вторник, 27 мая 2014 г.

Тема дня

Тема дня

Галина ТИМЧЕНКО: «Нас очень вовремя убили»

Posted: 27 May 2014 11:02 PM PDT

«Великая, несгибаемая, непобедимая» — так писали блогеры о Галине Тимченко после ее увольнения из «Ленты.ру». Бывший главный редактор «Ленты» — о любимчиках, принципах, непубличности, ритуальных отношениях и стакане виски.

— На одном из мастер-классов вы сказали про себя: «Я — сбитый летчик». Вы действительно так считаете только потому, что вас уволили с должности главного редактора?

— У каждого главного редактора есть одно главное издание. Всегда так — что бы ни делали, получается автомат Калашникова. Вот Яковлев пытался делать «Сноб», все равно получился «недоКоммерсантЪ», Бершидский запустил «Ведомости», потом был «Слон», но все равно получается немножко то, что ты делал. На моей памяти не было редакторов, которые смогли перейти в новое качество.

Фото: Анна АРТЕМЬЕВА — «Новая»

— Галя, но если вы дальше планируете быть на вершине медиаиндустрии, то говорить о себе: «Я — сбитый летчик», — неверно.

— Самолет можно сбить, но у летчика бывает парашют. Это еще не факт, что он мертвый летчик. Можно, в конце концов, сесть в другой самолет. Я боюсь ситуации, которая случается у многих главных редакторов, когда они каменеют в своем величии и монументальности.

— Вы сказали, что до 12 июня вы пенсионер. А что будет после Дня России?

— После Дня России я обрету независимость и смогу начать работать в каком-нибудь СМИ — или возглавлять его, или консультировать его. В моем соглашении написано русским по белому, что в течение трех месяцев я не имею права работать со СМИ, я не имею права консультировать СМИ, я не имею права возглавлять никакое СМИ.

— А уже есть что возглавить?

— Я не могу сказать, что «возглавить». Я не хочу быть на первых ролях. У меня там вторая партия.

— А вы сможете?

— Конечно. Я очень много лет жила на вторых ролях и отлично себя чувствовала.

— Это новый проект?

— Да. Он у меня только в голове.

— Вы туда позовете всю свою команду?

— Нет, ни в коем случае. Ровно потому, что я не хочу повторения «Ленты». «Ленту» повторить невозможно.

— Но ведь наверняка бывшие сотрудники «Ленты», когда вы запустите свой новый проект, захотят к вам прийти. Вы им откажете?

— К сожалению, у нас там не будет большой редакции, мне их просто некуда будет взять.

— У меня такое ощущение, что у вас очень трепетное отношение к Азару (Илья Азар, в прошлом — специальный корреспондент «Лента.ру», ныне — специальный корреспондент сайта «Эхо Москвы». — Е. М.). Вы не возьмете Азара?

— Азара возьму.

«Когда я не могла дать бутылку Азару, я его в лысину целовала»

— Если речь зашла об Азаре… Я посмотрела ваш видеодиалог с Венедиктовым в библиотеке Петербурга. И я поняла, что вы очень внимательно относились к своим сотрудникам, в том числе к тому, чтобы у них были зарплаты, чтобы у них был социальный пакет и т.д. Потому что ваша реакция на то, что Венедиктов не заключил с Азаром договор, и на то, что ему не выплачивается зарплата…

— Ну он (Венедиктов) дал ему (Азару) свои личные деньги.

— Да, личные деньги, но никаких социальных гарантий. Это ваш принцип, чтобы ваши журналисты всегда получали «белую» зарплату и чтобы были социальные гарантии?

— Вот это — абсолютный принцип. «Лента» всегда работала абсолютно «вбелую». Ни одной копейки мы никогда не платили ни «серыми», ни «черными» схемами. И предмет моей отдельной гордости, что в «Ленте» за 15 лет жизни задерживали зарплату два раза на три дня. У нас менялись финансовые директора и просто меняли сроки выдачи зарплат. Но мы никогда не задерживали зарплату — это первое.

И второе — у нас у всех была медстраховка и вся возможная помощь, которую только можно оказать. Я чувствую себя взрослой тетенькой, которая сидит на попе в то время, когда ребята ползают на брюхе. Чем я могу успокоить свою совесть? Они рискуют здоровьем, иногда подвергают себя опасности, но все, чем я могу себя оправдать, чтобы не чувствовать себя Крысоловом из Гамельна, который деток повел в неизвестное, — это гарантировать им максимальную поддержку. И история с Денисом Синяковым из «Гринписа» тому подтверждение. Потому что мы с Денисом сотрудничали внештатно. И более того, когда его задержали, огромный был скандал, меня пытались уличить во лжи, что он у меня не работал, хотя были договоры с ним, были его публикации на «Ленте». Как мне кажется, только то, что мы так вступились за Дениса, в какой-то степени помогло.

— Если вы понимали, что журналист очень талантливый, но как человек — полное г…

— Ой, отлично, прекрасно. Пусть работает.

— А с г… как быть?

— А нормально, ничего. Все пишущие не очень приятные люди. Я сама не очень приятный человек. Если ты хочешь, чтобы на тебя работали не за страх, а за совесть, тогда пляши польку-бабочку. Я Азара в лысину целовала.

— За что?

— Мы каждую неделю голосовали за лучший текст недели, и поскольку у нас лишних денег никогда не было, мы покупали бутылку хорошего испанского вина и вручали ее. И выяснилось, что даже спецкоры ругались за эту бутылку: почему не мне, а тебе. Оказывается, им ужасно важно любое проявление признания. Я-то думала, что ерунда: кому-то выписала премию, кому-то сказала спасибо, а выясняется, что эта бутылка была важнее. Поэтому иногда, когда я не могла дать бутылку Азару, я его в лысину целовала.

— Он принимал это…

— Конечно. Он знал, что он мой любимчик.

— В интернете есть видео, где вы объявляете редакции о своем увольнении. У меня такое ощущение, что вы очень по-матерински, что ли, относились к своему коллективу.

— К большому сожалению, я доросла до такого возраста, когда стала работать с журналистами возраста моей дочери. Я каждый раз им говорила, что «я вам не мама, а я вам начальник» и что «работа это не то место, где вам обязательно должно быть приятно, а это то место, где вы в обмен на свой труд получаете деньги». А если там хорошие люди — то это бонус. И не надо относиться к «Ленте» как к семье. Но у меня не получилось.

— Это все равно была семья?

— В каком-то смысле это была секта, а не семья. Это сплоченность и немножечко осажденная крепость. Это точно всегда так было, потому что мы всегда были наособицу. Может быть, это шло от меня, потому что я никогда не принадлежала ни к каким тусовкам больших главных редакторов. Это не мое место.

— Но эти тусовки дают возможность налаживать какие-то связи.

— Это такой капитальный изъян у меня в характере. Я, правда, не вижу этих возможностей. Всю свою жизнь я избегаю ритуальных отношений, которые не ведут ни к чему. То есть нужно поддерживать отношения, и я себя спрашиваю: чтобы что?

— Это же любимый вопрос в «Ленте» — «чтобы что?».

— Да. Чтобы потом улыбнуться друг другу на каком-то приеме? Чтобы тебя куда-то позвали? А я вообще не про это.

— Например, чтобы были какие-нибудь связи в Кремле. Вот Мамут решил вас уволить, а у вас — связи, и тогда, возможно, вас не сняли бы с должности.

— Так все равно бы сняли. Для человека, который немножко знает, как работает механизм власти, понимает, что как бы ты ни был связан с любыми властными структурами, если нужно будет, тебя снимут, ничто не защитит. Когда на одной чаше весов стоит твоя фигура, а на другой чаше весов стоит, например, большой бизнес, всегда сделают выбор в пользу бизнеса, а не в пользу личности.

— Когда вас сняли, вы почувствовали какую-то поддержку главных редакторов?

— Да, конечно. Огромное спасибо, и «Ведомости» вышли с редакционной статьей, и «РБК» вышла со статьей «Черная «Лента», и вообще все главные редакторы, прямо на удивление… Но думаю, что это не моя заслуга, сыграло роль обращение редакции к читателям, которое было написано после моего увольнения. Я здесь не очень при чем, потому что я практически ни с кем из главных редакторов не дружила. Встречалась, конечно. Мы телефонами обменивались только на случай крайней нужды, какого-то комментария или разрешения на публикацию.

— Главные редакторы вас поддержали. А вот что сказал Всеволод Богданов, председатель Союза журналистов России, по поводу вашего увольнения: «Я считаю, что решение было законным. Роскомнадзор просто выполнил свою функцию».

