Тема дня |
- Команда, за которой океан
- Пограничное
- Финансовые иллюзии
- Закат пролетария
- Конопатые
- «Блатные номерна стали жутким пассивом»
- Захарова попросила НАТО разъяснить расширение блока по всем «азимутам»
| Posted: 10 Jul 2016 11:28 PM PDT В спокойном море моряком не станешь (португальская пословица). 
На Евро-2016 были прекрасные команды, равные самим себе, естественные, органичные в своем игровом поведении, но только одна из них сумела на наших глазах выйти за границы своей ментальности, расширить саму себя, подняться над собой. Сборная Португалии показала Португалию как страну, умеющую терпеть и преодолевать. В смуглых людях, живущих на краю Европы, оказался характер, твердый, как камень. Им было трудно с самого начала, с первых матчей группового турнира. Игра у них не шла. В матче против Австрии они не играли, а мычали. Роналду не забил пенальти. Как нападающий, имеющий пушечный удар с обеих ног, мог не забить пенальти? Но он попал в штангу. Мучения продолжались в игре с исландцами, которые тогда еще только начинали свой подъем к высотам общечеловеческой любви. Исландцы летали, португальцы страдали, исландцы быстро и споро возводили свою игру, португальцы производили впечатление силы без духа. В их игре фатально не хватало того, чем всегда зачаровывают команды с юга — легкости. Эти мастера, собранные из сильнейших команд Европы, бились о какую-то каменную стену, которая отделяла их от самих себя в идеальном воплощении. Они двигались до спазм в икроножных мышцах, но в движении не хватало последней скорости, они били с яростью, но ударам не хватало последней точности. Роналду, их капитан, в этих начальных играх бил без перерыва, наносил удар за ударом, словно пытался мячом пробить стену, отделяющую мучение от игры и жизнь от идеала. Он бил с правой и с левой, бил на скорости, обходя защитников, бил в прыжке головой, взмывая вверх прямо по центру штрафной, он лупил так, что мяч со свистом резал пространство и врезался в штанги, в растопыренные пальцы вратарских перчаток, куда угодно, но только не в сетку ворот. Дошло до того, что в матче против Польши король футбола махнул ногой мимо мяча, находясь в девяти метрах от ворот. Позор. После того, как португальцы чудом выползли из группы, на них смотрели как на нелепых чужаков, забредших на праздник жизни. Если у тебя нет шляпы с широкими полями и плаща с алой подкладкой, если ты кривой и тяжелый, если ты страдаешь там, где другие живут и поют, — что тебе делать, бедная Португалия, в месте, где люди сияют красотой и воодушевлением? Так очень трудно играть. Трудно играть, когда над тобой смеются и насмехаются. В такие моменты мяч у нападающего с трех метров летит выше ворот, полузащитник бежит со всех ног и фатально не добегает полшага, у защитника подворачивается нога в самый ответственный момент, а мяч отскакивает всегда не в твою сторону. Все, что прежде было легко и делалось на автомате, теперь становится трудным и требует усилий. Очень трудно играть, когда все наработанные навыки индивидуальной и командной игры вдруг распадаются и команде приходится тащить саму себя, как бетонную плиту. Для некоторых такая плита становится могильной. Но не для Португалии. Картинные жесты и гневные позы их лидера Роналду по прозвищу CR7 вызывали иронию, а его падения и многозначительные взгляды на судью казались ремейком того, что уже много раз было когда-то. Он был в эти мучительные моменты как актер, весь состоящий из штампов, играющий то, что много раз уже сыграл. Кризис жанра, невозможность прорваться к самому себе, стать самим собой. Что ему оставалось делать в таких условиях, этому мужчине тридцати одного года, прирожденному атлету, мучающему свой эффектный торс в тренажерном зале? Что он мог еще сделать под градом насмешек, этот великолепный CR7, звезда футбола, кумир миллионов, совладелец сети отелей и просто человек, известный своим добрым сердцем и помощью детям? Роналду сделал то, что мог и что должен. Он двигался в матчах с Хорватией и Уэльсом в огромном диапазоне. В каждой атаке португальцев он был основной фигурой. Но глаз вдруг выхватывал его еще и у своей штрафной, где он вступал в борьбу с Бэйлом. Сколько он сделал рывков, которые закончились ничем, сколько километров