Тема дня |
- Давайте больше никуда не входить
- Кредитное рабство. Первая кровь
- Зачем бюрократам еще и идеологические знания?
- Дискредитация и травля «Дождя» и «Эхо» — политтехнологии (
- Прощание с Украиной
- Товар «тишина»
- О дряни
| Давайте больше никуда не входить Posted: 14 Feb 2014 10:01 PM PST Иначе зачем 25 лет назад мы вышли из Афганистана?Вроде бы юбилейная дата. 15 февраля 1989 года советские войска вышли из Афганистана. Так закончилась афганская трагедия для нас, советских граждан. Но она не закончилась для самих афганцев и для тех, кто пришел туда после нас.А для нас она началась в конце декабря 1979 года. Всего лишь несколько человек (их можно пересчитать по пальцам одной руки) решили, что Советский Союз должен принять участие в вооруженной борьбе на одной из сторон внутриафганского конфликта. Сколько вообще сторон было у этого конфликта, вряд ли точно скажут даже специалисты. Правда, их никто и не спрашивал. Три-четыре человека в Политбюро ЦК КПСС решили все сами: Леонид Брежнев — генсек ЦК партии, Дмитрий Устинов — министр обороны, Юрий Андропов — председатель КГБ… Все они были пожилыми людьми, хотя и не глубокими старцами, но больными. И благодаря кремлевскому медперсоналу пережили тот среднестатистический возраст, до которого доживал советский мужчина. А как же другие члены ЦК, более молодые? Например, Михаил Горбачев, тогда кандидат в члены Политбюро ЦК, или Эдуард Шеварднадзе, другой кандидат, узнали о вводе войск… из средств массовой информации. Народно-демократическая партия Афганистана, стоявшая тогда у власти, контролировала 13% территории страны. Так вот, мы вмешались в конфликт внутри самой партии. Леонид Брежнев, Дмитрий Устинов, Юрий Андропов вскоре умерли, едва дожив до середины этой войны. Так что лет пять она продолжалась по инерции. Никто четко не знал, зачем мы воюем в Афганистане. В 1985 году, когда я прибыл в Афганистан, один из руководителей 40-й армии — то есть «ограниченного контингента», так тогда говорили — сказал, что этой войны хватит и нашим детям, и нашим внукам. Другой сказал: «Мы здесь потому, что наша армия слишком устала без войны». И окончательно мои иллюзии развеял молодой офицер, который, улыбаясь мне в глаза, сказал: «Хороший афганец — мертвый афганец». При этом везде торчали лозунги: «Защита южных рубежей Советского Союза…», «Проявление интернационального долга…». В общем, на второй день своего пребывания в Афганистане я понял, что надо выбираться из этого дерьма и постараться остаться человеком: беречь своих подчиненных, товарищей, афганцев, и самому по возможности постараться остаться живым (кому, кроме меня, нужны моя жена и дочка?). И этим там жили очень многие солдаты, офицеры и генералы. Другие сделали выбор в пользу «золотого тельца»… Но все мы, хорошие и не очень, были опущены по долгу службы в дерьмо. И кто меньше испачкался, знает один Бог. У многих «афганцев», которых я знаю, всегда было и есть чувство чести. Но «водоразделов» между нами тоже много. Один из них прошел осенью 1996 года по Котляковскому кладбищу в Москве, где делившие корку хлеба в Афганистане, не поделили миллионы, взорвав своих однополчан. Правда, власть постоянно пыталась и пытается нас объединить или, если угодно, повязать. Нам всем, прошедшим Афганистан, вручили знак: «От благодарного афганского народа». Видимо, там, наверху, посчитали, что афганский народ должен быть нам еще и благодарен за то, что не всех убили. Некоторые пошли дальше… В поликлинике подмосковного города Жуковский (это который центр российской авиационной науки) у двери врача висит надпись: «Участники Великой Отечественной и всех других войн обслуживаются вне очереди». Это имеют в виду тех, кто прошел Афганистан и Чечню. Но нас так много, что очередь образовывается уже внутри нас… А за кем должна стоять чеченская мать, у которой убили ребенка, а русская мать, потерявшая в Чечне сына? Очень много вопросов без ответов. Но все-таки, слава Богу, что 25 лет назад мы вышли из Афганистана! И слава Богу, что несколько лет назад (никто не знает точно) мы вышли из Чечни! И дай нам Всевышний счастья, чтобы ни мы, ни наши дети и внуки больше никуда и никогда «не входили». Вячеслав Измайлов | ||
| Кредитное рабство. Первая кровь Posted: 14 Feb 2014 09:05 PM PST Если не навести порядок в сфере потребительского кредитования, то кризис будет стоить нам человеческих жизней В № 144 «Новой» за 2013 год мы начали серию публикаций о кредитном рабстве, в котором все мы запутались незаметно для себя. Все — потому что кредитно-финансовая сфера охватывает экономику целиком, может как помогать росту народного хозяйства и общего благосостояния, так и тащить страну на дно. Массовый отзыв лицензий у банков, который в последние полгода ведет ЦБ, как и девальвация рубля, делают проблему кредитного рабства еще более актуальной. Ведь она не только экономическая, но и социальная. А значит, ее решение — прямая обязанность государства. Сегодня мы рассказываем о том, как это делают во Франции, а также о том, что происходит в регионах России, более других затронутых кредитной чумой.