— Простите, пожалуйста, я никогда в жизни не состояла ни в каком Союзе журналистов, надеюсь, что никогда там не буду состоять, и мне за них стыдно. Потому что не было ни одного резонансного события в медиа, на которое они бы среагировали так, как положено реагировать Союзу журналистов, вступаясь за своих товарищей, понимая все про журналистскую этику, и про свободу распространения информации, и про свободу слова. Для меня эта организация абсолютно пустая, она ничем, по моему мнению, не занимается. Хотя нет, они какие-то даже премии вручают. Ну на здоровье. Мне, например, они вручили премию как главному редактору лучшего интернет-СМИ. Ну вот, спасибо, господин Богданов, теперь я понимаю, что их премия не стоит ничего.

— А эта премия была денежная или это только диплом?

— Нет, это диплом, который мы повесили на стеночку. Это единственное, что я оставила на стене моему преемнику, когда я увольнялась.

— В унисон Богданову высказался и депутат Сидякин: «Случай с «Лента.ру» — это пример саморегулирования журналистского сообщества, так как собственника «Лента.ру» сложно заподозрить в связях с условным Кремлем». То есть ваше увольнение — это саморегулирование журналистского сообщества.

— А какое отношение имеет Мамут к журналистскому сообществу? Ну что депутат Сидякин? Человек сказал какую-то ритуальную фразу, которую должен сказать представитель власти, который все время делает стойку «одобрямс». Он одобрил решение, молодец. Что означает, что да, действительно, это, наверное, нужно было Кремлю, если это так одобряет депутат Сидякин. Ну не надо так себя выдавать.

«Самурайская смерть»

— В каком-то интервью вы сказали, что после увольнения вы ни разу не заходили на «Ленту». Все-таки заходили?

— Я убрала ее из всех закладок, но по ссылкам некоторое количество раз заходила.

— Чувство злорадства есть?

— Нет. Я сама для себя объяснила это так — очень полезный экзистенциальный опыт. Ты что-то строишь 15 лет каждый день по 12 часов в день, и за 15 дней все рассыпается. Это как умереть, понимаете. Мне кажется, что очень важно ощущение непривязанности. То есть ты понимаешь, насколько все нестабильно и хрупко. Ты 15 лет строил, ты заходишь через 15 дней, и ты не узнаешь ничего.

— Но это же очень обидно. Ну до слез.

— Умирать тоже обидно. Да, мы все умрем.

— Ну, умереть — это чаще не от нас зависит.

— И это не от нас зависит.

— От Мамута или от Кремля?

— Все, что имеет начало, имеет конец. Когда-то создалось, когда-то должно умереть. Не бывает ничего вечного. Как сказал бывший руководитель «Яндекс.Новости» Лева Гершензон в ответ на поступок сотрудников «Ленты» (когда из редакции встали и вышли 70 человек): «Да, это была очень красивая самурайская смерть».

— Но для вас эта «самурайская смерть» была по-человечески очень приятна.

— Мне это было по-человечески очень страшно. Я боялась за них. Потому что, несмотря на то, что они взрослые люди, но из них только очень небольшая доля ушла по соглашению сторон и с компенсацией. Это те люди, которые еще дорабатывали какое-то время и передавали преемникам технологии, какие-то «ленточные» ноу-хау. Все остальные встали и ушли в никуда. А у всех людей ипотеки, машины, семьи — ну все как у всех.

— Галя, но это уровень доверия к вам, уровень вашей популярности в коллективе.

— Не думаю, что я была для них прямо мать Тереза, нет, я довольно противная была как начальник, очень придирчивая. Они не за мной ушли, они не смогли работать в предложенных условиях.

— Они прямо сразу так осознали предложенные условия?

— Они были абсолютно очевидные, потому что все видели эту «летучку», когда будущий главный редактор сказал, что да, он считает Илью Азара одним из самых талантливых журналистов, но он будет выполнять волю инвестора во всем.

— Ну тогда на это хочется сказать: «А не пошли бы вы…»

— Вот они, собственно, так и сказали.

— Почему было предложено уйти вам и Азару. Чем Азар так раздражал?

— Азар в этот момент попал под пресс. Конечно, Азар брал самые острые интервью, конечно, они были самыми скандальными. Нам, например, журналистская общественность долго не могла простить интервью с Мамонтовым, Габриэляновым, точно так же, как либеральная общественность не могла нам простить интервью с «Беркутом» и с солдатами внутренних войск, которые стояли на Майдане, и с националистами. Азар, конечно, раздражал. Но в данном конкретном случае абсолютно понятно, что при всей нелюбви к Азару все понимают, что это человек твердых убеждений и остановить его можно только выстрелом в голову. То есть если он работает, то он работает, и если он понимает, что нужно взять интервью и у Ольги Богомолец (главный врач Майдана. — Е. М.), и одновременно у «Беркута», он будет брать и то и другое интервью. Он довольно четко это понимает. Если сейчас выдвинулся «Правый сектор» и ему для картины мира нужно поговорить с «Правым сектором», он будет говорить с «Правым сектором». Для него нет запретных тем и нет запретных персон. Остановить его невозможно и договориться с ним невозможно, он недоговороспособный в этом смысле.

— Я сейчас вспомнила свое интервью с Басаевым после Буденновска, патриоты до сих пор вспоминают мне это интервью, считая, что я не должна была его брать.

— Вот, вот про это. А на самом деле должна. Журналист перестал быть пианистом, в которого «не стреляйте в пианиста». Журналиста все время все хотят затащить на свою сторону и за него решать, кому-то давать слово, а кому-то не давать слово.

Единственное, что меня обижает (это мнение озвучил Венедиктов), что поступок моей редакции бессмысленный, это неуважение к читателям, и это то, что называется (он выразился грубо — «просрать») — сдать издание. Это был не белый флаг. Позиция, что пусть немножко под другими знаменами, пусть немножко с другими принципами, но сохранить коллектив, — неправильная. Нельзя измениться чуть-чуть. Я все время говорю, что редакционная политика имеет полное право меняться в какую угодно сторону. Вот у главного редактора голова в какую сторону пошла, в такую сторону все меняется. Но не ради выживания, не ради того, чтобы вымаливать себе еще день жизни за то, что ты прогнулся: вот давайте еще так, но мы хотя бы еще немножечко, еще одну зарплату получим, а потом еще одну. Тогда это уже не СМИ получается.

— То есть все-таки прогибаются за деньги?

— И за деньги в том числе, конечно. Пока страха много, но это страх скорее за свое благополучие, за уровень жизни, а не за собственную жизнь или здоровье.

— Это прогибание прежде всего главных редакторов?

— К сожалению, да, пусть не обижаются. Рыба гниет с головы. Или каков поп, таков приход. Можно еще 150 поговорок сказать. Например (я говорю только об интернет-отрасли), все видят «джинсу» или все видят заказуху, но каждый сидит, молчит и думает: «А что я глупее всех? Они вон сколько денег получают за это, ну и ничего, прокатило, не заметили. Пипл хавает, и инвесторы довольны». Не бывает такого. Рано или поздно это начинают видеть, поэтому все равно это фигура главного редактора. Если мы вообще считаем, что главный редактор за что-то отвечает, а он по закону о СМИ вообще-то за все отвечает, то это не отдельные журналисты, это редакционная политика. Вот как выстроишь, так и будет стоять.

— Как вы восприняли награждение государственными наградами 300 наших, так сказать, коллег?

— Я была в ужасе. Мне стало прямо очень страшно. Может, я ужасно циничная, отвратительная, но я не верю, что они делают все так искренне. Если бы они делали это искренне, они бы не подмонтировали кадры (16 мая в программе «Вести» на канале «Россия-1» сообщалось о расстреле нацгвардией Украины мирных жителей под Славянском. Эта информация «подтверждалась» видеокадрами убитых во время проведения контртеррористической операции в Кабардино-Балкарии в 2012 году. — Е. М.). Они бы не искажали так картину. На телевидении и среди тех журналистов, которые были награждены, дураков-то мало. Это люди, которые понимают, что они занимаются не журналистской профессией, а чем-то другим.

«Главный редактор должен служить одному богу — читателю»

— Галя, хотела вернуться к вашему диалогу с Венедиктовым о конформизме журналистов. Вы говорили, что журналисты все время уступали-уступали — и вот доуступались до того состояния СМИ, в котором мы сегодня находимся. А возможно было не уступать?

— Мне кажется, да. Были же времена (правда, очень короткие), когда казалось, что журналистика действительно четвертая власть. 1996 год (выборы Ельцина) начал разворачивать нас. Потом разворачивание продолжилось в 1999—2000 годах — Путин и его приход к власти… Нужно было сопротивляться. Тогда это была бы по крайней мере не капитуляция. Это были бы позиционные бои, можно было бы отстоять какое-то пространство для маневра. Но сейчас это полная капитуляция.

Но для меня важнее, что после капитуляции любой проигравший или любой капитулировавший начинает искать себе оправдания. Оправдания в нашем случае начинают искать в каких-то идеологических вещах — или мы патриоты, или мы не хотим писать против своей страны. Никто не просит писать против своей страны, нет такого выбора — писать против своей страны. Это своего рода «стокгольмский синдром». Люди забывают о том, что есть журналистская этика, есть законы в профессии, которые нельзя отменить. Но отменяют именно для того, чтобы оправдать собственную капитуляцию. Вот что меня больше всего огорчает. Не то чтобы я злая мегера, которая говорит: я вся в белом, как говорил опять же Венедиктов, а вы все в черном. Нет, и я не вся в белом. И все совершают ошибки, и все иногда трусят, и все иногда думают: а чем это обернется? Но есть какой-то рубеж, за который нельзя заходить, а еще лучше вообще к нему не приближаться. Надо блюсти принципы. В этом нет ничего плохого. Но если вы не соблюли эти принципы, то не надо оправдываться тем, что это государственная важность.

Много раз я на эту тему спорила: вот, государственные СМИ получают государственные деньги, поэтому должны транслировать позицию государства. Але, они получают не государственные, а общественные деньги, эти деньги складываются из наших налогов, поэтому они должны транслировать не позицию государства, а позицию общества. Одна небольшая разница: им не лично Владимир Путин из кармана дает свои заработанные деньги, им дает власть те деньги, которые мы заплатили государству в качестве налогов. Поэтому СМИ должны служить обществу, а не государству.

Мне кажется, что желание именно главных редакторов обязательно-обязательно быть в контакте с Кремлем, быть причастным к каким-то тайным схемам или быть своим во властных коридорах и привело к этому. Потому что, когда ты не знаешь человека, ты можешь попытаться на него надавить, но ты не знаешь те клавиши, на которые ты давишь. Когда ты все время ездишь по приглашению людей из администрации президента, ходишь на все приемы, ходишь к ним домой или не домой, общаешься и виски пьешь, — ты так или иначе становишься своим, и тебя можно попросить о чем-то, просто чисто как пацана или как приятеля — «ну мы же друг друга понимаем». То есть мы уходим из области журналистики в область личных отношений.

— Но в процессе совместного выпивания виски с сотрудниками администрации президента можно узнать какую-то информацию.

— Для этого есть журналисты, а не главный редактор. Не надо путать.

— Но это не тот уровень возможного общения. Например, главному редактору могут по-свойски что-то рассказать, и тогда картина мира для главного редактора будет полнее.

— Тогда хочу спросить: картину мира ты (главред) для себя составишь, а где от этого польза читателю? Я не вижу…

— Дальше главред направляет на разработку темы своим журналистам.

— Ничего они из этого не узнают, потому что то, что должно остаться в кремлевских кабинетах, остается в кремлевских кабинетах. То, что не остается, это специально сливают. Это игра втемную. Выпивая с кем-то виски, ты строишь свои личные отношения, свое личное реноме, ты, грубо говоря, спасаешь свою попу, чтобы тебе позвонили и сказали: «Будь осторожен…»

— …Тебя собираются увольнять.

— Ну например.

— А потом не увольняют.

— Это называется — «приукрашая сотней врак одну сомнительную правду». Самые крупные разоблачения последних лет делали Эдвард Сноуден и Джулиан Ассанж. Какие должности они занимали? Никакие. Они просто хорошо делали свое дело. Точно так же хороший журналист со связями узнает через, грубо говоря, потайной ход гораздо больше, чем скажет искушенный кремлевский чиновник главному редактору. Может быть, даже они выпьют, и он что-то узнает сверхособенное. Это сверхособенное никогда не пойдет в печать. Главный редактор, если он за это получает деньги, должен служишь одному богу — читателю. Если это никак не отражается на текстах или на контенте, — какой в этом смысл? Ну я не верю… Пусть бы мне рассказали хотя бы одну историю, про которую точно говорилось, что главный редактор знал — и потом вскрылось вот это.

— Очень многие главные редакторы входят еще и в общественные советы всяких министерств.

— Из чистого любопытства я пару раз тоже ходила на такие заседания. Мне кажется, что это бессмысленно. Но это опять же, может быть, моя ограниченность, может быть, моя недалекость, может быть, я не вижу стратегию. У меня есть яркий пример с Роскомнадзором и с тем, что творится вокруг интернета, вокруг блокировок и запретов. Какое количество рабочих часов журналисты и деятели интернет-индустрии провели в переговорах? Огромное! К чему это привело? Ни к чему.

Я ровно поэтому и говорю, что нужно противостоять. Но каждый должен противостоять тому, что ты считаешь несправедливым или незаконным, теми средствами, которые вложены тебе в руки. Вот ты СМИ — публикуй, расследуй, рассказывай, пиши. Ты чиновник — отстаивай и т.д. Но когда люди начинают мешать эти профессии, мне это не нравится. Может быть, я плохо ищу, но я не знаю ни одного стоящего дела, которое бы решилось на этих заседаниях.

— Когда вы собирались на тусовках главных редакторов, чувствовалось, что какой-то главный редактор ближе к Кремлю?

— Можно я не буду называть фамилии? Была очень интересная история, когда мы летели из Сочи (а нас там было человек 50) и я увидела, как два главных редактора бежали наперегонки, чтобы занять место в бизнес-классе рядом с Козаком и Громовым.

— Позорище.

— Да, кто-то ближе к Кремлю и хочет быть ближе. Но не все, конечно. Там было много и достойных людей.

— А еще некоторые главные редакторы очень гордятся встречами главных редакторов с министром иностранных дел, министром внутренних дел, министром культуры и еще со всякими другими чиновниками.

— Я была на нескольких таких встречах. Это ужасно. Это ритуальные встречи. Да, есть главные редакторы (например, главный редактор «Ведомостей»), которые всегда задают вопросы по делу и всегда записывают. А все остальное носит абсолютно ритуальный характер. Все равно чиновники говорят о том, о чем они хотят говорить. Все равно на этих встречах всегда есть приближенные главные редакторы, которые по заранее оговоренному сценарию задают те вопросы, которые должны были быть…

— Да ладно, главные редакторы задают заранее заготовленные вопросы?

— Да, я это видела.

— То есть это примерно, как на пресс-конференции Путина?

— Примерно так. Ну не то чтобы им пишут эти вопросы, им никто не пишет. Но все прекрасно понимают это: а давайте вот мы спросим об успехах на строительстве Олимпиады. Ну о'кей. Скажите, на самом деле кого-то правда интересуют эти успехи? Когда я первый раз была, я думала, что если уж собрались главные редакторы, то сейчас чиновника просто порвут. Ничего подобного, все очень мило. Идеального мира нет, все равно, конечно, будут какие-то стоп-листы или будут какие-то интересы. Но эти интересы должны быть понятны и оправданны. Когда я работала в «Ленте», прекрасно понимала, что мой владелец — Владимир Олегович Потанин…

— И нельзя ничего плохого писать про Потанина.

— Как бы можно, но только тогда не надо брать от него деньги, не надо ему числиться владельцем. Это понятное ограничение. Другое дело, что я и хорошего писать про него ничего не буду. Он для меня тогда не ньюсмейкер, вот и все.

— А Потанин пытался...

— Никогда. Никогда. Я Потанина не видела ни разу в жизни.

— А Мамут пытался?

— Конечно.

— А были в «Ленте», например, какие-то фамилии, которые нельзя употреблять в связи с чем-то? Ну, например, «Путин — фашизм».

— У нас тогда не было такой повестки. Нам в каком-то смысле очень сильно повезло, что нам не пришлось участвовать во всем том, что происходит сейчас. Мы ушли тогда, когда еще можно было уйти. Нас очень вовремя убили. Это прямо хорошая история: никому из нас не пришлось делать этот мучительный выбор.

— И был бы «фашизм — Путин»?

— Нет, почему. Мы же не выдаем оценки. Не «фашизм — Путин», но промолчать мы бы не могли. Удержаться на нейтральной территории было бы чрезвычайно сложно, нас бы все равно валило в ту или в другую сторону. Конечно, мы попытались бы удержаться, но я, честно, не могу себе представить, как работать в тех условиях, в которых работают сейчас. Большое спасибо Александру Леонидовичу Мамуту, что это случилось в марте — до референдума, до Крыма, до Донецка.

Елена Масюк
обозреватель «Новой»



Галина Тимченко и Елена Масюк. Фото: Анна АРТЕМЬЕВА — «Новая»

Гулаг 2.0

Posted: 27 May 2014 10:03 PM PDT

Что думают во ФСИН о трудоустройстве лиц, содержащихся в местах лишения свободы.

Вот что меня всегда поражало в тюремном начальстве, так это полное отсутствие инстинкта самосохранения. Я долго размышляла над этим феноменом — ну почему? Почему люди не держатся за звания и должности — потому что презирают их, потому что это работа из-под палки, потому что она неуважаема обществом, потому что мало платят? Вот мы с мужем отсидели пять лет, за это время мы совместными усилиями причинили массу неприятностей сотрудникам, в основном начальству, причем по делу. И каждый раз, когда нас препровождали в очередную тюрьму или зону, мы начинали один и тот же разговор: давайте будем действовать по закону, а не так, как у вас принято. Потому что у вас сейчас появилась проблема: это мы. Мы умеем, мы знаем, давайте мирно пройдем этот путь… Да вы кто, да вы че, да я щас… Ага, попробуй, напугай ежей, а наше дело — предупредить.

Ровно год прошел с того дня, как мы окончательно и бесповоротно освободились, имея на руках дважды отмененный приговор. Из тюрьмы мы вышли, но она из нас не ушла: у меня по-прежнему «Русь сидящая», у мужа тоже, и выходные мы проводим именно там. И вот муж поехал во Владимир, на большую начальственно-тюремную тусовку под названием «Совещание по вопросам трудоустройства лиц, содержащихся в местах лишения свободы». Со всем начальством пообщался, повыступал. С бейджиком, официально зарегистрированный «Алексей Козлов, предприниматель». И каждый высокопоставленный тюремщик его с интересом, граничащим с обсуждением условий отката, спрашивал: «А вы откуда все это знаете, вы что, с тюрьмами работаете как предприниматель?» В итоге имеем групповое фото с генералами ФСИН и Козловым Алексеем на фоне роскошной цитаты из Путина о нестяжательстве. Копирайт на которую до сих пор принадлежал гражданину Христу Иисусу Иосифовичу, неправосудно осужденному.

В общем, как и предполагалось, высокий семинар оказался мероприятием внутрифсиновским, слегка разбавленным общественниками и экспертами. Попытки поднять вопросы, связанные с переподготовкой, обучением и адаптацией перед освобождением, пресекались или заигрывались. Однако некое зерно можно отделить от многочисленных глупейших плевел.

Фактически обсуждались три пути реформирования трудовых отношений в системе УИС — ради повышения эффективности, а вовсе не для социальной адаптации осужденных, ну да это мелочи. Итак, три карты:

1.Госплан. Это когда на бесконкурсной основе ФСИН предоставляет госзаказ на 100 процентов его мощностей. Это то, что хотят начальники колоний — не париться.

2.Руководство ФСИН хочет Торговый дом. Это когда все заказы идут под его неусыпным оком, что серьезно уменьшает коррупцию на местах, позволяет оптимизировать трудовые и финансовые потоки, но систему подневольного труда не меняет, по сути. Да, по факту это облегчит жизнь: проверять надо не 800 колоний, а один Торговый дом. Но ситуации это не меняет.

3.Известный правозащитник Валентин Гефтер предлагает создать госкорпорацию — то есть гражданское ведомство. Руководители ее — гражданские люди, не входящие во ФСИН. Корпорация занималась бы вопросами трудоустройства осужденных, согласно законодательству об охране труда. Эта концепция подразумевает, что сотрудникам ФСИН остается лишь охрана по периметру, ну и проведение иных оперативных мероприятий, связанных с недопущением в колонии запрещенных предметов. А все, что касается труда, регулируется на основе гражданско-правовых отношений.

Первый вариант с Госпланом нереалистичен, потому что он во многом нарушает антимонопольное законодательство, а в случае если продукция ФСИН будет дороже продукции других российских производителей, то разницу придется покрывать Минфину, на что он будет не согласен в условиях дефицита бюджетных средств.

Тема вторая — это фактически воссоздание ГУЛАГа в версии 2.0: «Как нам наиболее эффективно использовать дармовую рабочую силу в виде зэков». Есть исторические параллели, которые нынешние начальники ФСИН не до конца усвоили. В 1953 году Берия начал демонтаж ГУЛАГа не потому, что он хотел выпустить уголовников на свободу. А просто экономически это стало затратно и невыгодно государству. Нынешнее руководство ФСИН предлагает теперь все это воссоздать. Ребята, историю изучите.

Третье. Идея госкорпорации, как бы это ни звучало, — прогрессивная. Разделение ФСИН на гражданское ведомство и ведомство по охране заключенных — давно назревшее решение. Более того, это крайне актуально в рамках построения эффективного государства. Потому как лишение погон значительного числа нынешних сотрудников ФСИН, перевод их в гражданское ведомство лишает бюджет такой колоссальной нагрузки, как повышенная и досрочная пенсия, — что сотрудникам ФСИН положено как бы по праву рождения. А также лишает их многих других надбавок, которые, например, по заслугам получают боевые офицеры, реально рискующие жизнью в горячих точках. А то, что сотрудник ФСИН чем-то там рискует, — так не смешите тапочки моей бабушки. Никак не больше, чем мы все, выходя на улицы родного города.

Ольга Романова
эксперт по зонам

«Надо, отец, выборы проводить»

Posted: 27 May 2014 09:01 PM PDT

Репортаж с избирательного участка в Донецкой области.


Село Красное Красноармейского района Донецкой области (1000 жителей, родина композитора Прокофьева) как-то так неудачно затерялось среди красных от цветущего мака полей, что сюда так до сих пор не доехали представители ДНР. В соседнем Селидове были, и даже референдум там был. В Курахове, что считается Марьинским уже районом, тоже референдум устроили. А Красное, куда даже рейсовые автобусы не ходят, — так никого и не заинтересовало.

Так что на администрации здесь по-прежнему висит украинский флаг, а в клубе проходят выборы президента Украины.

— Я, признаюсь, сам сторонник федерализации, — рассказывает мне председатель комиссии, директор местной школы Михаил Васильевич Мишастый. — Хотя и не приветствую идею расчленения Украины. Я вообще, чтобы мы друг друга понимали, с Полтавщины. Полтавщина — это сердце Украины, самый корень всех ее культурных традиций… Но мне кажется, если бы у нас на местах было больше прав и полномочий, — это не давало бы руководителям страны стольких возможностей украсть. И в этой части — да, мне симпатичны многие идеи ДНР.

Я спросила Михаила Васильевича, как его при таких политических предпочтениях занесло сейчас в председатели выборной комиссии. Он сказал, что председателем быть не хотел, но пришлось, поскольку сын у него — сельский голова. За этими словами Михаила Васильевича чувствуется какая-то личная драма.

— 26 лет старшему моему, но вот, видите, выбрали в том году головой. Хотя еще семь претендентов было. Теперь он сказал: «Надо, отец, выборы проводить». А я ему: «Сынко, да как же так? Отец у тебя — сепаратист, а ты его на выборы сажаешь?» Поспорили мы. Но потом, конечно, я пошел.

Обычно у нас на выборах явка бывает по 60—80%. А сейчас? 91 человек до участков дошел. Люди, с одной стороны, конечно, боятся. Крепка в нас еще эта память — как бы не подумать в неправильную сторону. Но и позиция тут! Так они выражают отношение к нелегитимной киевской власти. Хотя, если вдуматься, что есть нынешние выборы, как не попытка Киева обрести легитимность? Сложная ситуация, одним словом. Выборы можно было бы и отменить решением сельсовета — в связи с тяжелой обстановкой, так многие села делали. Но мы вот решили проводить. Потому что надо было их провести. Как и референдум.

Михаил Васильевич горько сокрушается по поводу референдума, который село Красное обошел стороной:

— Если бы хоть кто, хоть один человек из Донецка к нам заехал… А то же ведь мы, получается, никому не нужны. То, что сейчас вы видите вот на этих наших украинских просторах, — это махновщина. Чистой воды махновщина. ДНР на словах забрала нас себе, а зарплату моим учителям Киев перечисляет. И здесь жаловаться не буду: нормально перечисляет, без задержек. Хотя так-то у нас село дотационное. Из всех доходов — только сельское хозяйство и Прокофьев. Ой, только благодаря Прокофьеву мы на плаву и держимся. Если бы не наш Прокофьев — давно бы утонули, наверное…

(В 2001 году, к юбилею Прокофьева, ему на родине силами федерального бюджета установили настоящий, очень достойный памятник. Под эту сурдинку — поскольку ожидались большие гости — отремонтировали и музей, и центральную площадь у музея, и школу Михаила Васильевича, которая на центральную площадь выходит углом. Все благоустроительные работы в селе, как я поняла, проводились до сих пор только в свете приезда сюда какой-нибудь делегации. Так что композитору есть за что сказать спасибо.)

Председатель Мишастый, впрочем, не только на ДНР серчает за невнимание. Он, участник выборов разных уровней с солидным опытом, полагает, что Украина тоже подошла к организации выборов спустя рукава.

— Вчера (в субботу, 24 мая. — О. Б.) мы с комиссией ездили в Красноармейск на учебу, а также забирали бюллетени. В 3 часа ночи мы в село возвращались. Вы же видели, как к нам ехать. Час по пустым полям, где ни души нет. А ведь сколько сейчас вокруг людей с оружием, которые с головой, будем так говорить, не совсем дружат. И хоть бы кого-то нам в окружной комиссии дали бы в сопровождение! А то ведь мы сами ехали, тряслись с этими бюллетенями.

Этот упрек мне кажется очень справедливым. В нынешней ситуации участие в комиссиях в Донецкой области было равносильно подвигу, члены этих комиссий в действительности сильно рисковали — при этом все участки, которые я обошла, охранялись в лучшем случае одним милиционером с табельным оружием. А кое-где вообще стояли девчонки, укоротившие свои форменные юбки до фасона мини.

А между тем 22 мая в Донецке был похищен председатель окружной комиссии № 43 Руслан Кудрявцев. Нападению подверглись территориальные комиссии в Снежном, Марьинском районах. Отовсюду нападавшие вывезли бюллетени. Окружная комиссия в Артёмовске была разграблена даже дважды. Донецк, Славянск, Краматорск не голосовали вообще. А в Красноармейск (отбитый нацгвардией у самообороны аккурат в день референдума 11 мая, со стрельбой и жертвами) теперь стянули солидные силы.

На подъездах к городу в селе Новопавловка стояли украинские бойцы в форме песочного цвета — с несколькими машинами пехоты и гранатометами на плечах. Они проверяли машины. На этой же трассе, но ближе к Донецку, машины проверяли еще два блокпоста, уже донецкие. Пока нашу машину досматривали на блокпосту в Карловке, боец в черной форме и маске, закрывающей лицо, держал на прицеле другую машину, приближающуюся издалека. Потом следующую.

Здесь, на блокпосту в Карловке, в пятницу случился бой: донецкая самооборона взяла в кольцо добровольческий батальон «Донбасс». Были многочисленные жертвы, «Донбасс» отступил к своим военным в Новопавловку.

Центральную площадь Красноармейска, где в здании госадминистрации заседает окружная комиссия, оцепил прикомандированный к городу батальон «Днепр». Вероятно, готовились к настоящему бою за бюллетени: когда меня провели в здание администрации, я увидела, что на всех этажах, во всех коридорах на полу сидят вооруженные люди в бронежилетах — так, чтобы в окна их не было видно. А комиссию как самое ценное спрятали на пятом —  пятом, последнем этаже за импровизированной баррикадой из письменных столов.

Но в участковых комиссиях никаких дополнительных мер безопасности предпринято не было, словно они и не рисковали ничем.

Безопасность, впрочем, не единственная претензия к властям со стороны участников этих выборов.

— Обычно комиссия бывает из 12—16 человек. У нас в этот раз решением ЦВК комиссию сократили до 9, — рассказывает мне секретарь красноармейской комиссии № 141076 Алена Ильенко. — Из них вышли работать только шесть. До вчерашнего дня не могли собрать кворум, под вопросом была вся работа. Во многих комиссиях по области кворума не было, там участки вообще не открылись. Что они там у себя, в ЦВК, не знали, что такая обстановка в районе будет? Зачем тянули до последнего с формированием комиссий?

Теперь: у нас на участке 16 человек — нездатние самостiйно пересуватися, то есть надомники. Они в этих выборах не участвуют: некому к ним поехать. И все члены нашей комиссии тоже не голосуют: у нас ведь открепительных по закону нет, а ЦВК так и не приняла решения о формировании дополнительных списков на этих выборах. Кто не был по месту прописки в день голосования — тот и не голосовал.

Когда в позапрошлые выходные я объезжала участки, на которых проходил «референдум», я много раз слышала от участников комиссий, что явка, без сомнения, была бы еще больше, — но «люди залякани». То есть боятся.

Абсолютно то же самое я слышала и в этот раз. Получается, в Донецкой и Луганской областях все люди кого-то боятся.

Под вечер на выходе из участка № 141082 я поинтересовалась у пожилого мужчины с маленьким мальчиком, за кого он проголосовал.

— Не за того, за кого хотел, но так, чтобы это все поскорее остановилось, — витиевато ответил он. И вызвался проводить меня до следующего участка.

Мы шли по прохладной аллее, заваленной тополиным пухом, и он рассказывал мне, как его отец ходил в бой с одной штыковой лопатой, и даже из партии вышел и был осужден по 58-й статье; как он сам на здешних шахтах пропахал 30 лет, и был выбран профсоюзным лидером, и даже на него покушение было, — он показывает мне шрам. И что другой страны он для себя не хочет.

В конце аллеи мы встречаем мужичка на велосипеде. Похоже, он немного навеселе.

— Что, Юрко, у тебя блокпост здесь? — спрашивает мой знакомец. — Вот, корреспондент из Москвы интересуется, как мы тут голосуем.

— А что мне голосовать? Я за референдум проголосовал уже, — отмахивается Юрко.

Я из приличия задаю праздный вопрос про то, как он видит себе будущее.

— Вижу достойным его! И Донетчину процветающей. Чтобы люди работали, чтобы шахты не закрывались.

— Эх, Юрко, уволят твоего сына в следующий раз, опять придешь ты ко мне, а я уж ничего не смогу поделать. Скажу: нету больше шахты. Россия свои шахты закрывает.

— Кто тебе сказал? У тебя неправильная информация! Я достоверно знаю, что это не так.

Мы попрощались и пошли дальше, и дошли уже до следующего участка, однако почему-то его миновали.

— Мы, кажется, пришли, — заметила я.

— Да, но давайте чуть подальше пройдем. Я не хочу, чтобы он видел, что я с вами на участок захожу.

Ольга Боброва
Обозреватель
Фото: Евгений ФЕЛЬДМАН — «Новая»
Донецк

МИД Украины подтвердил планы выхода страны из СНГ

Posted: 27 May 2014 12:01 PM PDT

Украинское Министерство иностранных дел подтверждает намерение Украины выйти из состава Содружества независимых государств. Об этом сообщает РИА Новости со ссылкой на заявление замминистра иностранных дел страны Даниила Лубковского.

Лубковский назвал СНГ «беспомощной организацией», в частности, потому что СНГ продемонстрировало неспособность выработать четкую позицию по политическому кризису на Украине.

Замминистра иностранных дел также добавил: «Мы придерживаемся своего виденья и своего подхода, и я подтверждаю слова секретаря СНБО о том, что мы рассматриваем вопрос относительно выхода из состава СНГ».

Ранее такое заявление уже делал секретарь Совета национальной безопасности и обороны Андрей Парубий. «На СНБО было принято решение не только прекратить председательство в СНГ, но и начать процесс выхода из СНГ», — сказал он.

Полиция Нидерландов отпустила активистов Greenpeace

Posted: 27 May 2014 11:01 AM PDT

Полиция Нидерландов отпустила активистов Greenpeace, которые заблокировали буровую платформу Saturn, зафрахтованную «Газпром нефтью» в порту Ижмуйден, сообщает пресс-служба Greenpeace.

«Голландская полиция отпустила всех шестерых активистов, задержанных сегодня утром во время мирной акции на буровой Saturn компании «Газпром нефть». Им было предъявлено обвинение в неповиновении полиции, за которое предстоит заплатить небольшой штраф», — говорится в сообщении.

Как сообщил РИА Новости представитель компании «Газпром нефть», платформа продолжила движение к точке погрузки для отправки на месторождение. По его словам, отклонений от графика нет.

Как ранее сообщили в Greenpeace, активисты организации заблокировали нефтяную платформу в Нидерландах, препятствуя ее отправлению для бурения на шельфе Арктики. В акции участвовали 30 активистов из Голландии, Бельгии и Германии. В ходе акции они были задержаны полицией.

Под Донецком задержаны наблюдатели ОБСЕ

Posted: 27 May 2014 10:02 AM PDT

Под Донецком задержаны наблюдатели ОБСЕ, в том числе один гражданин Эстонии. Об этом Интерфаксу сообщили в пресс-службе МИД Эстонии.

«Выяснением обстоятельств занимается ОБСЕ. За развитием событий следят эстонские дипломаты при ОБСЕ, в посольстве Эстонии в Киеве и в МИД страны, которые постоянно поддерживают связь с представителями ОБСЕ», — сказал представитель дипведомства.

По информации постпреда РФ при ОБСЕ Андрея Келина, четыре

наблюдателя ОБСЕ, с которыми была потеряна связь, были остановлены в районе Шахтерска на недавно возникшем блокпосту.

«Наблюдатели из Донецкого подразделения ездили в сторону Луганска и на обратном пути они были остановлены в районе Шахтерска на блокпосту, которого раньше не было, когда они ехали туда (в сторону Луганска)», — цитирует Келина РИА Новости.

Прокурор Татарстана направил в суд «дело ОБНОН» о превышении полномочий и получении крупной взятки

Posted: 27 May 2014 09:02 AM PDT

Уголовное дело по обвинению двух оперуполномоченных отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков направлено в Набережночелнинский городской суд.

Прокурор Татарстана Илдус Нафиков утвердил обвинительное заключение в отношении двух оперуполномоченных отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков УМВД РФ по городу Набережные Челны Максима Рябинкина и Айдара Имамиева. Уголовное дело направлено в Набережночелнинский городской суд для рассмотрения по существу.

Об этом сегодня сообщает представитель потерпевшего, адвокат Руслан Айдагулов, сотрудничающий с Казанским правозащитным центром.

Казанский Правозащитный Центр


Справка

Майору полиции Максиму Рябинкину и старшему лейтенанту Айдару Имамиеву инкриминируются превышение должностных полномочий с применением специальных средств (п «б» ч. 3 ст. 286 УК РФ), служебный подлог (ч. 2 ст. 292), вымогательство группой лиц по предварительному сговору (ч. 2 ст. 163) и получение крупной взятки (п «а», «б», «в» ч. 5 ст. 290), отмечают в Следственном управлении СКР по Татарстану.

Согласно постановлению о привлечении в качестве обвиняемого, в мае 2013 года оперативники Максим Рябинкин и Айдар Имамиев подготовили постановление о проведении оперативно-розыскного мероприятия - «наблюдение», в которое внесли заведомо ложную информацию о причастности индивидуального предпринимателя Виктора Гарина к употреблению, сбыту, хранению и перевозке наркотиков. На основании этого документа мужчину задержали и в наручниках доставили в отдел полиции № 4 («Электротехнический»).

По версии следствия, один из полицейских подбросил Гарину сверток с неустановленным веществом. Потом стражи порядка заявили, что это наркотики, и изъяли сверток в присутствии понятых.

Из материалов дела следует, что оперуполномоченные вымогали у Гарина 200 тысяч рублей за уничтожение протоколов личного досмотра и изъятия смывов с его рук. Полицейские вместе с Гариным поехали к нему домой и после получения денег порвали документы, подтверждающие факт изъятия вещества.

Руководство прокуратуры Татарстана отмечало, что сотрудники ОБНОН нарушили требования Федерального закона «О полиции», что привело к безосновательному, противоправному задержанию Гарина и применению к нему спецсредств (наручников) со стороны оперативников.

28 мая в 19:00

Posted: 27 May 2014 08:30 AM PDT

Андрей Зубов и Кафедра новейшей истории при «Новой газете» представляют уникальный курс лекций.

Друзья, лекторий «Новой газеты», вызвавший живой интерес нашей аудитории, продолжит работу и летом. Как обычно, по средам, в 19.00, в Круглом зале для 30 первых изъявивших желание слушателей мы проведем лекцию в рамках курса кафедры новейшей истории России, которую в газете возглавил профессор Андрей Зубов.

В эту среду, 28 мая, Андрей Борисович пригласил в редакцию своего коллегу, доктора географических наук, профессора, президента Международного географического союза Владимира Колосова, чтобы снова поговорить об Украине.

Тема лекции звучит так: «Восток, Запад, Центр, Юг — культурная регионалистика Украины. Как сложились альтернативные формы политического мировидения на пространстве Украины».

Как обычно, чтобы лично присутствовать на лекции и иметь возможность задать свои вопросы докладчику или заведующему кафедрой, необходимо отправить запрос на почту проекта: facultynovayagazeta@gmail.com. В заявке следует указать ваши имя, фамилию, возраст и род занятий, а также оставить свой контактный телефон. Мы можем лично связаться с вами накануне, чтобы подтвердить участие или проинформировать о возникших изменениях.

Для тех, кто не смог принять участие в лекции, веб-редакция традиционно организует прямую видеотрансляцию на сайте «Новой газеты». Трансляция прекратится сразу по завершении лекции, а через два дня будет выложена HD-видеоверсия лекции, которая будет жить вечно.

Приходите.

Игры с ящиком

Posted: 27 May 2014 08:11 AM PDT

Достоевскому — от благодарных бесов. Трагедия русского духа вчера и сегодня.

«Бесы» Достоевского метались по экрану, безуспешно сражаясь с разнокалиберными современными бесами. Оставалась неразрешенной лишь одна интрига: дойдет ли канал «Россия» с сериалом Хотиненко до последней степени упрощения, открыто сравнивая нечаевщину с украинщиной, или не дойдет? Выяснилось: дойдет, даже добежит. Перемешает сериал с Киселевым и Соловьевым. Заправит срочными новостями. Подаст на десерт самого режиссера в качестве пророка, предчувствующего Майдан.

Хотиненко скромно потупился и посетовал на неразумное поведение братьев-славян. Печаль режиссера скрашивала лишь мысль о президенте России. К украинским мятежникам, полагает он, нужно относиться так, как Путин, то есть со спокойствием и терпением. Чуть раньше о сокровенном высказался актер Антон Шагин. По мнению данного «беса» (он играет роль Петра Верховенского), никто никогда не присоединял чужие земли без крови, и только Владимир Владимирович сделал это без единого выстрела. Президентский минимум бесоведы выучили отменно. С Достоевским дела обстоят хуже. Авторы подошли к нему с «коротенькими мыслями», как сказал бы Федор Михайлович. Задумали аллюзии на темы Болотной, но опоздали. Зато подвернулась Украина, вышло актуальненько, есть о чем поговорить воскресным вечером с Соловьевым.

Хотиненко — отважный человек. Сначала выпустил сериал «Достоевский», который даже Евгений Миронов не смог спасти. Вместо жизнеописания получился «скверный анекдот». Теперь неугомонный режиссер замахнулся на «Бесов», решив кое-что подправить в романе. Одно из художественных открытий Достоевского — Хроникер. Он сшивает лоскутное одеяло многофигурного повествования; предельно уплотняет пространство и время; напоминает тех «русских мальчиков», которые так дороги писателю. Хотиненко заменяет Хроникера следователем Горемыкиным, которого нет в романе. Образ Горемыкина режиссер-сценарист сочиняет исключительно из обрывков раскавыченных чужих цитат. Диапазон заимствований широк — от Нечаева до Бисмарка. Эту звенящую пустоту наполнить смыслом не в состоянии даже мощный Сергей Маковецкий. Фильм начинается с конца романа, то есть с убийства Шатова. Космос Достоевского упраздняется хаосом Хотиненко. Трагедия русского духа оборачивается суетливой полицейской сагой.

Режиссер-сценарист обращается с текстом первоисточника со смелостью патологоанатома. Он выбрасывает линию писателя Кармазинова и восстанавливает главу «У Тихона», которую сам Достоевский решил не публиковать. Слишком страшен рассказ Ставрогина о том, как он соблазнил соседскую девочку Матрешу. Достоевский не хотел добивать своего героя, а Хотиненко добил. И даже показал все, до мельчайших подробностей, включая самоубийство Матреши. В романе Ставрогин — личность объемная, противоречивая, мистическая. В сериале он, как и Петр Верховенский, всего лишь мелкий бес (оттого такими мелкими кажутся исполнители главных ролей: уже упомянутый Шагин и Максим Матвеев). Разумеется, в творчестве дозволено все, когда это творчество, а не упражнение на тему сиюминутных аллюзий. Аллюзии — грезы имитаторов, что блистательно подтвердил Хотиненко.

Все герои романа (кроме Хроникера) — бесы. Гениальный писатель, будучи государственником, понимал: насилие революционное рождено насилием государственным. Негениальный режиссер в ранге государственника понимает другое: главные враги отечества — оппозиционеры-интеллигенты-болотники.

Остальное не важно. Нынче модно делать вид, что контекста нет, он утонул. Режиссер будто бы забывает то, что обязан помнить, взявшись за глыбу «Бесов». Россия уже более двух веков стоит на системе полицейских провокаций. Так что все мы вышли не столько из «Шинели», сколько из «Бесов».

Особенно рьяно из них вышел телевизионный авангард. Он, авангард, должен лично поклониться Достоевскому за мастер-класс. В романе дана подробнейшая инструкция по манипулированию общественным сознанием. Ничего не изменилось. Что те, из романа, что эти, из жизни, живут по принципу Нечаева — цель оправдывает средства. Достаточно даже одного вечера, когда по ящику шли одновременно «Бесы» и выборы в Украине, чтобы понять востребованность старой, как провокация, истины.

Вот Ираида Зейналова, вооружившись хищной улыбкой, сообщает свежие новости: Ярош, глава «Правого сектора», получает 37%. Тут же ведущая добавляет, что лидирует все-таки Порошенко, но главное уже вброшено в возбужденные умы: фашизм у ворот. Верховенский остался бы доволен.

Вот по всем каналам корреспондентов Lifenews, спасенных героическим Рамзаном Кадыровым из вражьего плена, чествуют, как Гагарина. Об убитом в то же время Андрее Миронове в боях под Славянском — сухое упоминание. Корреспонденты — наши (по терминологии опять же Достоевского), Миронов — не наш. Не можем быть теперь «нашим» правозащитник, член «Мемориала», бывший политзаключенный, освобожденный горбачевской перестройкой.

А вот и Киселев собственной персоной — лично вместе со своими «Вестями недели» перемежает «Бесов». В очередной выход на подиум он сообщает: Хотиненко создал шедевр. Дальше все, как мы любим: пыжится, ручками размахивает, голосом вколачивает в паству нечто краеугольное про тщетность любых революций. Вдруг слышу: «Главный герой «Бесов» — Ставрогин. Его прототип — террорист Нечаев». К чему бы это? Ведь все знают: Нечаев — Верховенский, на что и сам Достоевский указывал. Да ни к чему. Фильм, который обозвал «шедевром», не смотрел. Роман читал давно, в пору либеральной молодости. Весь интеллект ушел в пропаганду, где важна не точность, а правильные эмоции.

В связи с разгулом массовой бесовщины в кино и жизни есть смысл припомнить еще одно пророчество. Когда наркома просвещения Луначарского спросили, какую надпись следует сделать на памятнике писателю, он ответил: «Достоевскому — от благодарных бесов». Это апокриф, но очень выразительный. Жаль, что апокриф. Такая надпись наверняка понравилась бы Федору Михайловичу.

Слава Тарощина
Обозреватель «Новой»

Политическая бухгалтерия

Posted: 27 May 2014 06:02 AM PDT

Что приобрела и что потеряла Россия в ходе «украинского кризиса».

Русская весная. Фото: EPA

Утомившись от пошлости информационной войны вокруг украинского кризиса, автор решил любым способом уйти от публицистики и субъективных оценок. И попробовал использовать в анализе крымско-украинской политики официальной России простые и надежные бухгалтерские методы. Прибыль—убытки, дебет—кредит, приход—расход.

Автор честно разложил последствия событий последних трех месяцев вокруг Крыма и юго-востока Украины на две кучки: а) потери России и б) приобретения России. Кучки получились неравные.

Потери

1. Испорченные отношения с Укра­иной. Многолетняя риторика о братских народах, испытывающих друг к другу родственные чувства, превратилась в пустой звук. Крым будет довлеть над российско-украинскими отношениями как подвешенный топор. Ни одно правительство Украины, ни одна серьезная политическая сила в этой стране не смирится с потерей своей территории. Кстати, избранный президент Украины уже подтвердил эту позицию. Украинцам будет очень трудно отделить «плохой» Кремль от «хороших» россиян. Этому будут препятствовать и затянувшийся «патриотический восторг» россиян по поводу возвращения Крыма, и антиукраинская кампания официальных российских СМИ — односторонняя и зачастую носящая оскорбительный для украинцев характер. Даже если политика России в отношении Украины вдруг резко изменится и станет дружественной, — прежних отношений уже не будет. Обида останется, крымская заноза никуда не денется, а боязнь агрессивного рецидива со стороны России займет место в ряду национальных украинских неврозов.

2. Крах «Евразийского проекта». Во-первых, без Украины он почти бессмыслен. О чем, кстати, не раз, пусть и в более дипломатичной форме, говорили наши руководители. Во-вторых, реакция в Казахстане и даже Белоруссии на «крымнаш» и на российское принуждение Украины к федерализации не похожа на одобрение. Лидерам этих стран хочешь не хочешь приходится примерять ситуацию с Украиной на себя. И эта примерка особой радости не приносит: у них так же полно «русскоязычных», правами и безопасностью которых в любой подходящий момент Кремль может озаботиться. А значит, в отношениях со Старшим братом должно быть поменьше «братского» и побольше голого прагматизма. Евразийский экономический союз — это пожалуйста. Но никаких политических надстроек: слишком опасно.

3. Потеря «Русского мира». Кон­сер­вативно-традиционалистская конструкция славянской, православной, «русской» общности, эта международная ипостась концепции «духовных скреп», также приказала долго жить. Отъем части территории у «православных братьев», да еще и в дни Великого поста, вялая реакция верхушки РПЦ на украинские события — все это разрушило идею пусть и утопичную, но укорененную как общественный миф. Россия вряд ли будет теперь способна использовать его для своих целей «собирания» Православного мира в противостоянии секулярному и «греховному» Западному миру.

4. Ухудшение отношений с соседями и бывшими союзниками. У стран, уже переживших на себе в ХХ веке, что такое на практике имперские амбиции СССР (пусть и маскируемые под «восстановление исторической справедливости», «воссоединение братских народов», «обеспечение безопасности» или отклик на призывы вмешаться со стороны «здоровых сил»), крымская акция России оживила страхи перед «большим соседом». Не случайно именно страны Балтии, насильственно присоединенные к СССР в 1940 году, Польша, в сентябре 1939 года разделенная между гитлеровской Германией и сталинским Советским Союзом, а также Чехия, помнящая советские танки в Праге не только в освободительном мае 1945 года, но и в катастрофическом августе 1968 года, — оказались среди европейских стран, острее и болезненнее других реагирующих на присоединение к России Крыма и действия по дестабилизации юго-восточной Украины. К ним надо добавить Грузию, уже потерявшую свои территории в 2008 году, и Молдову, имеющую под боком отложившееся от нее и не признанное в мире Приднестровье, которое в любой момент может повторить крымский сценарий. Фобии ожили, Россия вновь представляется империей, склонной к территориальному расширению.

5. Мировое сообщество стало рассматривать Россию как угрозу для мирового порядка. Именно так трактуется нарушение Россией основополагающих принципов послевоенного устройства Европы — нерушимости границ, уважения суверенитета и территориальной целостности. Жонглирование кремлевской пропаганды темами распада СССР, Югославии и Чехословакии, а также объединения Германии (мол, все это тоже было нарушением принципа нерушимости послевоенных границ) как-то не находит особого отклика у подавляющего большинства стран — членов ООН, Совета Европы, ОБСЕ и других международных структур. Несколько более двусмысленно выглядит «косовский прецедент», однако известно, что там были очевидные признаки геноцида (как с сербской, так и с албанской стороны), что и заставило «развести» эти два народа по разным государствам. В крымско-украинском случае, несмотря на невероятные усилия российской пропаганды, доказательства массовых притеснений «русскоязычных» показались миру, мягко говоря, неубедительными. Что касается принципа самоопределения, то признание его как одного из компонентов международного права вовсе не предполагает его тождества с сепаратизмом. И тем более чрезмерной «заинтересованности» в его реализации внешних сил. Его претворение в жизнь считается делом политического диалога, длительного, тщательного и не предполагающего ущерба интересам страны, внутри которой этот диалог может идти. Отход России от строгого соблюдения принципа уважения территориальной целостности и нерушимости границ — очень опасный прецедент для самой России.

Такое оружие нельзя расчехлять: оно при неблагоприятных политических обстоятельствах может обратиться против того, кто его извлек из ножен. Тем более если это сделала многонациональная и многоконфессиональная страна.

6. Из этого пункта вытекает следующее. Во-первых, Россия потеряла важное политико-моральное преимущество на международной арене, которое долгое время было в ее активе. В течение всего периода постсоветского существования Россия настойчиво выступала за скрупулезное соблюдение процедур и норм международного права, за сохранение исключительной роли ООН в урегулировании международных конфликтов. Это проявилось в позиции по Югославии, по Ираку, Ливии и Сирии. Теперь этого преимущества нет.

Во-вторых, впервые в современной истории Россия оказалась в тотальной международной изоляции. Поддержка ее исключительно «странами-изгоями» и несколькими экономически зависимыми от нее союзниками по СНГ резко сужает ее внешнеполитические возможности и подрывает международный авторитет.

Нечто похожее было в истории страны лишь в 1940 году, когда за агрессию против Финляндии СССР был исключен из Лиги Наций. Сейчас Россия вылетела только из неформальной G8, но ее влияние в «законных» международных организациях и сообществах крайне ослабло.

7. Ослабляет позиции России в мире и ее фактический отказ выполнить положения четырехстороннего (Россия, Украина, Сша и Великобритания) Будапештского меморандума 1994 года об уважении суверенитета и территориальной целостности Украины в связи с ее отказом от ядерного оружия. В этом мировой политический истеблишмент увидел размывание политики нераспространения ядерного оружия — страны, стремящиеся к обладанию ядерным оружием (типа Ирана) теперь могут сослаться на шаткость гарантий безопасности, которые им даются в обмен на отказ от разработки ядерного оружия.

8. Неприятно и опасно, что российские лидеры потеряли доверие своих коллег по политической корпорации. И как политики, и в личном качестве. Не могут лидеры огромной страны публично заявлять сегодня одно, а завтра — другое, прямо противоположное. Напомним, что раньше Путин пользовался у западных коллег репутацией политика неудобного, но говорящего то, что есть, и держащего слово. Хорошая репутация была и у министра иностранных дел Лаврова. Теперь все изменилось — доверие ушло. В международной политике это огромная потеря.

9. И, кстати, о российском МИДе. Его репутация сильно подорвана. Ну не может ведомство иностранных дел опускаться до уровня министерства пропаганды и печь как блины сомнительные заявления на злобу дня. Кризис когда-то кончится, и как наш МИД с репутацией пропагандиста-агитатора будет отстраивать послекризисные отношения с окружающим миром и плести тонкие политические кружева? Непонятно.

10. Россия проигрывает борьбу за удержание постсоветских стран от вхождения в НАТО и ЕС. Недопущение интеграции бывших советских республик в западные структуры — это после распада СССР одна из главных задач российской политики. С балтийскими республиками не вышло, но их всегда рассматривали как «чужаков». Теперь фактор открытой или латентной российской угрозы делает вхождение Грузии, Украины, Молдовы, а в перспективе и Белоруссии, в западные структуры лишь делом времени. Перспектива может быть весьма отдаленной, но вектор очевиден.

11. Что касается России, то она отброшена в своем сотрудничестве с западными структурами на много лет назад. Свернуты программы военного сотрудничества России и НАТО, более того, наша страна теперь рассматривается в альянсе не как партнер, а как потенциальный противник, готовый к интервенции для «защиты русских общин» и который, со своей стороны, считает противником НАТО. Незавидна и судьба «дорожных карт» между Россией и Евросоюзом, который Москва теперь открыто обвиняет в экспансии в отношении Украины и других постсоветских стран.

12. Ухудшается положение российских общин за пределами России. Официальная риторика о защите интересов русскоязычных входит в противоречие с новой действительностью: русские и русскоязычные все в большей степени будут рассматриваться в странах их постоянного проживания как вероятная «пятая колонна». А потому их положение в этих странах и отношение к ним «титульных» народов будет ухудшаться.

13. Об ухудшении условий экономического развития России вследствие присоединения Крыма, западных санкций и вообще изменения отношения развитых стран к связям с нашей страной уже сказано много. Потому мы лишь перечислим наиболее негативные последствия тезисно (не по значению, а по порядку):

— расходы на обустройство Крыма (включая грандиозные инфраструктурные проекты) окажутся значительно выше, чем предполагалось, что отяготит и так стагнирующую экономику России; к тому же компании и банки, которые будут работать в Крыму, подпадут под санкции;

— период «энергетической державы» заканчивается; США и Европа сделают теперь все возможное, чтобы добиться нефтегазовой свободы от России; подвисают проекты обоих «потоков» — и «Северного» и «Южного»; переориентация российского экспорта углеводородов на «другие рынки» вряд ли компенсирует эти потери;

— международный кредитный рынок практически закрылся для России; это почувствуют на себе как простые получатели потребительских кредитов, так и малый и средний бизнес, и так сокращающийся в нашей стране; в этой ситуации подходит срок выплаты огромных средств, взятых ранее российскими корпорациями на международном межбанковском рынке;

— Россия выпадает из многих международных проектов и программ экономического сотрудничества;

— на данном этапе приказал долго жить проект «финансового центра» в Москве — одно из любимых детищ президента Путина;

— изменяется к худшему отношение представителей западного бизнеса к российским предпринимателям;

— санкции и рост антизападной, антилиберальной риторики в России ухудшают предпринимательский климат в стране, что ведет к оттоку капитала и нежеланию внешних инвесторов вкладываться в Россию.

14. Резко ухудшается положение оппозиции, инакомыслящих граждан и независимых СМИ в стране. Патриотическая и антизападная истерия стимулировала «соревнование в лояльности» чиновников, депутатов, силовиков и прочих слуг государевых. Это ведет к политическому мракобесию, к беспрецедентному усилению репрессивности в отношении независимых СМИ, гражданских организаций, оппозиции, интеллектуалов, осмеливающихся высказывать несогласие с официальной позицией по Крыму, Украине и взаимоотношениям с внешним миром. А из истории мы знаем, что охота на ведьм ведет к разрушению общественных структур, расколу общества, вытеснению оппозиции в нелегальное поле и установлению неэффективных репрессивных политических систем авторитарного и тоталитарного типа. В таких обстоятельствах, да в сочетании с международной изоляцией, ни о каком социально-экономическом развитии страны не может быть и речи.

Приобретения

1. Главное приобретение (в прямом смысле этого слова) — это Крым и выступающий отдельной административной единицей Севастополь. Вхождением этих территорий в Россию закончилась (на сегодняшний день) многолетняя кампания по исправлению так называемой «ошибки Хрущева» 1954 года, которая то и дело вспыхивала в недрах политического истеблишмента России после распада СССР. Россия «вернула» Крым, который может стать теперь российской туристской зоной, обеспечила себе монопольное право на использование Севастополя в качестве базы Черноморского флота, избавилась от арендных платежей за базу ЧФ, предотвратила гипотетическое размещение там базы НАТО в случае, если бы Украина вступила в эту организацию.

Известно также, что шельф Черного моря у побережья Крыма богат углеводородами: по данным Минприроды России, запасы нефти на территории Крыма составляют 47 миллионов тонн, газа — 165,3 миллиарда кубометров, а всего в регионе существуют 44 месторождения углеводородного сырья. На территории Крыма содержатся также ресурсы железной руды.

2. Государству удалось привести в действие механизм консолидации российского населения вокруг патриотической идеи «собирания русских земель». Мы не собираемся оценивать перспективную ценность этой идеи для интересов развития России. Констатируем лишь, что большая часть населения Крыма и России поддержала вхождение Крыма и Севастополя в состав России. Надолго ли сохранится это положение — покажет время.

3. Приобретение не столько России, сколько нынешнего руководства России — это значительный рост в российском обществе популярности президента Путина и партии власти «Единая Россия» в связи с возвращением Крыма в состав России. Что произошло после длительного, в течение трех лет, снижения рейтингов и Путина, и, особенно, партии власти. Рост властных рейтингов сочетается с резким ухудшением отношения к Западу и конкретно к США и странам Евросоюза. Это классический пример так называемой «негативной мобилизации» общественного мнения. Заметим, что власть в разные периоды и в разных странах подобную «негативную мобилизацию» всегда использовала для укрепления своих позиций и продления своего исторического времени. О том, сколько может продлиться подобная мобилизация, сегодня мало кто может с уверенностью сказать.

А теперь все-таки маленький комментарий

Итак, баланс подбит. Стоило ли «ввязываться в драку» — решать каждому. Лично нам кажется, что если напрячь мозги, то главным обретением России в «украинском кризисе» может стать правильный вывод из баланса плюсов и минусов. Из опасной ситуации, связанной с последствиями санкций и того, что может произойти «после санкций», можно сделать два различных вывода. Или полностью отрезать страну от внешнего мира, уйдя в «безопасную» изоляцию. Или, отбросив дутые амбиции, выстроить наконец эффективную экономику свободных людей. С использованием опыта, накопленного человечеством.

Мы уверены, что тема «крови и территорий» — это архаика, которая осталась далеко в прошлом — и Европы, и всего мира. Выжить и развиваться можно только на основе терпимости и сотрудничества — как внутри страны, так и в масштабах мира.

Андрей Липский
Заместитель главного редактора
Автор: на

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Подписаться на: Комментарии к сообщению (Atom)