он пробежал, так и не получив мяч и не создав того, чего от него ждет падкий на зрелища и любящий героев мир: опасного момента, остроты у ворот, гола? От всего этого можно отчаяться. Но нет, это было не впустую, Роналду двигался не впустую, и не впустую бритый наголо боец и всем известный симулянт Пепе бешено несся вперед, словно собираясь лбом сокрушить ворота соперника. На Евро-2016 были прекрасные команды, равные самим себе, естественные, органичные в своем игровом поведении. Исландия и Уэльс жили и дышали свободно, и Италия оказалась на высоте своего класса, и Франция пела «Марсельезу» так, словно вернулся 1789 год, и уверенно бежала прямым путем в финал. Разные команды были на турнире, но только одна из них сумела на наших глазах выйти за границы своей ментальности, расширить саму себя, подняться над собой. Эта упорная Португалия к южной технике прибавила каменную твердость, к артистической легкости железную тактическую выучку, к природному дару игры умение сжать зубы и терпеть. Тренер Фернанду Сантуш в каждой игре тасовал состав, словно прямо на ходу чинил забарахлившую машину. И он нашел на складе запчастей чудо-моторчик, который загудел, зажужжал и вдруг дал машине правильное движение. Моторчик звали Ренату Санчеш, ему было восемнадцать лет, у него были многочисленные косички, и он ничего не боялся. В игру Португалии он внес мальчишескую энергию, будто свежий ветер задул. Не забыть его удар в игре с Польшей, которым он сравнял счет, удар, нанесенный после того, как острый и остроумный, вечно живой и никогда не пресный Нани отдал ему пас пяткой. И все это было сделано на ходу, в движении, легко и изящно, словно на пляже где-нибудь в Алгарве, где под тентом босой парень продает мороженое и где играют в удовольствие и для потехи. Так Португалия возвращала себя — себе, так она обретала движение, темп и игру в условиях борьбы на вылет. Юг был в их игре, упорный, бесконечно терпеливый юг, юг бедности и труда, юг соли и пота, юг добела выжженной солнцем травы и пыльных обочин шоссе. Так, обретя себя, играли эти выходцы из многодетных семей, так бился маленький правый защитник Седрик с лицом честного воина и рослый нападающий-цыган Куарежма по прозвищу Мустанг, бреющий голову, словно портовый рабочий, чтобы дать ей дышать в жару. Сжатая воля была в игре Бруну Алвеша, высоченного защитника, известного своими неожиданными ошибками на ровном месте, — но в полуфинале он не сделал ни одной. Его огромное лицо было бесконечно серьезно, словно в моменты атак Уэльса он нес ответственность не за штрафную, а за всю свою страну, лежащую на краю Европы и веками смотрящую в океан. Об этом они не говорили ни слова, и только Роналду, их капитан, сказал то, о чем думала и что чувствовала эта команда, преодолевшая так много: «Мы играем для Португалии». В полуфинале Роналду вышел на поле с двумя полосками, выстриженными за правым ухом. На этом же месте два шрама было у мальчика, которому Роналду оплатил тяжелую, сложную операцию. Мы не знаем, что происходило в душе CR7. Может быть, он страстно, со всей силой своей южной отзывчивой души, хотел порадовать победой мальчика, который в эти минуты в белой больничной палате включил телевизор. В середине своего пути, борясь и пытаясь переломить судьбу, сборная Португалии сменила форму. Они начинали в бордовой, а потом вдруг вышли в нежно-зеленой, очень красивой, цветом напоминающей рассветное небо над океаном. Я видел это небо, когда был на Евро-2004 в Португалии, видел эту небогатую, но такую живописную страну, где тогда героем был Луиш Фигу. У людей, торговавших сувенирами на улицах, были часто усталые лица, и, глядя в их лица, я чувствовал, что столпотворение и футбол, крики и клики, шествия и бары — праздник для нас, а не для них. А они живут своей обычной нелегкой жизнью и вечерами, конечно, тоже смотрят футбол на экране телевизоров в своих белых кухнях с вымощенными плиткой полами и без отопления. Там, в Алгарве, маленькие рыбки плавали в теплой, наполненной солнцем мелкой золотистой воде у берега, а дальше, через три шага, начинался глубокий океан. Алексей Поликовский |
| Posted: 10 Jul 2016 02:01 PM PDT Вот тогда я понял, Дима, возвращаясь из Карпат: все взаимозаменимо, и никто не виноват. 