Ссудный деньСпад экономической активности и замораживание зарплат могут спровоцировать волну «кредитных» самоубийств. Первыми это ощутят жители маленьких городов, где люди не знают своих прав и перед банковскими структурами беззащитны. В пригородном лесу маленького уютного Зеленогорска чуть не одновременно повесились двое мужчин, 27 и 28 лет. Друг друга не знали, но, как считают земляки и соседи, обоих подтолкнули к самоубийству долги банкам. Первым покончил с собой набравший кредитов контрактник войсковой части № 3475. Следом бегающие по утрам физкультурники обнаружили еще одного висельника. Сразу за памятником основателям города. Во втором случае следователи отрицают связь суицида и невыплаченного кредита 400 тыс. рублей, взятого на покупку автомобиля. Говорят, что самоубийца просто был «странный», «сам себе режиссер»: машину купив, вскоре ее продал, с работы уволился, беременную жену бросил и продал ее долю в квартире, из Зеленогорска выписался. Однако молва — а слухи и делают погоду в таких городках — оценила это как начало эпидемии «кредитных» самоубийств. Зеленогорском теперь называют ранее секретный Красноярск-45, обогащавший уран. Здесь же находился крупнейший и передовой завод искусственного волокна, гигантская электростанция. Это был действительно остров развитого социализма с бесплатными обедами и автобусами, обнесенный колючей проволокой. Резервация. О взрослых людях здесь заботились, как о детях: поминутно доставляли из дома на работу и обратно, снабжали по спецканалам тем, что есть на завтрак, обед и ужин. Здесь не было преступности, машины не закрывали. А потом людей, привыкших к такому гипертрофированному даже по советским меркам патернализму, выбросили на волю и свежий воздух. На воле не было ничего. Со временем появились банки и реклама, навязывающая потребительские ценности. Всё, как везде. Но, понятно, здесь кредиты воспринимали не как чей-то бизнес, а как помощь сирому населению. И, понятно, появились «решальщики», коллекторы. Адвокатов же, защищающих должников от банков и вышибал, в маленьких депрессивных городах — неизмеримо меньше; юридическая грамотность — нулевая, и тех, кто не может выплачивать «конские проценты», — превращают в пищу для воробьев. Деньги здесь ценятся, безусловно, выше самой жизни. В 90-е, когда это стало аксиомой, будущие самоубийцы и формировались как личности. Система кредитования в таких местах работает и поныне примерно так же, как прочие финансовые новшества для масс. Как банковские пластиковые карты, внедряемые в глухих деревнях, — на них перечисляют зарплату. Ближайшие банкоматы… за сотни верст. На бензин потратишь больше, чем снимешь с карточки. Это культ карго, «магическое мышление», глиняные самолеты и соломенные антенны: туземцы строили из бамбука копии аэродромов с убеждением, что к ним тут же прилетят настоящие транспортные самолеты с грузами (карго). Насаждение карточек или кредитов жизнь аборигенам не облегчило. Это как компьютеры по нацпроекту «В каждой сельской школе», которые никто не удосужился подсоединить к интернету, или современная медицинская аппаратура по другому нацпроекту в райбольницах — на ней некому работать, ее некому обслуживать, и она догнивает ныне на задних дворах. | ||
| Зачем бюрократам еще и идеологические знания? Posted: 14 Feb 2014 09:37 AM PST А как же иначе в ситуации, когда враг, вооруженный однополыми браками и извращенным пониманием истории, уже топчется у ворот... Исполнитель пиар-подрядов постреволюционной эпохи Владимир Маяковский гордо писал: «Мы диалектику учили не по Гегелю». Администрация президента решила, что работники ее агитпропа, то есть двух управлений — внутренней политики и общественных проектов — должны будут изучить сегодняшний диамат по сегодняшним как бы Гегелям: они станут слушать лекции по идеологическим сюжетам в рамках обучающих семинаров. Первый из них уже прошел — это старая песня о главном, о российском консерватизме. Ну и вторая лекция: консерватизм в прикладном исполнении — о тлетворном влиянии НКО—иностранных агентов. Либеральные клевреты тут же подняли на смех это начинание: мол, зачем бюрократам еще и идеологические знания? А как же иначе в ситуации, когда враг, вооруженный однополыми браками и извращенным пониманием истории, уже топчется у ворот, Русь Святая оболгана, украинская улица корчится отнюдь не безъязыкая. Ну и т.д. и т.п. При таком положении дел простой бюрократ канцелярии первого лица — уже не бюрократ, а боец идеологического фронта. Поэтому он должен быть соответствующим образом подкован, вооружен до зубов вырванными из контекста цитатами из Николая Бердяева, Ивана Ильина и прочих популярных авторов из курса истории политических и правовых учений, чтобы бить врага интеллектом. В общем, это аналог вечернего университета марксизма-ленинизма, который повышал капитализацию работников райкомов, горкомов, обкомов и родного ленинского ЦК на внутреннем рынке труда. Происходящее свидетельствует как минимум о двух вещах. Во-первых, из всех искусств для политической элиты сегодня важнейшим является идеология. В том же произведении Маяковский малодушно писал: «И мне Агитпроп в зубах навяз». А что делать? Приходится соответствовать времени. Во-вторых, администрация все-таки пытается ковать идеологическую рамку. И она, эта рамка, отсылает нас к старой русской идеологической матрице, которая, конечно, к консерватизму не имеет отношения, зато имеет отношение к государственнической националистической эклектике. К чему все эти лекции? Достаточно процитировать слушателям отлитую в граните фразу одного из персонажей Владимира Набокова: «Я белый офицер и служил в царской гвардии, но я также русский патриот и православный христианин. Сегодня в каждом слове, долетающем из отчества, я чувствую мощь, чувствую величие нашей матушки-России. Она опять страна солдат, оплот религии и настоящих славян».
Можно к этому коктейлю — для законодательного оформления патриотической публицистики — добавить депутатов Ирину Яровую и, допустим, Алексея Пушкова. Остается только принять законы о защите русской истории и о клевете на Советский Союз в годы Великой Отечественной — и блюдо «русская государственная идеология»… готово. Можно расходиться по кабинетам и подъездам: кому во второй подъезд на Старой площади, кому — в шестой, а кому — и в Кремль на лаковой машинке… А как донести эту непереваренную, по словам Юрия Трифонова, «белибердяевщину» до простого электората — уже вопрос пиар-технологий. Андрей Колесников | ||
| Дискредитация и травля «Дождя» и «Эхо» — политтехнологии ( Posted: 14 Feb 2014 08:05 AM PST Союз журналистов России крайне озабочен продолжающимися нападками на независимые СМИ со ссылками на весьма расплывчатые «нормы нравственности», сопровождаемые при этом кампаниями дискредитации и травли, которые организуются по худшим рецептам пропаганды и политтехнлогий. В результате проводимой государственными органами финансовой политики мы видим в информационном поле профессиональную «государственную» журналистику, часто, увы, перерастающую в пропаганду, журналистику бизнеса, вполне профессиональную спортивную и светскую журналистику и даже профессиональную «желтую» журналистику, не говоря уж про профессиональный пиар. При этом журналистика гражданского общества уходит в интернет, где теряет в качестве и ответственности, а структурный профессиональный хребет журналистики гражданского общества не только не поддерживается, но фактически целенаправленно уничтожается. Это не способствует оздоровлению социальной и политической обстановки в стране, не говоря об ущербе, который при этом наносится журналисткой профессии как таковой. | ||
| Posted: 14 Feb 2014 06:40 AM PST Для того чтобы понять своего ближайшего соседа, России придется по-новому осмыслить собственную историю
Россия крайне эмоционально переживает события в Украине. Многих беспокоит, кажется, уже неизбежная потеря не просто некогда «братской республики», но территории, которая в массовом сознании до сих пор воспринимается как часть исторической России. «Украина не Россия» — книгу с таким названием написал Леонид Кучма, пожалуй, самый пророссийский из украинских лидеров последних двух десятилетий. Нам в Москве по-прежнему трудно с этим смириться. Почему? Спроси любого москвича зрелого возраста, кто такие украинцы, и, скорее всего, он почти не задумываясь ответит: «Это такие же русские, только…» Только язык у них какой-то «неправильный», продолжит эту фразу, наверное, каждый второй. Столетиями мы не замечали рядом с собой других. Пусть и очень похожих, но других. Само название «Украина», «окраина» выглядит странно. Какая окраина, если Киев — мать городов русских? Из школьных учебников мы знаем, что земли полян на Днепре, где течет речка Рось, — колыбель Древней Руси, а земли соседних северян с Черниговом на Десне сейчас зовутся Северской Украиной. Где-то между Киевом и Черниговом произошла добрая половина известных нам былинных сюжетов. Мы, конечно, помним, что история российской государственности началась в 862 году с призвания Рюрика и его варяжской дружины в Новгород. Однако уже через 20 лет князь Олег захватил Киев, который с тех самых пор стал главным городом для князей дома Рюрика. Земли средневековой Руси в какой-то момент оказались поделены между коленами одного княжеского рода, но Киев для Рюриковичей все равно оставался примерно тем же, что Иерусалим для потомков Авраама, Исаака и Якова. Плох был тот русский князь, который не хотел править на берегах Днепра. Между прочим, основатель Москвы Юрий Долгорукий свое прозвище получил потому, что все время тянулся к Киеву из своих далеких суздальских владений. В XIII веке, аккурат в 1237 году, этот легендарный для нас мир Древней Руси постигло нашествие хана Батыя. Киев и окрестности на столетия пришли в запустение. Так центр стал окраиной, небезопасным малонаселенным местом между Литвой и дикими причерноморскими степями, где до времен Суворова продолжали орудовать тюркские кочевники. Именно здесь, на Днепре, возник особый слой людей — яростные христиане, славяне по языку, многие — шляхтичи со своими гербами, но по отвязности и умению драться — не уступавшие татарам и туркам. Это были запорожские казаки. Довольно быстро войско Запорожское превратилось в сильную военную и политическую организацию, состоявшую в особых вассальных отношениях с польской короной. Не надо забывать, что именно украинский гетман Пётр Сагайдачный возглавлял поход поляков на Москву в 1618 году с целью посадить королевича Сигизмунда на русский престол вместо воцарившегося пятью годами ранее Михаила Романова. Поход оказался неудачным, а вернувшийся вскоре из польского плена московский патриарх Филарет вспомнил о главной задаче, которая стояла перед российским государством, — вернуть Киев. Старая привязанность Рюриковичей к этому городу давала о себе знать, даже когда на российском престоле оказались их совсем дальние родственники. Характерно, что до присоединения к России Киев украинскому Запорожскому войску не принадлежал, подчиняясь непосредственно польской короне. В 1654 году Москва предприняла решительный шаг по возвращению древнерусской столицы, пойдя на объединение с войском гетмана Хмельницкого. Едва ли не первым делом на волне военных успехов 1655 года царь Алексей Михайлович стал готовить перенос столицы в Киев. Планам этим так и не суждено было осуществиться. В результате 13-летней войны (1654—1667) и Вечного мира между Россией и Польшей 1686 года Киев таки перешел под юрисдикцию Москвы. Украина же как раз оказалась разделена: левый берег Днепра и Киев на правом отошли к России, остальные земли остались за Польшей, притом что Подолия несколько десятилетий была занята турками. Важными шагами по «воссоединению украинских земель» стали русско-турецкие войны и разделы Речи Посполитой при Екатерине II, когда к Российской империи отошли Северное Причерноморье, Подолия, Волынь, а также присоединение Галиции и Закарпатья — при Сталине, тут уж ничего не попишешь. Где же все это время были украинцы? Гетманы Запорожского войска, надо сказать, не относились к акту 1654 года о переходе под вассалитет русского царя как к «воссоединению двух народов». Речь шла о смене сюзерена в условиях, когда погружающаяся в кризис Польша перестала выглядеть привлекательным партнером. Выбор новых патронов был достаточно велик: помимо Москвы Турция, под вассалитетом которой неплохо существовали соседние православные Молдавия и Валахия, а также все более усиливающаяся, противостоящая Польше и России Швеция. Тактика гетманов была проста. Поляки давят, проси защиты у Москвы, как Хмельницкий. Москва стала медными деньгами платить — возвращайся в Польшу, как гетман Выговский. Те и другие заключили союз — можно податься к шведам, как Мазепа, все равно окажешься у турок. В глазах русских историков это были страшные «измены», в глазах самих гетманов — нормальная практика бедного вассала. Но вот Петр I постановил назначать гетманов самолично, а Екатерина II и вовсе гетманство упразднила. На этом история Украины теряется на бескрайних просторах от Бреста до Тихого океана. Трудолюбивые и хозяйственные украинцы оказались незаменимы в большой армии и на больших стройках. Тем временем их страна была заботливо собрана в единое целое теми же самыми тиранами, которые ликвидировали остатки украинской самостийности. И вот теперь — это другая страна. Которая снова ищет партнеров посостоятельнее. Василий Жарков | ||
| Posted: 14 Feb 2014 03:02 AM PST На кого делает ставку власть в своей борьбе с гражданским обществом В предыдущих номерах «Новая» рассказала, как к руководству Московской ОНК (Общественная наблюдательная комиссия, осуществляющая гражданский контроль за местами лишения свободы) в результате политтехнологической «спецоперации» в Общественной палате РФ вместо правозащитника Валерия Борщева был приведен «силовик» Антон Цветков. В продолжение темы — еще один материал. Процесс формирования ОНК третьего созыва был централизован и типичен для всей страны. В результате «силовики» получили численный перевес во всех регионах.Кроме одного — Ростовской области. Общественная наблюдательная комиссия Ростовской области считается самой «буйной», «скандальной» и «конфликтной». Так мне охарактеризовали вполне милых членов комиссии, с которыми я успела пообщаться на Гражданском форуме, организованном Алексеем Кудриным в конце прошлого года. Удивительно, но факт: только этой комиссии удалось полностью отбить санкционированную властью атаку. Костяк ростовской ОНК не меняется на протяжении всех этих лет. Елена Елисеева, которую прозвали «матерью Терезой» (ее добротой порой излишне пользуется население ростовских тюрем). Правозащитница Валентина Череватенко, руководитель союза «Женщины Дона». Бывший сотрудник МВД Юрий Блохин («отслужил 10 лет и 1 день»), кандидат юридических наук, диссертация посвящена «тюремной субкультуре». Наконец, председатель второго и третьего созывов ОНК Ростовской области Леонид Петрашис. «Жесткий, авторитарный человек». Так его характеризуют его же собственные коллеги.
Жесткость и авторитаризм Леонида Петрашиса — качества из его прошлой жизни (бизнесмена и депутата). Это нетипичные черты для российской правозащиты — интеллигентской и крайне индивидуалистичной, посвященной служению абстрактным ценностям, но не способной собраться и противостоять конкретным угрозам. | ||
| Posted: 14 Feb 2014 02:12 AM PST "И тот, кто сегодня поет не с нами, тот против нас"
«СЛАВА. СЛАВА. СЛАВА героям! Впрочем, им довольно воздали дани. Теперь поговорим о дряни». Эти строки Владимира Владимировича нашего Маяковского я совершенно безвозмездно, то есть даром, предлагаю в качестве поэтического девиза мастерам боевого телевизионного слова, которые пока что по старинке используют язык суровой прозы, или шершавый язык плаката. Тем более что содержательно рубрика такая в новостных и итоговых программах государственного ТВ присутствует уже давно — осталось только ее эстетически оформить, заодно поспособствовав культурному просвещению масс. Но доблестные мастера боевых телевизионных искусств всегда на посту и всегда готовы дать отпор клеветникам России. Это в Греции в стародавние времена на время Олимпийских игр противники приостанавливали войны. У нас же война не прекращается ни на мгновение. И вот уже программа «Вести 24» на самом что ни на есть государственном канале «Россия 24» открывается не новостями с полей олимпийских сражений, а объемным десятиминутным сюжетом о том, как «неожиданно прославился оппозиционный литератор Виктор Шендерович». Новый ведущий программы Евгений Попов, прошедший свои университеты у Дмитрия Киселева в «Вестях недели», трогательно копирует самые приметные манеры Учителя: жесты, интонации, особенности речи и стиля. Пересказав в крайне вольной манере запись в блоге «оппозиционного литератора», бросающую тень на нашу Олимпиаду и на новую любовь и гордость россиян — юную Юлию Липницкую, Евгений Попов и его редакторская группа, не поленившись прошерстить отзывы на нее в «Фейсбуке», находят подтверждение тому, что после «возмутительной реплики» от автора отвернулись не только друзья, но и родственники (отзыв двоюродной сестры литератора, озвученный хорошо поставленным женским голосом, прилагается). Против писаки-бумагомараки и выступающий (по скайпу) глава Федеральной еврейской общины Александр Борода, и блогерша Кристина Потупчик (по телефону), которой цензура на сайте «Эха Москвы» не позволила опубликовать ответ Шендеровичу под предлогом того, что он содержит оскорбления. Но то — подцензурное «Эхо», а то — вольное государственное ТВ России. «Мы даем слово всем!» — с гордостью восклицает ведущий, и г-жа Потупчик и впрямь ни в чем себе не отказывает, а ее изысканный «ответ» иллюстрируется… «черно-белым античным порно» (как элегантно назвал показанный в эфире «Вестей 24» давний видеокомпромат на Шендеровича ведущий «Дождя» Павел Лобков). Ну а, правда — чего стесняться-то? «Ведь оставлять их без ответа нельзя, — как сказал двумя днями раньше учитель Попова Дмитрий Киселев в своей программе «Вести недели», — но и спорить как-то западло». Прекрасное это высококультурное слово — «западло» — прозвучало вскоре после его же пафосного спича о благотворной роли культуры в деле формирования патриотизма. И хоть спорить с ними «западло», но Киселев жарко спорит (пусть и за глаза) с ведущей все того же «Эха» Ксенией Лариной, заявившей на своей страничке в «Фейсбуке» и в эфире «Дождя» об ущербности официального патриотизма, основанного на ненависти ко всему «иному». «Не на ненависти, а на любви основан патриотизм, — учит Киселев заблудшую овцу Ларину, подвывая и заламывая руки. — Отстраняешься от патриотизма, значит, чужой». В качестве оппонента Лариной он привлекает не какую-нибудь Потупчик, а саму Анну Ахматову. Она, в отличие от антипатриотки Лариной, еще в 1917 году писала про голос, что звал ее утешно и говорил: «Оставь Россию навсегда». Но нет, не предала Родину Ахматова, осталась с ней навсегда, и Родина, как мы помним, щедро отплатила своей верной дочери ответной любовью и благодарностью, но об этом Дмитрий Киселев публике не сообщает. Зато выступление Лариной характеризует и как манифест антипатриотизма, и как «эпитафию завершающему широкую поступь по стране» телеканалу «Дождь» — мочить так мочить всю «дрянь» разом, если уж так удачно одно к одному подверстывается. Впрочем, в то же самое время журналисты «завершающего широкую поступь по стране» «Дождя» Юлия Таратута и Тихон Дзядко встречались в Санкт-Петербурге с теми самыми блокадниками, которых в самое сердце поразил кощунственный опрос телеканала: «Надо ли было сдать Ленинград немцам, чтобы избежать сотен тысяч жертв?» В очередной раз извинившись за неловкость формулировки вопроса, молодые ведущие предложили блокадникам высказывать свои обиды и претензии прямо им в лицо. «Да, — признает первая выступающая, — меня это задело». «Да, — говорит другая, — надо думать о чувствах людей, прежде чем говорить». Но вот встает третья: «У меня никакого зла на вас нет. Давайте простим «Дождь» и не будем участвовать в этой всеобщей травле и вакханалии». Потом четвертая: «После того как вас отключили, я подписалась на ваш канал в интернете». А следом и остальные наперебой принялись утешать «кощунников», чей канал, по их солидарному мнению, так выгодно отличается от главных федеральных каналов с их единообразием взглядов и мнений. В общем, подкачали блокадники-ветераны, как подкачал и питерский режиссер Александр Сокуров, тоже спевший не в общем хоре. «И опять моя Родина в окопах, опять проклятья, фронтовые действия, злобные речи, — написал он в открытом письме президенту Путину, защищая «Дождь». — Охватывает отчаяние, когда приходится видеть политические программы федеральных каналов. Вполне официальные лица призывают жечь людей, дискриминировать, выгонять, убивать. Инакость официально признается преступлением». Не уверена, что ему, наивному, ответит президент, но почти убеждена, что Дмитрий Киселев точно своего не упустит. Предлагаю опять-таки стихами Владимира нашего Владимировича: «И тот, кто сегодня поет не с нами, — тот против нас». Коротко и со вкусом. Ирина Петровская |
| You are subscribed to email updates from Блог «Новой газеты» To stop receiving these emails, you may unsubscribe now. | Email delivery powered by Google |
| Google Inc., 20 West Kinzie, Chicago IL USA 60610 | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий