ветра. Ты почти наверняка попадал в черный список. Глупо даже сравнивать с тем, что мы имеем сейчас. Все другое. Есть чарты, соцсети, множество инструментов для продвижения… Возникла совершенно другая реальность с другими смыслами. Я не говорю, что это плохо, просто нельзя ее мерить старыми мерками.

Вот была, например, в наше время ресторанная музыка. И все ее дружно презирали. В кабаках работали профессиональные музыканты, которые играли советскую и не только эстраду исключительно ради денег. Рокеры находились в жесткой оппозиции к этому. Для меня и для музыкантов «Ноля» ресторан — это было что-то ругательное. Играть там, где люди едят, — что может быть хуже? Но потом-то времена поменялись, открылись клубы, которые по сути дела и есть рестораны, и все в них играют, мы тоже. Раньше было очень важно, что мы не попса, некоммерческие музыканты, не продаемся. Но если деньги получаем, значит, коммерческие. И так далее. Самоощущение меняется.

Произошло то, что и должно было произойти. Та важность, которую мы придавали рок-н-ролльной идеологии, была временная и кажущаяся. Все это уже не имеет значения. Имеет значение, какой ты человек и что делаешь.

— Так в итоге изменения к лучшему или наоборот?

— С одной стороны, налицо явный кризис перепроизводства. Еще в конце девяностых, когда я заходил в магазин компакт-дисков, там были тысячи наименований, невероятное количество музыки. Ощущение, как будто находишься в какой-то культурной помойке, это черная дыра, куда все летит и летит. Помните, в 1982-м Гребенщиков спел про «море информации, в котором мы тонем»? Сегодня это звучит смешно. Какое море? О чем это он вообще? Вот сейчас действительно море, сейчас мы тонем.

Помню, как мы ждали когда-то выход нового альбома «Пинк Флойд». Это что-то невероятное, огромного значения событие. А теперь ткнул пару раз по ссылкам, и вот тебе их полная дискография. Люди всю жизнь работали, а потом — раз, и все это исчезает в цифровом потоке, ощущение ценности резко падает. А как может быть иначе, если ежедневно на пользователя валится такое количество информации? Заходишь к себе в почту и тебе какие-то баннеры показывают — иди сюда, купи вот это. Естественно, люди устают, им уже ничего не нужно. Поэтому аудитория и уменьшается, даже у звезд. Она распределяется на всех артистов, а их теперь очень много. Я вообще думаю, что общемировых и даже общенациональных звезд в этой ситуации уже быть не может. Только нишевые. Единого поля нет.

— То есть ничего хорошего нас не ждет?

— О том, что ждет, я не знаю, а положительный момент в этом есть. Когда находишься в информационном вакууме, кажется, что ты в центре Вселенной, она вращается вокруг тебя, а ведь это не так, это ложное ощущение. По большому счету легко нам было в 1980-е быть первыми парнями на деревне, когда всего было мало, вообще почти ничего не было. Нужно было погрузиться в информационный поток, чтобы понять, что мир большой, очень большой, и ты далеко не в центре его. И звезды наши не вселенского масштаба, они локальные, маленькие. Это отрезвляет, дает более правильное понимание жизни.

Ян Шенкман

Христос остановился в Ставрополе

Posted: 04 Mar 2016 02:02 AM PST

На процессе об оскорблении верующих один из потерпевших выступил от имени всего православного христианства.

В Ставрополе суд рассматривает дело Виктора Краснова, который обсуждал в интернете правдивость Библии и существование Бога. Уголовное дело было возбуждено по ч. 1 ст. 148 российского Уголовного кодекса — «Публичное оскорбление религиозных чувств верующих». Эта статья появилась в российском УК сразу после суда над панк-группой Pussy Riot. Дело Краснова обещает стать не менее громким: в нем есть и странная экспертиза, и повестки о явке в центр «Э», и психбольница. Причем потерпевшие участвовать в суде не хотят: на недавнее, пятое по счету, судебное заседание их пришлось доставлять приводом. О том, как небольшой спор в интернете перерастает в очередной политический процесс, — соб. корр. «Новой» Евгений Титов.

Домострой

Это была совершенно обычная дискуссия, коих на просторе Рунета ежедневно случаются миллионы. На сайте «ВКонтакте» в сообществе «Подслушано Ставрополь» выложили забавную запись: «Моя мама говорит, что в семье должна быть я главной, т. к. я женщина, а брату, что он должен жену свою держать в еж(о)вых рука(ви)цах, т. к. он мужчина». Комментарий к этой записи оставил пользователь Дмитрий Бурняшев: «Всякому мужу глава Христос, жене глава — муж». Ему поддакнул пользователь Александр Кравцов.



Зато на комментарий едко среагировал ставропольский житель Виктор Краснов, зарегистрированный «ВКонтакте» как Виктор Колосов. Фразу Бурняшева он обозвал непарламентским словом, хотя и не матерным. В ответ ему напомнили про Библию и Евангелие, и на этом дискуссия закончилась. Но пользователю Бурняшеву показалось мало, и он продолжил: «В следующий раз аккуратнее с выводами и громкими фразами».

С таким положением дел Краснов не согласился, назвав Библию «сборником еврейских сказок» и еще одним нехорошим словом. В ответ Кравцов выложил цитату из Закона об оскорблении чувств верующих, и дискуссия разгорелась с новой силой. Вскоре Дмитрий Бурняшев и Александр Кравцов оскорбились настолько, что принесли в полицию заявление на Краснова. А затем дома у Краснова прошел обыск, включилась следственная машина. И в конце 2015 года Следственный комитет по Промышленному району Ставрополя предъявил Краснову обвинение по ч. 1 ст. 148 УК РФ «Публичное оскорбление религиозных чувств верующих».

Униженные и оскорбленные

Что Виктор Краснов оскорбил верующих, показало заключение Северо-Кавказского центра судебной экспертизы. Причем из трех экспертов лингвист — лишь один, и занимается он экспертной деятельностью с 2014 года. Остальные — психологи-психофизиологи. В этой экспертизе, поверьте, есть что почитать. К примеру, Краснов в споре с оппонентами писал про еврейский религиозный праздник Песах, который обозначил как «Пейсах». В словаре Ожегова про этот праздник ничего не сказано, зато, как пишут эксперты, есть про пейсы. Причем слово «пейсы» у Ожегова поставлено в предложный падеж: «пейсах». На этом основании фразу Краснова о «празднике Пейсах» и определение в словаре о еврейских пейсах эксперты воспринимают как одно и то же.

Или пишет, к примеру, Краснов такую фразу: «Дмитрий, твой бох настолько слаб, что нуждается в защитниках из людей?» Со школьной скамьи все мы знаем: бывают вопросительные предложения, а бывают повествовательные. И вопросительные — это когда спрашивают. Зато в деле Краснова эксперты, анализируя приведенную фразу, приходят к неожиданному выводу: «В форме вопросительного предложения адресант утверждает…»

Примечательно, что эксперты анализируют лишь высказывания Краснова, тогда как высказывания других участников спора — нет. То есть фразы Краснова вырваны из контекста. Зато вывод эксперты делают вполне определенный: «Данные высказывания носят оскорбительный характер в отношении православного христианства и направлены на унижение (оскорбление) религиозных чувств верующих».

Вполне уместно спросить, насколько сильно потерпевшие страдали, когда читали высказывания Краснова в интернете? Но найти их оказалось непросто. Написав заявления в полицию, Дмитрий Бурняшев и Александр Кравцов подали ходатайства о том, чтобы не участвовать в следственных действиях. С материалами дела они тоже знакомиться не стали, и на первых четырех судебных заседаниях их тоже не было. На пятое обоих доставили приводом, они ответили на несколько вопросов прокурора и адвоката, а затем опять подали ходатайства — на этот раз о нежелании участвовать в суде. Судья ходатайства удовлетворил.

Известно, что оба потерпевших учились на юристов. Сейчас Дмитрий Бурняшев, судя по его страничке «ВКонтакте», оказывает юридические услуги в сфере ЖКХ и долевого строительства. Александр Кравцов ушел в армию и служит в Абхазии. Я написал сообщения обоим с просьбой изложить свою позицию. После этого оба по нескольку раз были онлайн, но ответов не последовало. Между тем сам Виктор Краснов уверен: «Инициаторы не они, их просто использовали, чтобы запустить преследование».

Кровная месть

Как рассказывает Краснов, после возбуждения уголовного дела к работодателю его мамы приходили люди, которые представились сотрудниками центра по противодействию экстремизму (центр «Э»). «Они его убеждали, что мою маму надо уволить, потому что я экстремист», — рассказывает Виктор. Мама работает уборщицей.

Раньше Виктор тоже работал: у него был небольшой бизнес, ручная художественная ковка. Но потом пошли повестки о явке в центр «Э», потом в Следственный комитет. На целый месяц следствие поместило Виктора Краснова в психушку, но психиатрическая экспертиза признала его вменяемым. Но бизнес в итоге пришлось закрыть.

Почему Красновым интересовался центр «Э», сам Краснов пояснить не может. Судя по его страничке «ВКонтакте», он неформал: черные берцы, кожаная куртка с заклепками. Сам себя называет металлистом, хотя от музыки далек. Говорит, что никогда не состоял ни в правом, ни в левом движении, и вообще политикой не интересуется. Правда, во время нашей беседы Виктор пояснил: «Когда проводили обыск, то изъяли музыку Вагнера и марши Третьего рейха. А вот «Майн Кампф» стояла на полке, они ее даже не заметили». В общем, думайте сами.

Сейчас Виктор Краснов объявил сбор денежных средств, поскольку готовится к долгой обороне в суде. Защищает его адвокат Андрей Сабинин из Международной правозащитной группы «Агора». На последнем заседании адвокат задавал вопросы потерпевшему Александру Кравцову, и тот заявил, что выступает в суде от имени всего православного христианства. Бурняшев же настаивал на судебном наказании Виктора Краснова. Сейчас сам Краснов получает в интернете анонимные угрозы физической расправы. Вполне возможно, кто-то всерьез верит, что таскать человека на допросы, сажать в психушку и увольнять его родственников с работы — дело богоугодное. Правда, называть себя православным верующим и быть им — не одно и то же.

Евгений Титов
собкор по ЮФО
на

Комментариев нет:

Отправить комментарий