Так-то так. И я легко бы, хоть и с ношею в груди, все грехи родной утробы унаследовал, поди, и родись я не в развале, а в разгар кровавых лет, — я бы шел, куда призвали, не осмелясь молвить «нет». Но и в мирную эпоху скудных жил, тупевших жал, — я бы вслух царю Гороху никогда не возражал. Есть инерция гражданства, опасения семьи — я бы вряд ли удержался, записался бы в свои. Мне, жильцу народной гущи, чья родня насквозь честна, — как-то более присуще быть в составе большинства, без глумливого злорадства, с верой в предков и авось… И не я его чурался, а оно меня того-с. Не еврей, чужак скорее (и причем бы тут еврей? Есть такие, блин, евреи — отдохнет гиперборей!), я избавлен от соблазна лидерства на букву «п» и не склонен всяко-разно растворять себя в толпе. Мне хвалиться как бы нечем: я не строил свой Икстлан, не собою я отмечен и не сам себя изгнал. Хоть в Донецке, хоть в Луганске, хоть под сенью чуждых крыл — я б скитался по-цыгански, по-турецки говорил, ни на норде, ни на юге не найдя себе страны: в этом нет моей заслуги, но и нет моей вины. Чуть вскипит родная каша — тянет в гущу, но куда ж? Я бы впал в ряды «Крымнаша»: Крым-то ваш, да я не ваш. Не кумир, не царь, не гений, — от воспетых в унисон коллективных преступлений я заведомо спасен. Ни по Фрейду, ни по Марксу (кои, в сущности, равны) я рожден любую массу наблюдать со стороны. И когда они закончат — так сказать, почуяв дно, — змей, чушейчат-перепончат, снова сплавится в одно. Позабудутся проклятья, стихнет пылкое вранье, запоют родные братья — тот свое, а тот свое. И, с сердечным перебоем чуя новый их режим, — я останусь чужд обоим, как и прежде был чужим, не надеясь объясниться и развеять общий бред. В этом, собственно, граница. А другой границы нет. Дмитрий Быков |
| Posted: 10 Jul 2016 01:01 PM PDT Ничего «само по себе» не развалится.  Хочу поделиться с читателями соображениями по поводу ошибочной, на мой взгляд, оценки финансовой ситуации в России. Если бы только на ошибке все и заканчивалось, то можно было бы закрыть на нее глаза, однако она ведет к деформации всей реальности, а это уже печально и непростительно. В русскоязычное информационное поле, обслуживающее интересы оппозиционно настроенной к власти части общества, постоянно вбрасываются, а затем тиражируются и интенсивно муссируются финансовые страшилки. Мол, ситуация с денежной политикой в России катастрофическая, а перспективы еще ужаснее. Скажем, на днях до меня дошел слух, что очередное рейтинговое агентство (вроде бы в лице подразделения S&P Global) заявило, что при сохранении в неизменном виде сложившейся динамики, к 2050 году госдолг РФ превысит 250% ВВП. Соответственно «рейтинг России может задержаться в спекулятивной категории на десятилетия». В сценарии со сбалансированным бюджетом госдолг России к 2050 году составит 100% ВВП. Мне кажется, что распространение подобной информации — самое лучшее, что только можно сделать для моральной поддержки российской власти. Не столько потому, что это глупость несусветная, сколько потому, что она настраивает на крайне опасный по последствиям безмятежный взгляд на окружающую действительность. В самом деле: зачем что-то делать, прилагать усилия, если «она сама развалится»? То есть режим падет под невыносимым экономическим бременем и непосильными финансовыми обязательствами. Уж не знаю, расстрою ли я читателей, но меня как-то приучили в альма-матер, что magis amica veritas (истина дороже). Так вот: вышеприведенные прогнозы — ересь. Начнем с того, что прогнозы на 40 лет вообще никакого практического значения не имеют, никто на них в финансовом мире внимания не обращает, потому что шансы сбыться у них почти нулевые, а если они и воплотятся, то непонятно, кто там из ныне читающих, выживет, чтобы потрясти победно пальцем перед носом (чьим?): «Ну что я вам говорил?! А вы не верили!» Однако главная вредность подобных псевдоинформационных вливаний состоит в их полном диссонансе с реальностью. Сегодня долг России по отношению к ВВП составляет чуть больше 10%. Цифры, которыми пугают, в 2050 году еще смешнее: позитивный сценарий — 100%. Так, в США на протяжении уже более 10 лет уровень задолженности — выше 100%. В негативном сценарии фигурирует цифра 250%? А у Японии госзадолженность 239%. И она на этом уровне пребывает скоро как четверть века. Нельзя же так пугать бабку морковкой, в самом деле. Это только цветочки. А вот и ягодки: о каком удержании «рейтинга России в спекулятивной категории» может идти речь, если у России сегодня нет никакого спекулятивного рейтинга, а есть самый что ни на есть рейтинг инвестиционного класса: по шкале того же Standard & Poors — BB+, по Fitch — BBB-, по Moody’s — Ba1. Разумеется, это не уровень Австралии или Канады, но зато лучше, чем у Сербии, Черногории, Греции, Кипра, Хорватии, Бразилии, ЮАР, Португалии. Российский BB+ — это уровень Венгрии, Турции, Индонезии, Болгарии. Знаете, где наблюдался самый большой приток среднерискового капитала сразу после Brexit из Европы и Америки? В российские ОФЗ и номинированные в твердой валюте корпоративные долговые обязательства российских компаний. Ну и последнее. Финансовое состояние России не ухудшается, а улучшается, причем постоянно и стабильно. В первую очередь благодаря почти безупречной политике ЦБ РФ (Набиуллиной можно памятник при жизни ставить). Чувствую себя хирургом, который понимает, что пациенту, может, и больно, но вырезать аппендикс все же необходимо, поэтому заключительным аккордом дам такую информацию. Стоимость российских CDF (кредитно-дефолтных свопов), по которым только и определяется надежность суверенного долга, постоянно падает, поэтому вероятность повышения рейтинга очень высокая, даже без отмены санкций и без реальных экономических реформ. Вот это все сказанное нужно постоянно держать в голове и крепко себе зарубить: ничего «само по себе» не развалится! Не нужно строить иллюзий. Это, конечно, неприятная новость для интеллигенции, но придется смириться. И подумать о каких-то более действенных формах воплощения в жизнь своих устремлений. Сергей Голубицкий |
| Posted: 10 Jul 2016 12:01 PM PDT За 122 дня до выборов.  Сорок лет назад, когда я перебрался за океан с невольным багажом марксистских фантазий, Парамонов открыл мне глаза: — Америка, — важно сказал он, — царство пролетариата. — Как СССР? — удивился я. — Ага, только там пролетариат проиграл, а здесь победил. Сами американцы предпочитают считать свое общество бесклассовым. — Это потому, — объясняли наши, — что никто не читал Пушкина и не умеет держать вилку в левой руке. Несмотря на это, пролетарии, которые так себя здесь не называют, составляли гордость нации и делали все, что прославило Америку. В нью-йоркском храме американского бизнеса посетителей Рокфеллер-центра встречает фреска, которая была бы уместна и на ВДНХ: рабочие в спецовках строят индустриальную мощь страны. Среди них можно разглядеть и Линкольна — в цилиндре, но с мастерком. Самому мне попасть в рабочие не удалось, хоть мы к этому готовились. Брат хотел продолжить карьеру окномоя, я — пожарного, остальные — подметать улицы, лишь бы на свободе. На месте, однако, выяснилось, что все эти занятия хорошо оплачиваются и доступны только членам профсоюзов. Не попав в ряды пролетариев, я долго не умел их отличить, пока не переехал через Гудзон и не поселился в рабочем городе Эджуотер. Его история оказалась поучительной. Сперва здесь, как всюду, жили индейцы, у которых голландский негоциант Де Врие купил кусок берега, где я теперь играю (плохо) в теннис. Через год часть белых съели, а часть бежала на Манхэттен и вернулась в разгар революции, чтобы устроить переправу. Потом наш городок стал курортом, рыбацкой деревней и, наконец, заводским поселком. До войны здесь выпускали «Форды», после — алюминий на огромной фабрике, занимавшей лучшую часть недвижимости с великолепным видом на Нью-Йорк. От всего этого сохранился только вид. Индустрия исчезла, оставив пропитанный мазутом берег Гудзона и бетонный остов алюминиевого завода, некогда кормившего весь городок. Его составляют набережная и две улицы. Одна — шоссе, другая — Подгорная, на которой располагалось жилье бывших пролетариев. Южная часть — победнее, и церковь здесь католическая. Северная — наш аптаун. Там селились инженеры и мастера. И церковь у них была протестантской. Улица, впрочем, одна, и дома похожи. С невысокими потолками, просторным крыльцом, на котором хозяева коротают вечера с пивом, и обязательным садиком, размером с песочницу. Там всегда растет что-нибудь несъедобное, чаще всего — розы. (Не желая выделяться, мы тоже посадили шесть штук, но добавили куст черной смородины, чтобы класть листья в маринад для грибов.) Хотя наша улица и не называется Главной, она несомненно такой является, ибо здесь наглядно и ясно воплотилась американская мечта. Ее исчерпывает собственный дом с непротекающей крышей, горсть земли, белые соседи, приличная школа, безопасная улица, бейсбол по субботам, рыбалка по воскресеньям, отпуск у родственников, умеренный достаток и трезвый отец семейства. (О последнем заботилось начальство: пока завод работал, в Эджуотере не было винных магазинов.) В сущности, это — тот пролетарский рай, который старая добрая Америка построила, а новая и злая — отобрала. Закрылись заводы и фабрики. На их месте, пользуясь видом из окна, выросли многоэтажки с квартирами за миллион. Чаще всего их населяют выходцы с Дальнего Востока, которые на той стороне Гудзона делают что-то непонятное с компьютерами, а жить предпочитают на этой. Они не пересекаются с нашей улицей, ибо Подгорная погрязла в прошлом. В Америке немыслимо спрашивать, за кого голосуют соседи, но у нас этого не скрывают. В каждом палисаднике плакат в поддержку Трампа или Сандерса. Никого не смущает, что их избранники принадлежат к разным партиям, что один — республиканец, который хвастает своими миллиардами, а другой — демократ, обещавший их отобрать и, как Робин Гуд, раздать бедным. Все это не важно, потому что оба несут благую весть: Америка вернется туда, где она никогда не была, но куда всегда хотела — в бесконфликтные голливудские фильмы 1950-х. Как? Никак, потому что это невозможно. Но реальность — первая жертва демагогии. Особенно в нынешней избирательной кампании, которую отличают удивительные зеркальные эффекты, возникающие справа налево — от Трампа до Сандерса. Не замечая судьбоносных мелочей, не отвечая на конкретные вопросы, не снисходя до скучной статистики, популизм игнорирует подробности, которые и отличают политику от лозунга. Америке, конечно, не привыкать. Историки напоминают, что подобная ситуация мучила страну на предыдущем витке ее развития, когда кризис поразил аграрный сектор, и класс фермеров (крестьян в Америке никогда не было) оказался почти ненужным. А ведь фермеры — свободные, независимые, на своей земле — были мечтой отцов-основателей. Джефферсон грезил о демократии земледельцев, способных построить страну без грязных городов и подлых банков. В его программе фермеры занимали то же место, что пролетарии — у Маркса. Из этого ничего не вышло. Чем смелее утопия заглядывает в будущее, тем вернее она отстает от настоящего. Век назад в Америке было 40 процентов фермеров, сегодня — 2 (два!) процента. Почему? Потому что в 1966 году в Калифорнии 45 тысяч сельскохозяйственных рабочих собирали 2,3 млн тонн помидоров. А потом агрономы вывели продолговатые помидоры. С ними могла справиться машина, и множество сборщиков урожая остались без работы. Вняв их претензиям, Вашингтон отказался финансировать новаторские исследования агрономов, обрекающих людей на безработицу. Но это не помогло, и в 2000 году уже не два, а двенадцать млн тонн помидоров собирают уже не 45 000, а всего 5000 работников. Это — не притча, это — история про луддитов, которые никогда и нигде не смогли остановить бег времени и вызванные им болезненные перемены, добравшиеся и до пролетариата. Полвека назад в Америке было 24 процента фабричных рабочих, сейчас — 8 процентов. И никакой политик не сможет остановить прогресс, раз с этим даже инквизиция не справилась. Можно, конечно, как обещает Трамп, объявить тарифную войну Китаю, разрушив международную систему свободной торговли и отменив все достижения послевоенной политики США. Но такая радикальная мера приведет лишь к тому, что рабочие места уйдут в другие страны, где труд дешевле. Именно это произошло, когда подняли тарифы на китайские покрышки. Американцы стали покупать шины, изготовленные в Мексике, на Филиппинах и в Таиланде. Деньги не бывают глупыми. Они, как вода, текут туда, где цены на рабочую силу ниже. И возвращаются, когда и американских, и китайских пролетариев заменяют роботы, готовые работать даром и всегда. Что делать? Один из ответов предлагает Питтсбург. Эта некогда гордая столица стали гордится концертным залом с малахитовыми, как в Исаакиевском соборе, колоннами и университетом, расположенным в готическом «Кафедрале знаний», где (знаю по опыту) лекция легко переходит в проповедь. Но все это принадлежит прошлому, ибо сталь в Питтсбурге уже не плавят. Но вместо 5 тысяч безработных металлургов в городе появилось 60 тысяч новых рабочих мест в сфере биотехнологии. И — заодно — роскошный музей местного уроженца Энди Уорхола. Конечно, не всем так повезло. Ржавый пояс Америки — печальное наследство ее индустриального прошлого. Бывшие заводские города бесспорно уродливы: кирпичные руины фабрик, пустые улицы, на единственной площади — заколоченный кинотеатр, обжорка с гамбургерами, ломбард и магазин «Любой товар за доллар». Постепенно, однако, все и тут меняется. В брошенные индустрией поселки бегут из больших городов яппи, которым все равно где сидеть за компьютерами. В глуши расцветает антикварный бизнес. Оставившие конвейер пролетарии находят новое призвание — такую работу, которую не вывезешь за границу и не заменишь машиной. Собственно, это произошло и с нашим Эджуотером, за те четверть века, которые я здесь прожил. Раньше вся Подгорная трудилась на алюминиевом заводе. Теперь здесь живут кровельщики, медсестры, водопроводчики, автомеханики, садовники, есть даже медиум-исцелитель. Александр Генис |
| Posted: 10 Jul 2016 10:01 AM PDT  Пока еще не все потеряно. Функция человека на земле — жизнь. Она же является и смыслом. Поиски иного смысла жизни — лишь попытка оправдания своего существования в то время, когда ушла любовь и ты более не нужен природе. Задача человека — если он, во спасение, полагает себя уместной частью созданного не им мира — это поиск и сохранение любви. Любые отношения, построенные человеком с другими людьми без любви, порождают общество. Нет ничего враждебнее для живого, чем собрание людей по идеологическому или конфессиональному признаку. Альтруист — порождение общественного сознания. Он друг всем, и поэтому свободно пренебрегает каждым. Альтруисты устраивали войны, революции, отравляли реки и озера, вырубали леса, вели этнические, политические и религиозные чистки во имя общего блага. Между тем общего блага на земле нет и не бывало никогда. И человек, владеющий единственной своей жизнью, уступал другому, владеющему тысячами чужих. Эгоисты писали книги и картины, влюблялись, сажали хлеб, строили дома и храмы, деревья растили и детей, чтобы им — эгоистам — было комфортно и не стыдно. Эгоисты умирали, истратив функцию жизни и любви, не принеся вреда природе и окружающим. Альтруисты остались в истории. Память живущих хранит с почтением имена негодяев, тиранов и убийц, давших пример существования вне природы и любви. Люди, обитающие без функции жизни, хотят оправдания своего осмысленного пребывания на этой земле. Из нас, случайных счастливцев, появившихся на свет, многие мечтают следовать отвратительным примерам. Не имея возможности унизить страны и народы, они унижают природу свою. И крушат. И воруют. И убивают, убивают, убивают… Одних живых людей во имя других. Но у Бога нет других. И Бога другого нет. И Небо одно. И Время одно. Просто мы видим по-разному, чувствуем, слышим и считаем. Две тысячи лет Новой Эры и бесконечность — до. А у других — какие наши годы? Радуйся сам. Никого не заставляй. Хотят — пусть присоединяются. Пусть празднуют, если в счастье… Оглянись, что осталось от твоей родины-земли, сотоварищи пусть оглянутся. Погладь те места, которые не порушил; в те изгибы, которые не сам сляпал, лбом уткнись, глаза закрой и затихни ненадолго. И если что стоит толком в этом теплом месте, не ломай. Ну не ломай! Не круши, не воруй, не убивай, не убивай, не убивай… Береги жизнь, землю (место ее обитания) и — люби! Слышь, конопатые, это я вам. Вам по этой красоте топать в своих кедах и сапогах. Они ведь на вырост куплены? Юрий Рост |
| «Блатные номерна стали жутким пассивом» Posted: 10 Jul 2016 07:02 AM PDT Координатор «Синих ведерок» Петр Шкуматов — о том, почему крупные бизнесмены, силовики и чиновники массово сдают свои АМР. 
Помните страшную аварию на Ленинском проспекте с участием топ-менеджера ЛУКОЙЛа Баркова? А калужского губернатора Артамонова, который ездил по Москве в сопровождении областных гаишников? А как у Михалкова мигалку отобрали — помните? Во всех этих историях участвовало «Общество синих ведерок» — одно из движений, которые остались нам в наследство от гражданских протестов 2010—2013 годов. Это было еще и время азартной борьбы с хамством на дорогах. Многие тогда накупили видеорегистраторы, чиновников стали узнавать по номерному знаку, и в соцсетях регулярно появлялись записи их нарушений. И где же теперь «синие ведерки»? «А где же теперь громкие истории с чиновниками? — возражает лидер «ведерок» Петр Шкуматов. — Их нет уже продолжительное время. Во-первых, Путин отобрал у многих мигалки. Во-вторых, те, у кого они остались, перестали хамить. В-третьих, почти ушло административное давление на пострадавших в ДТП с участием блатных машин. Я думаю, что все это — в том числе наша заслуга. Мы эти случаи коллекционируем, и два случая за год — это вообще ни о чем. «Синие ведерки» — это антитеза мигалкам. Мы не делаем акции ради акций, мы действуем по принципу айкидо: направь энергию противника против него самого. Когда возникает конфликт, тогда мы подключаемся. Именно поэтому мы говорили, что, как только с машины чиновника снимут последнюю мигалку, «синие ведерки» перестанут существовать». — Петя, я думал, уже закончилось время, когда понты на дороге что-то значили. Но заезд выпускников Академии ФСБ на «Гелендвагенах» показал, что еще не все символы и ритуалы ушли. А что происходит с красивыми номерами? — Сейчас так называемые блатные номерные знаки стали жутким пассивом. Когда люди (к этому мы тоже приложили руку) видят серию АМР, они реагируют, как бык на красную тряпку. Вспомни недавнюю историю на Арбате, где бывший советник заммэра Москвы напал на девушку, которая снимала его машину. У него были номера АМР77, это серия для тех, кто пальцы кидает, чтобы показать свою близость к чиновникам. Обладатели таких номеров уже не рады, что они с ними ездят. Потому что они заметны на дороге. Сейчас несколько номеров правительственной серии АМР97 получены простыми людьми в ГИБДД. Я догадываюсь, что не безвозмездно. Тем не менее эти номера были сданы. Чего никогда не случалось в современной российской истории. Я недавно видел, вот — даже зафотографировал: микроавтобус «Форд» с номером АМР97, такого вообще не было никогда! Точкой в этой истории станет возможность выбирать любой свободный номер на сайте ГИБДД, заплатив госпошлину. Разговоры об этом идут уже давно, и я думаю, что в ближайшие 5 лет нас ждет такая опция. Так происходит в Германии. Заходишь на сайт ведомства, платишь 15 или 17 евро и можешь подобрать себе любой номер. Когда это произойдет, можно будет считать, что в России завершилась целая эпоха.
— Что-нибудь изменилось в самой иерархии номеров? Ведомственные номера — они вообще остались? Или теперь все произвольно? — Ведомственные номера остались. И это проблема для ведомств. Все примерно знают, кто под какими сериями ездит: РМР — прокуратура, СКР — Следственный комитет. И люди их охотно фотографируют. Ведомственные машины включены в «белый список» — там «скорые», пожарные, полиция и вот эти спецсубъекты: чиновники, судьи, прокуроры, следователи. Только по дорогам Москвы ездит около 300 тысяч абсолютно неприкасаемых с точки зрения фотофиксации автомобилей. Камера видит номер, но по закону дело об административном правонарушении против спецсубъекта не может быть возбуждено. Штрафа они избегут. Но для них самое страшное — публичное порицание. Они договорятся внутри своей системы, договорятся с гаишниками. Но с людьми договориться не смогут. В последнее время, кстати, если ты нарушил и засветился, то отвечаешь не только ты, но и твой начальник. Есть, конечно, класс совсем неприкасаемых, но их мало, тысяча человек на всю Москву. Большинство — это все-таки люди, которые не всесильны. Поэтому они шифруются. Спрос на понты резко упал. Теперь он в основном сосредоточен среди людей, которым просто хочется три семерки в номере. — Этот бизнес все-таки остался? — Конечно! Люди по-прежнему хотят иметь красивые номера, как телефонные, так и автомобильные. Это же не для того, чтобы уйти от ответственности, а потому, что человеку нравятся три семерки. Эта страсть есть во всех странах. И пока государство не оказывает услугу по подбору свободного номера, процветает частный бизнес. Он довольно прост. Посредники, как правило, связываются с владельцами красивых номеров, к которым они попали случайно, и предлагают выкупить таблички за 5, 10, 20, 50 тысяч рублей. И в большинстве случаев автомобилисты соглашаются. Потому что если такой номер попал к тебе случайно, он для тебя не несет никакой ценности. А тут 25 тысяч рублей дают, надо только в ГИБДД съездить. Номера аккумулируются у посредников, которые выставляют их на продажу на сайтах. Это абсолютно легально. Продаются не номера, а автомобили-доноры с этими номерами. Человек покупает автомобиль-донор, перекидывает номера на свой автомобиль, а старый утилизирует, потому что в массе своей эти автомобили уже сгнили. — Остались посредники, которые работают напрямую с ГИБДД? — Практически нет. Раньше, когда в регистрационный отдел физически привозили целые серии номеров, — тогда да, эти посредники существовали. Сейчас номера делаются коммерческими компаниями, а ГИБДД с помощью случайного алгоритма назначает цифры и буквы. У гаишников просто нет возможности уведомить интересантов, что к ним поступят хорошие номера. Да и деньги, которые прежде платили гаишникам за такую информацию, — они больше, чем можно заплатить посреднику за автомобиль-донор. — «Схема перевода номеров на посторонние лица давно отработана. Клиент передает свою машину на баланс государственной структуры, под сотрудника которой он намерился «закосить». После бюрократических «проводок» автомобиль попадает к настоящему владельцу, оборудованный «понтовыми» табличками…» Это я читаю тебе выпуск «Новой газеты» 2005 года. — Уже лет 5 такого нет. Раньше можно было «подарить» автомобиль МВД и вообще ездить с мигалкой. Позже была схема с передачей машины Министерству ЧС. Там она получала специальную раскраску и «люстру». Но после ряда скандалов и увольнений закрылся и этот блат. Зато сейчас наметилась проблема с так называемыми частными «скорыми». Создается медицинское учреждение, получает лицензию, в том числе на санитарные перевозки. Берется минивэн, на него наносится раскраска, которая регистрируется в ГИБДД, вешается «люстра». И вот таких частных «скорых» стало очень много. В Москве, по моим ощущениям, на одну государственную «скорую» приходится три-четыре частные. В перспективе это может быть большой проблемой, потому что схема очень простая. Это не компании-пустышки, у них есть сотрудники, документы. Но продавать дорожные индульгенции для них не составит никакого труда. Я, безусловно, призываю всех пропускать «скорые», но в этом сегменте нужно наводить порядок. — Это что же: если нельзя теперь передать машину на баланс ФСО, то нельзя получить номер ЕКХ? — Нет никакого смысла в этих номерах, вообще никакого. — Ну ты говоришь как человек разумный. — А неразумные ездят на частных «скорых»! — Какие еще серии есть в «белом списке»? — «Белый список» составлен не по сериям, а по индивидуальным номерам. Из той же серии АМР далеко не все номера есть в «белом списке». Кстати, существует — вот это интересная тема, она на будущее, — никому не известная база данных, куда занесены номера, которые система фотофиксации просто не видит. «Белый список» — он публичный. А этот я назвал бы серым. Это база данных, которая не имеет никакого государственного статуса. А в «сером списке» — номера людей, которые знают выходы и которые договорились, что их не будут штрафовать. Все яростно отрицают существование этой базы данных, но дело в том, что публичный аудит системы фотофиксации никогда не проводился, а в программном коде можно наворотить все что угодно. — Чем тогда подтверждается ее существование? — Только внешние наблюдения. Ты видишь, как автомобиль с обычными номерами бодро едет через одну камеру, другую, третью, четвертую. И делает так каждый день. А внутри сидит обычный человек. И видно, что камер он не боится. А вот гаишников боится. И если гаишники стоят, он так не едет. — И кому за это надо заплатить? — Это сложный вопрос. Я думаю, его нужно задать господину Ликсутову, Департаменту транспорта или Центру организации дорожного движения. Я думаю, как и в случаях с торговлей пропусками для коммерческого транспорта, корни торговли индульгенциями для езды под камерами надо искать где-то там же. Это мои предположения, оценочные суждения, «возможно», «вероятно». Но говорят (какие-то люди, которые, возможно, дают ложную информацию, неверную), что стоимость такого пропуска — 50 тысяч рублей за полгода. — По-божески. — Это вот новая технология. Блатные номера ушли. Появились блатные списки. Никита Гирин |
| Захарова попросила НАТО разъяснить расширение блока по всем «азимутам» Posted: 10 Jul 2016 05:02 AM PDT Официальный представитель министерства иностранных дел России Мария Захарова попросила НАТО разъяснить расширение «по всем «азимутам». «Ожидаем подробные разъяснения представителей альянса о натовских усилениях по всем «азимутам» в ходе предстоящего 13 июля очередного заседания Совета Россия-НАТО на уровне постоянных представителей», — сообщила Захарова. Она пояснила, что наибольший интерес в данном контексте представляет позиция Брюсселя в отношении «плана Ниинистё» по повышению авиационной безопасности на Балтике. Политика блока оторвана от действительно насущных проблем по защите и обеспечению безопасности граждан государств-членов НАТО, отметила Захарова. В своем сообщении представитель МИД раскритиковала НАТО за «попытки «демонизации» России с целью оправдания предпринимаемых шагов в сфере военного строительства». «При этом по-прежнему сознательно игнорируются долгосрочные негативные последствия и риски для всей системы евроатлантической безопасности, возникающие в результате целенаправленных действий Вашингтона и Брюсселя по изменению существующего баланса сил, в том числе, форсированной реализации противоракетных планов США/НАТО в Европе», — говорится в заявлении Захаровой. 8 июля в Варшаве открылся двухдневный саммит стран НАТО. |
| You are subscribed to email updates from Блог «Новой газеты». To stop receiving these emails, you may unsubscribe now. | Email delivery powered by Google |
| Google Inc., 1600 Amphitheatre Parkway, Mountain View, CA 94043, United States | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий