Тема дня |
- Воздух в акваланге
- «Тяжелее было… При Мазепе»
- Власть без спроса
- Забор, турникет и тревожная кнопка
- Зигзаг наудачу
- «Недоблокадники»
- «Был помешан на учебе»
- Запрет на продажу алкоголя ночью вызвал рост преступлений
- Ну и как у ВАЗа дела?
- Похороны «валютных цехов»
| Posted: 04 Feb 2014 11:02 PM PST За парковки надо платить, даже если вы не любите это государство. Мусор же выноситеВ прошлую субботу машинку мою цапнул эвакуатор и утащил на штрафстоянку. Ну то есть сначала я решила, что ее угнали, потому что она стояла там, где я ее паркую последние десять лет, приезжая на «Эхо Москвы», — на наружной стороне Садового, в месте, где под машины на тротуаре выделена стоянка и даже огорожена столбиками, — и боже меня упаси нарушать! Не потому, что я такая законопослушная, а потому, что мой простой жизненный принцип: в это государство не надо вляпываться. Вляпаешься — будет надолго.Так что из экономии жизненных сил я не нарушаю, все бумажки имею в порядке, на желтый не езжу, паркуюсь, только где можно, — и вот те раз! Десять лет стоянке! Столбиками огорожена (столбики-то повыдергали, это я уже потом заметила). Первоначально я была взбешена. Резоны для моего бешенства были следующие. Во-первых, я запарковала машину там, где я ее парковала последние десять лет. ОК, наверняка там где-то поставили знак, но нельзя ли известить о новых правилах большими буквами? Когда я парковалась, вся стоянка была забита, а когда я вечером вернулась, через несколько часов после эвакуаторов, она была… тоже забита. Ну явно все эти люди не были злостными нарушителями. Они, как и я, не заметили новых правил. Во-вторых, для того чтобы получить машину на штрафстоянке, надо было съездить в ГИБДД и предъявить документы, в числе которых был полис ОСАГО. А так как полис ОСАГО у меня, как и у многих, лежит в машине, то сначала надо было съездить на штрафстоянку, потом в ГИБДД, а потом опять на штрафстоянку. Зачем это бессмысленное умножение сущностей? Почему нельзя все сделать на штрафстоянке? В-третьих, я, будучи человеком занятым, естественно, отправила за машиной знакомого, снабдив его техпаспортом, доверенностью и даже своим паспортом. Знакомый поклялся, что за рулем был он, что было маленькой ложью, но вполне могло быть — у меня на этой машине ездит куча друзей. Машину ему не дали, несмотря на все документы. «Нет, должен быть хозяин», — сказали ему. Резоны тут понятны (а если с документами придет тать?), но — сомнительны. Тем не менее, получив машину и поостыв, я подумала, что все, в общем, было не так плохо. И ГИБДД, и штрафстоянка работали 24 часа в сутки и в выходные, то есть проблема пробок снималась сама собой. Для российских госучреждений — это случай небывалый. Бумаги я в ГИБДД оформила мгновенно — за пять минут. Машину я получила еще быстрей — за три. Знакомому моему, который добывал сначала полис ОСАГО, а потом околачивал груши в ГИБДД, понятное дело, повезло меньше, но глава департамента Ликсутов обещает, что с 15 февраля будет действовать принцип «одного окна»: все на штрафстоянке. В конечном итоге вся эта истерия против платных парковок напоминает мне историю о том, как Ли Куан Ю искоренял коров, пасшихся на улицах в Сингапуре. Когда Ли Куан Ю издал указ о том, что коровы на улицах пастись не должны, все возмутились: а где же им еще пастись, но когда первых двух коров забрали и сдали на мясо, все остальные как-то быстро исчезли. Парковочное место в центре города не может быть бесплатным по той же причине, по которой не может быть бесплатным воздух в акваланге. Если ты дышишь в лесу, где воздуха навалом, то он бесплатный. А за акваланг надо платить. Если начать разводить демагогию и говорить, что воздух должен быть бесплатный всегда, и в акваланге тоже, то бесплатный воздух в акваланге не появится. Зато кончится нырялка. За дефицитный ресурс надо платить, иначе дефицит будет, а ресурса — нет. К сожалению, даже такие завзятые либертарианцы, как я, понимают это не раньше, чем сами сунут пальцы в розетку. Заплатила я за свою экономию нервами, двумя часами времени и 8 тысячами рубликов — 5 тысяч за услугу по парковке и 3 тысячи штрафа. Рядом со мной выписывали штраф двум супругам — один запарковал машину на тротуаре, другая — на «островке», потому что во дворе совсем нет места. Они, люди по виду не самые богатые, стало быть, попали за одну ночь на 16 тысяч. «А вот вы представьте, — сказал мне гибэдэдэшник, который выписывал штраф и сострадал при этом народу, — приехали люди на убитой «копейке» из Рязани за покупками и пошли показать детям зоопарк. А запарковаться там негде. И запарковались на «островке». Пришли — а машины нет. И эвакуатор — 5 тысяч. А те 5 тысяч давно в зоопарке истрачены». Ну что тут можно сказать? Не надо парковаться на «островке». Юлия Латынина | ||
| Posted: 04 Feb 2014 09:01 PM PST Один день «Антимайдана». Футбол с «Беркутом», бег в мешках, бывают выступления политиков — но это только по будням и называется работой. Воскресенья называются выходными
Человек в камуфляже лупит дубиной милиционера в шлеме. Толпа стаскивает шлем с «беркутовца», тот загораживается руками. Несколько людей с закрытыми лицами синхронно направляют баллончики со слезоточивым газом в лица милиционеров. Мужчина, обернутый в украинский флаг, стоит между спецназом и протестующими и пытается успокоить нападающих, но сам падает, и другие люди с украинскими флагами лупят его по голове. Свесившись с крыши милицейского автобуса, девушка с длинными волосами большим камнем бьет стекла… Люди в черных масках синхронно выбрасывают вперед руки с дубинками: раз, раз — слышен свист воздуха и рев толпы. Смонтировано видео топорно, некоторые кадры повторяются, но это скоро перестаешь замечать: слишком хочется, чтобы все это поскорее закончилось. Я ерзаю, но мужчины вокруг спокойны. «Сейчас, сейчас «коктейль Молотова» полетит!» — со злостью подгоняет один из смотрящих, и ясно, что он пересматривает ролик в десятый раз. Понедельник. Мы сидим в Мариинском парке, в палаточном городке «Площадь единения». Правда, никто в Киеве не называет его так. «Лагерь «титушек», «Антимайдан», «база провокаторов»… Я провожу в лагере антимайдановцев два дня. Всего в лагере 33 большие армейские палатки, в каждой — 30—60 человек. Я остаюсь в палатке под названием «Севастопольская», здесь 50 человек. Сплошные бревенчатые нары, закрытые одеялами, две печки — «дуйки», стол, где женщины (здесь их пятеро) готовят еду. Генератор — один на лагерь — дает слабый свет. Снаружи, из-за полога палатки, доносится «Батяня-комбат», и, махнув рукой туда, я спрашиваю севастопольского моряка Сашу, что это? Расслабленно сидящий на нарах, Саша вдруг распрямляется: — Это — бессрочная мирная акция в поддержку президента Виктора Януковича! — выпаливает он. — А, ты про музыку? — он снова сникает. — Да «Любэ» это, целый день крутят… Типична история Артура, жителя севастопольской палатки. Работал охранником. Позвали в Киев — «ну как бы на работу». Поехал, познакомился со всеми, понравилось. Послушал, что говорят на сцене: «Все то же самое, просто тут в одну сторону, там в другую. Логично? Просто трактуют факты, которые человек видит. Я и сам видел, а тут мне это разъяснили — еще лучше стало». Так Артур и остался еще на все время работы городка и теперь тоже готов идти воевать. На Майдан Артур, по его словам, не пошел бы никогда: «Мне это как бы даже не интересно. Я думаю, это просто тупой народ. Прибить пару ментов — это законом капельку наказуемо. Они стоят, потому что у ментов много видео накопилось, фото. Пока они стоят, их не трогают, а когда уйдут — тут им уже пару статей можно приписать, а это же срок!» Как говорят антимайдановцы про майдан: «Там 15 процентов за деньги — остальные идейные. Мы за свою идею — они за свою». Видимо, у них тоже как-то так. * * * Развлечений в лагере в Мариинском парке немного. Можно сыграть в футбол с «Беркутом» (только он выиграет), можно устроить бег в мешках. Еще бывают выступления политиков, но это только по будням и называется работой. Воскресенья называются выходными, и это значит, что можно не выходить из палаток. Зато в понедельник в лагере антимайдановцев конкурс на лучшую палатку. По этому случаю у входа приклеили стенгазету с фотографиями из жизни палатки, окна красиво украсили значками Партии регионов, а за кухонным столом прикрепили чучела мальчика и девочки в партийных шарфах и футболках. Партийная символика здесь вообще везде, хотя в партии состоят не все. — Тяжелые в Украине времена. Но не верю, что мы расколемся. Тяжелее было: и при Дорошенко, и при Мазепе… Пролетит эта война — будем вспоминать как шутку, — говорит казак Федор Константинович. — Все равно народ у нас един. — Никогда не думал, что застану эту, как ее, революцию. Еще детям рассказывать буду, прикиньте, пацаны? — радуется охранник Серега. — Да просто, бля, достала такая жизнь, — вздыхает моряк Вован. Пакет законов от 16 января в лагере одобряют, кредит России и поведение Путина — тоже. Больше всего боятся даже не того, что уйдет Янукович («Вор, говоришь? А кто не вор?»), а что придут националисты: «Зря наши деды фашистов, что ли, били?» На рассказ о похищенных и избитых руководителях «Автомайдана» Игоре Луценко и Дмитрии Булатове мне намекают, что всех пропавших находят очень вовремя, как раз перед еженедельными вече. Про избитого и раздетого «Беркутом» Михаила Гаврилюка — что его раздели и избили на Майдане свои, а потом выбросили «Беркуту». В похищения людей не верят. Про сожженные машины слышали — только считают, что это машины сторонников Януковича. Саша видел на Майдане арабские лица: «Все знают, что там сирийские наемники воюют». Артур слышал про чеченских боевиков, но на мою шутку про гастарбайтеров из Узбекистана согласился, что это могли быть узбеки. Дядя Ваня доподлинно знает, что команды боевикам на Грушевского отдают на английском (английский он, правда, не знает) и что у украинских националистов есть лагеря подготовки боевиков в Литве. (Зато на Майдане каждый второй говорит про российский спецназ и тайные отряды ФСБ.) Я рассказываю про своего коллегу, которому в лицо прилетела светошумовая граната, других пострадавших журналистов, про погибших оппозиционеров — и слышу бесконечные истории про убитых из севастопольского «Беркута», про горящий от «коктейлей Молотова» спецназ… Пропаганда работает так, что когда позже я спрашиваю сотрудника «Беркута», что он думает о людях по ту сторону баррикад, он с ходу срывается на крик: «Они нас убивают! Это не люди! Не называй их людьми!» …Вечер, мы греемся у костра перед севастопольской палаткой, и дядя Ваня почти шепотом начинает рассказывать, что в лагере «Площади единения» тоже есть пропавшие. Что люди знают: их отвозят в КМДА (Киевскую горадминистрацию, захваченную оппозиционерами), где пытают в подвалах и держат там, как в тюрьме. Тому, что среди сторонников Майдана уже 36 пропавших, дядя Ваня не верит, зато слышал, что в одном из университетских общежитий пропали 50 студентов: их якобы забрали на Майдан как живой щит. Той же ночью я прихожу в КМДА и прошу показать мне подвалы, где пытают «титушек». Охранник в камуфляже, бронежилете, черной маске и нашивках УНА-УНСО долго ржет, после чего ведет меня мимо двух постов вниз. Узкий темный коридор делится на несколько комнат. В них повисает влажное тепло из подвала, охранник стягивает маску, открывая совсем юное, почти детское лицо. По батареям развешаны мокрые носки, на полу, завернувшись в одеяла, спят другие охранники, по виду — его ровесники и, не просыпаясь, ворочаются, когда вспыхивает свет. * * * Поздний вечер, мы сидим в палатке. — Ты на Майдане была? — вдруг спрашивает Игорь, в мирной жизни он слесарь. — И как там? Можно как у нас: посидеть, поговорить? И вообще? Я достаю планшет и показываю снятые на Майдане фото: спящие на земле люди, армейские палатки, расписанные под гжель каски, закопченные от костра лица, два веселых парня в бронежилетах и с маленькой собачкой на руках… Антимайдановцы впиваются в экран со смесью недоверия и восторга. Они словно не верят, что у противников нет клыков и песьих голов. Но им хочется в это верить. — А мы однажды в баню на метро ехали, — вдруг говорит Игорь. — От нас костром пахнет, так одна девушка и говорит: «Ой, хлопчики идють з Майдану!» — А ты че? — А я че? Я промолчал… * * * На прозвище «титушки» в городке антимайдановцев обижаются: «Титушка» — это провокатор. Молодые, крепкие, в спортивной одежде — из всех обитателей севастопольской палатки под описание «титушки» больше всего подхожу я. В лагере провокациями не занимаются. Как-то раз я видела, как, стоя у забора палаточного городка, пара оппозиционеров пыталась убедить антимайдановцев перелезть к ним, просто поговорить. Один из жителей лагеря завис над забором, перекинув левую ногу, — да так и не решился ступить на опасную землю, спрыгнул назад. Зато в ответ на травлю «титушками» здесь придумали свое прозвище: «три тушки» — собственно, три лидера оппозиции: Кличко, Яценюк и Тягнибок. Хуже всего относятся к «тушке» Кличко: наверное, потому, что раньше, в ипостаси боксера, очень любили. * * * Внешне лагерь выглядит мирным, но где-то за нарами свалены новые военные каски с привязанными к ним деревянными дубинами. Выглядит немного бутафорски, но, оказывается, раздается в тяжелый момент. Все в лагере знают свои роли в случае штурма или другой угрозы: кто-то охраняет забор, кто-то дежурит у входа, самые слабые выводят и прячут женщин… В прошлый раз по тревоге поднимали ночью, когда была «попытка прорыва периметра» (видимо, приезжал «Автомайдан»). Тогда все закончилось мирно. Только пожилой казак Федор Константинович расстроился: дома он все-таки хорунжий, атаман сотни. А здесь его прятали вместе с женщинами. Как говорит Игорь, Федор Константинович почти плакал. * * * В телефонах пацанов с «Антимайдана» — те же фотографии на фоне баррикад, как у их противников. Только со стороны «Беркута». Во время боев на улице Грушевского на передовую их не пускали, но использовали на подхвате: подавать вооружение, утеплять палатки… Сергей и Игорь долго не соглашаются провести меня к баррикадам. «Беркута» они не боятся, боятся своего начальства. Выход за пределы городка здесь не приветствуется, и были случаи, когда после похода на Майдан «чисто посмотреть» обратно в лагерь антимайдановцев пускать не хотели. — Только в штабе не говори, — наконец решаются они. Мы выходим из палатки. «Любэ» закончилось, и уже третий час играют военные песни. Я морщусь, в десятый раз слыша «Катюшу». — А мне нравится, — отчитывает меня Сергей. — Надо помнить, что мы родились в великой стране, которая победила фашизм. Сразу за «Антимайданом» с высокого холма видно Днепр, мосты, широко распахную долину… — Здесь по холмику майдановцы лезли, — комментирует Игорь, — но мы их разбили! На смотровой площадке свалены металлические щиты. Дальше вокруг костров греется «Беркут». От ветра перед кострами положили набок красные зонтики с надписью «Сoca-Cola», вокруг обложили дровами. Остальные спят прямо в автобусах. Стекла глухо тонированы, но через дыру в защитной пленке видно прижатую к стеклу, растекшуюся по нему щеку… — Ребят, да мы за вас! Мы за вас тут стоим! — вдруг начинает кричать Сережа, забыв, что это «Беркут» стоит за него. Игорь отводит глаза: кажется, ему тоже неловко. * * * Ниже — лестница на Грушевского, там пусто, на газонах жжет костры «Беркут». Кто-то сторожит баррикады, кто-то режет колбасу, милиционер колотит по железной бочке, пробивая в ней дыры. Я уже знаю, что в таких бочках разжигают костер — знаю, потому что по другую сторону баррикад делают точно так же. С каждой ступенькой Сергей мрачнеет. На середине лестницы он прячет под куртку бейдж «Антимайдана», затем надвигает на глаза шапку, потом переходит с лестницы в сторону, на газон, и, наконец, исчезает между милиционерами. Я заглядываю за забор, на землю защитников Майдана. Между баррикадами видно костер, поленницу дров и горстку греющихся вокруг разношерстно одетых людей (кажется, я уже начала привыкать к форме). Мне кажется, все они смотрят прямо на меня. Что все они меня ненавидят. И оттого, что я была с ними и многие меня помнят, ненавидят еще сильнее. Наверное, Игорю и Сергею кажется так же. Отсюда баррикада выглядит черной. Привычных на Майдане мешков со снегом не видно, перед ними свалены целые пока покрышки, бок сгоревшего милицейского автобуса, огромный короб из гофрированного железа — видно, это было стеной. На зданиях черные разводы гари, на снегу — пепел. Баррикады, блок-посты, позиционные бои — вся эта военная терминология кажется здесь не только уместной, но единственно возможной — Яки дивчины у вас гарны, — расслабленно шутят с Игорем милиционеры. Они уже сколотили бревенчатые столы и скамьи, накололи тонкими щепами дрова, устроили походный, бивуачный, словно с картины Брюллова, быт… Над укреплениями «Беркута» несется бодрая попса. Она играет целыми днями — видимо, чтобы заглушить звуки с Майдана, не дать оппозиции агитировать спецназ. Я прощаюсь и говорю, что перейду отсюда прямо через баррикады, мне на Майдан. Милиционеры смотрят как на безумную: «З глузду съихала? Тебя камнями забьют», — и отправляют назад. Возвращаемся. Моим провожатым звонят из лагеря. Слышно, как на них громко орут, требуя немедленно возвращаться: конкурс на лучшую палатку уже начался. — Что я, к ним побегу? — зло бурчит Сережа, но все равно бежит. Я возвращаюсь в Мариинский парк, внутренне выдыхая, когда лагерь оппозиции скрывается позади. В палаточном городке, наконец, выключили музыку. Дымят полевые кухни, ласково матерится повариха, свешиваются с резных фонарей мусорные мешки. На фоне длинного ряда туалетных кабинок играют в футбол милиционеры, и у креста с иконой Богоматери идет «круглосуточный молебен против ИНН и электронных паспортов». Вокруг нет баррикад, людей в шлемах и масках, и я чувствую себя глубоко в тылу. Условный противник уже далеко, и в принципе не важно, кто он. Я иду к выходу из лагеря, издалека машу дяде Ване и вдруг думаю: может, вернуться? Говорят, в севастопольской палатке на ужин гречка. С большим куском докторской колбасы. Елена Рачева | ||
| Posted: 04 Feb 2014 11:04 AM PST Сначала не местом для дискуссий стал парламент. Теперь постепенно в такое «не место» превращаются интернет, кабельное телевидение, страна Россия Глубоко символично, что вождь стал закрывать «Дождь» именно за вопрос. То, что мы наблюдаем сейчас — гибель в России последних форм обратной связи с населением. Даже имитационных. Нынешняя российская власть всегда была бесконтрольна и монологична, умело блокируя или искажая до неузнаваемости все способы спроса с себя. Прежде всего, свободные выборы. Но если раньше ей было что ответить людям (уровень жизни населения худо-бедно рос), да они особо и не спрашивали, теперь этих ответов нет. Политический и экономический капитал режима проеден. Наша власть выглядит как промотавшийся старик, упорно не желающий писать завещание.Каких-то три-четыре года назад—а кажется, что уже в другую эпоху и в другом мире-- президент Медведев играл в открытое правительство. Появлялись специальные сайты, на которых по инициативе власти проводилось всенародное обсуждение новых законов о полиции и об образовании. Потом, правда, эти документы все равно принимались без учета любых содержательных поправок обывателей. Но все-таки это была как минимум видимость диалога власти с населением. Людей хотя бы спрашивали и уж тем более не наказывали за вопросы. Да что там Медведев, сам Путин в начале третьего срока подписал указ, согласно которому любая инициатива, набравшая 100 тысяч голосов в интернете, становится законодательной и должна обсуждаться Госдумой. Сейчас никакие законы с населением не обсуждаются даже для проформы. Механизм народной законодательной инициативы «100 тысяч голосов в Интернете плюс…» не был задействован ни разу. Хотя теоретически запросто можно было бы «освятить» именем народных масс тот же закон о запрете гей-пропаганды: гомофобия в стране имеет давние глубокие традиции, народных авторов явно бы хватило. Но нет. Власть пользуется для изготовления самых отвратительных законов услугами депутатов, благо недостатка в милоновых-мизулиных-сидякиных в России не было никогда. Потому что опасен любой прецедент народного вмешательства в работу формально избранной этим народом власти: если сегодня 100 тысяч человек подпишутся под запретом пропаганды секса и Дума радостно узаконит его, завтра другие 100 тысяч захотят принять закон, который Кремлю остро не нравится, но все равно пришлось бы рассматривать. Сначала не местом для дискуссий стал парламент. Теперь постепенно в такое «не место» превращаются интернет, кабельное телевидение, страна Россия. Власть и население окончательно разошлись по разным мирам. Отныне власть будет вести себя по отношению к народу, как следователь на допросе: «Вопросы здесь задаю я!» В общем-то мы с начальством уже давно живем в двух разных странах. Только теперь между этими странами не будет даже видимости приличного общения и нормальных дипломатических отношений. Они оттуда будут посылать сигналы нам сюда, не давая открыть рта в ответ. В стране Путина есть подушка безопасности, и нет нужды сокращать бюджетные расходы на социальную сферу, хотя почему-то сокращают на медицину и образование, но не на оборону. Россия по итогам 2013 года вышла на третье место в мире по военным расходам—по какому еще экономическому показателю мы на третьем месте в мире? В стране Путина снова можно финансировать БАМ и Транссиб, хотя еще Сталин начинал, Брежнев продолжил, а возить по той же Байкало-Амурской магистрали по-прежнему нечего. В стране Путина у президента нет, и не может быть преемника. Страна, где живет президент, побеждает США в войне с Сирией и Украину в войне с ЕС, уверенно смотрит в будущее, решает вопросы. В стране, где живем мы, стремительно падает рубль, сокращаются инвестиции, начинается финансовая паника. Эта страна уже вползла в рукотворный экономический кризис, вызванный тем, что бизнес больше не хочет инвестировать в такую экономику при такой власти. В стране, где живем мы, не осталось исторического горизонта. Мы не знаем, что будет завтра и что было вчера: до завтра нам об этом никто не сообщит. И спросить больше нельзя. Ни о прошлом, ни тем более о будущем. СССР в значительной степени погубила дистанция между властью и народом, которая постепенно расширилась до размеров пропасти, в которую свалилась экономически и ментально исчерпавшая себя страна. Нечто подобное начинает происходить с Россией. Власть хочет слышать про себя только хорошее, жить в мире Олимпиад, чемпионатов мира и великих геополитических побед за тридевять земель. Она создала себе уютную жизнь. А сейчас, подобно королю из шварцевского «Обыкновенного чуда», не намерена, чтобы кто-то нарушал идиллию неприятными новостями или вопросами: «Чувствую—чувствую, случилось что-то неладное, а взглянуть в лицо действительности — нечем». Проблема в том, что эта вымышленная «их» страна становится все более реальной. А эта вроде бы реальная наша все более призрачной. Семен Новопрудский | ||
| Забор, турникет и тревожная кнопка Posted: 04 Feb 2014 10:09 AM PST Все эти технические средства бессмысленны, если ребенок, который вчера был учеником, сегодня почему-то стал убийцей Можно ли было предотвратить трагедию? Те, кому положено по должности, будут сейчас двигаться двумя путями: проверять и усиливать воспитательную работу со школьниками — и проверять и совершенствовать безопасность школьных зданий. И то и другое необходимо, но, к сожалению, не дает гарантии. Еще в 1999 году, после взрывов жилых домов в Москве, школы стали собирать с родителей деньги на охрану и заключать договоры с охранными предприятиями. После Беслана-2004 заговорили о том, что чоповцев заменят на милиционеров, оснастят школы металлоискателями и тревожными кнопками. Тревожные кнопки действительно были установлены, а расходы на охрану сняли с родителей и переложили на бюджет. Кроме того, вокруг школ возвели заборы и на калитках установили домофоны для связи с охранником. После трагедии в понедельник Сергей Собянин заявил: «Созданы системы видеонаблюдения, охраны, которые финансируются городом. Тем не менее, видимо, этих мер недостаточно. Теперь пройдет проверка безопасности во всех школах и будут приняты дополнительные меры по ее усилению». Как реально можно усилить охрану? Сейчас в некоторых школах уже есть турникеты и электронные пропуска у школьников и работников школы. В других — пока нет, но теперь, видимо, сделают. В школе № 263 турникеты были установлены, но не работали. Об этом рассказали одноклассники стрелка. Только убийство в Отрадном не предотвратили бы и работающие турникеты: убийца учился в этой школе, и если бы пропуска уже действовали, то пропуск был бы и у него. Следующий вопрос: мог ли охранник задержать преступника? Договоры с ЧОПами заключают районные управления образования. Сидят у школьных дверей невооруженные и неподготовленные люди. Что они могут? Не пустить маму к классному руководителю — да, могут. Не пропустить вооруженного человека — нет. Возможно, сейчас вернутся к задуманному в 2004 году — посадить на входе в каждую школу вооруженного полицейского. Где их найти столько? Глава думского Комитета по безопасности Ирина Яровая предложила ужесточить контроль за хранением оружия и максимально ограничить его распространение. Но известно, что в странах, где такие ограничения действуют, в ход идет, например, холодное оружие. Людмила Рыбина | ||
| Posted: 04 Feb 2014 08:37 AM PST Новый «либеральный» курс Кремля может оказаться началом операции «Преемник-2».  Под занавес 2013 года в кремлевской политике наметилась новая линия, получившая после новогодних праздников некое продолжение. Это целая цепочка событий, внешне никак между собою не связанных, но тем не менее образующих вместе тенденцию. В разгар зимы в Москве заговорили об оттепели. Естественным образом возникает вопрос: является ли этот очередной зигзаг кремлевской политики обыкновенной погодной аномалией или это долгосрочное изменение политического климата. Начало положила «конституционная амнистия», которая, как оказалось, была заточена «адресно» под сокращение тюремного срока для солисток Pussy Riot и освобождение от наказания части «узников болотного дела». Затем как гром среди ясного неба случилось шокировавшее всех освобождение Ходорковского — не столько из колонии, сколько от «третьего дела». Затем, несмотря на первоначально довольно мрачные прогнозы, Верховный суд «подкроил» сроки по «делу ЮКОСа» таким образом, чтобы и Лебедев мог выйти на свободу. И, наконец, Путин дал понять, что готов «прислушаться к голосу общественности» и назначить на должность омбудсмена Эллу Памфилову, чья скандальная отставка стала сигналом к началу «политических заморозков» несколько лет назад. Войдя во вкус, Путин чуть не предложил «под камеру» этот пост Людмиле Алексеевой. Впрочем, то, что она откажется, было для него очевидным. Поскольку все это вышло далеко за рамки «отдельно взятого факта», то возникла потребность в интерпретации поведения Кремля: то ли это у них такой новый курс, то ли они сами с курса сбились, то ли сбивают с курса оппозицию? В настоящее время существуют две основные версии случившегося: олимпийская и сменовеховская. Олимпийская версия — очень поэтическая. Суть ее в том, что Олимпиада так дорога сердцу Путина и он так переживает, что десяток-другой западных лидеров не приедут на ее открытие или закрытие, что решил круто улучшить имидж России, и ради этого даже пожертвовал возможностью вечно держать Ходорковского в заключении. Но вот пройдет Олимпиада, сказка закончится, и гайки завинтят снова с такой силой, что у всех сорвет резьбу. Мне такой сценарий представляется маловероятным. Путин при таком раскладе выглядит чересчур сентиментальным и поэтому легко уязвимым. Олимпиада, конечно, значимое для него событие, но не настолько, чтобы ломать себя через колено. К тому же позиция западных лидеров сформировалась задолго до Олимпиады, и в декабре влиять на нее уже было поздно (кстати, пока никаких особых изменений она не претерпела, несмотря на все развороты кремлевского курса). Да и затягивать гайки после Олимпиады Путину нет никакого смысла: у него сейчас все хорошо, на него никто особенно не нападает, не говоря уже о том, что в России все, что можно, уже давно «завинчено». Сменовеховская версия возвращает нас во времена споров о третьем сроке, когда народу обещали предъявить — как только, так сразу — совсем другого Путина (и действительно, после выборов «вождя нации» как подменили, но вместо обещанной новой версии подсунули архивную). Это достаточно распространенная галлюцинация, которая на протяжении многих лет демонстрирует удивительную живучесть. Проблема, однако, в том, что Путин достаточно давно правит Россией, чтобы можно было строить конспирологические теории о его втором «я». Он имел и время, и место проявить себя в полной мере. Было бы странным, если бы за 14 лет, полных взлетов и падений, он сохранил нетронутой какую-то потаенную «иную душу», которую именно сейчас решил раскрыть. Впрочем, случившийся уже в разгар нежданной весны и в преддверии Олимпиады скандал вокруг «Дождя» не оставляет сомнений в том, что мы имеем дело с прежним Путиным. Мне кажется, что для того, чтобы объяснить этот загадочный политический тренд, надо «отмотать пленку» немного назад и посмотреть на то, что предшествовало рождению «новой тенденции». А предшествовало ей случившееся двумя месяцами ранее возвращение в Кремль демиурга российской внутренней политики эпохи «большой нефти» Владислава Суркова. Оно прошло без особого ажиотажа, поскольку вернулся Сурков без триумфа на весьма скромную внешне должность. У меня нет никаких доказательств того, что между этими двумя событиями есть прямая причинно-следственная связь. Но я убежден в том, что между ними существует связь мистическая или, по крайней мере, символическая. Само это возвращение из политического небытия (откуда в России редко кто возвращается) является не менее таинственным, чем последовавший за ним «либеральный кульбит» власти, и поэтому интерпретировать эти события надо во взаимосвязи. То, что произошло, гораздо легче объяснить, апеллируя к тому Путину, которого Россия хорошо знает, чем к тому Путину, которого она никогда не видела. Просто для этого надо отказаться в равной степени как от попыток мистифицировать Путина, так и от попыток его примитивизировать. Ну не повезло любителям простых схем в России. Здесь всё всегда сложно, и авторитарные вожди здесь всегда непростые, об их вкладе в историю спорят потом десятилетиями, а то и столетиями. Путин также не является «одномерным» диктатором, действия которого можно описать линейным политическим уравнением (я предвижу реакцию на эту фразу, но сознательно оставляю ее в первоначальной редакции). В истории, как и в жизни, не бывает черно-белых изображений. У Путина существует своя «зона политического комфорта», и организация массовых политических репрессий в нее не входит. Впрочем, ни одна власть в мире не любит сидеть на штыке и при возможности предпочитает пересесть на что-то более мягкое. Вопреки тому, что сегодня думают многие, Путин вряд ли получает удовольствие от того, что сажает в тюрьмы своих оппонентов. Если бы он мог защитить свою власть, не прибегая к крайним мерам, он бы с удовольствием обошелся без них. Другое дело, что он эмоционально хорошо защищен, когда речь идет о врагах, а не о друзьях, и ему может быть безразлична судьба попавших под каток репрессий людей. В этой связи, я думаю, существуют два рода причин, по которым Путин мог включить подогрев политической атмосферы: психологические и сугубо политические. С психологической точки зрения возврат неожиданных «послаблений» может объясняться элементарной брезгливостью. Путину претит зоологическая простота (которая даже хуже воровства, хотя в современной России это и трудно себе представить) его «группы поддержки». Я думаю, у Путина как личности очень мало общего не только с Милоновым и Мизулиной, но даже с Леонтьевым и Чаплиным. Использовать — не значит любить и восхищаться. Он сам, очевидно, не является, например, убежденным гомофобом, пещерным антиамериканистом или православным фундаменталистом. Но именно на подобного рода людей он вынужден был опереться в годы «общественных колебаний». Частично, видимо, прав Михаил Ходорковский, полагая, что Путин его освобождением хотел дать сигнал своему окружению. Но я не считаю, что этот сигнал был адресован только силовикам, и тем более что Путин делал это сознательно. Скорее ему подсознательно хочется отмежеваться от того человеческого материала, из которого он теперь формирует ткань власти. Есть потребность создать если не противовес, то хотя бы отдушину. Тем не менее гораздо более важными являются мотивы политические. Они двойственны, как двойственна вся путинская политика. Хотя превалируют здесь соображения тактического порядка, не исключено, что имеют место и некие стратегические расчеты, нацеленные на кажущийся очень далеким, а на самом деле очень близкий 2018 год. В тактическом плане случившаяся «либерализация в стакане воды» является вовсе не отступлением Путина, а продолжением его наступления. И в самом деле, его сегодня никто всерьез не атакует, никакой непосредственной угрозы его режиму, что бы ни говорили разные политические мечтатели, не просматривается. Вот прямо сейчас ему, собственно говоря, совершенно нечего бояться. Все встало на свои места, и поэтому он просто возвращается обратно к привычному для него «докризисному» формату политики. Таким образом, наблюдаемая с середины декабря тенденция есть не более чем политика нормализации. Суть ее в том, чтобы отказаться от ощутимо избыточной в новых условиях и поэтому политически совершенно нерентабельной государственной сверхмобилизации, к которой пришлось прибегнуть после частичного провала операции «Третий срок» и последовавшими за этим волнениями городских слоев. Война не может быть вечной, настало время, когда надо заняться конверсией политики, вернуть ее в привычное русло, позволяющее управлять страной не в чрезвычайном режиме. Как я уже ранее отметил, репрессии — это не путинский конек, и без крайней нужды он бы предпочел к ним не прибегать вовсе. Его стихия — это «разводка». Ему легче управлять людьми, сталкивая их лбами, ошарашивая их своей сверхинформированностью, заставляя их конкурировать друг с другом в стремлении подставить друг друга и, главное, постоянно удивляя их. Он мастер ставить публично ложные цели и создавать дымовые завесы. Он инстинктивно боится людей, которыми нельзя манипулировать, и поэтому заполняет публичное пространство теми, у кого есть какой-то врожденный или приобретенный изъян, делающий его зависимым. Все это и наводит на мысль о неслучайности возвращения Суркова. Путин и Сурков буквально созданы друг для друга, и поэтому Сурков не мог потеряться. Его временная отставка была тактической перегруппировкой сил. Она вызывает у меня ассоциацию с известным эпизодом из фильма «Крестный отец», когда Майкл Карлеоне отстраняет от силовых операций своего сводного брата Тома, указывая ему на то, что он плохой консильери на войне. Так вот Сурков оказался плохим консильери, когда Москва пошла пузырями протеста. Но, когда «война» закончилась, он вернулся в строй, и вместе с ним по логике вещей должна вернуться прежняя политика интриг и противопоставлений. То, что мы сейчас наблюдаем, — это попытка восстановить поле для игры в политический гольф после того, как на нем устроили скачки. Но тактические соображения не являются единственными. С одной стороны, Путин пошел на «либеральный эксперимент», потому что почувствовал себя уверенно в краткосрочной перспективе. Но, с другой стороны, он идет на него именно потому, что чувствует себя крайне неуверенно в долгосрочной перспективе. Путин не может не осознавать, что экономическое развитие России заходит в тупик. Об этом красноречиво говорят цифры экономического роста в 2013 году (1,3% — худший показатель со времени кризиса). Детали ему всегда объяснит ушедший, но не так далеко, как кажется некоторым членам правительства, Кудрин, остающийся его ближайшим конфидентом. На таком сложном экономическом фоне политическое обострение может случиться в любой момент, и дать стопроцентные гарантии того, что и на этот раз «голые» репрессии окажутся эффективными, — не может никто. Путин вынужден задумываться о пространстве для политического маневра. Нынешний либеральный зигзаг вполне может стать началом операции «Преемник два» (даже если сегодня сам Путин ни о чем таком не задумывается). Дмитрий Быков сказал об этом в шутку, интервьюируя Ходорковского, но это может оказаться и не шуткой. Путин не отдаст, конечно, власть под давлением, если ситуация будет развиваться непредсказуемо. Но в стабильной и предсказуемой обстановке он вполне может отойти от власти в сторону, чтобы доверить право нести ее бремя в условиях кризиса кому-то другому (как это уже было в 2008 году). Однако для такого политического маневра ему нужен стратегический простор. Сейчас на российской «политической поляне», зачищенной безжалостно и бестолково, никакие другие маневры, кроме лобового столкновения, невозможны. Стратегически Путин заинтересован в усложнении политического ландшафта. Однако инструментарий, который ранее использовался для решения этой задачи, полностью себя исчерпал. Так называемой «системной оппозицией» пришлось пожертвовать, заливая ею из кремлевского брандспойта революционный пожар. Эта пена не пригодна более к повторному употреблению. Кремль нуждается в каких-то новых декорациях, ему нужно рисковать, навязывать свою игру, пытаться переиграть оппозицию интеллектуально. Настало время не только демонстрировать силу мышц, но и показать способность играть в политические шахматы. Путину снова нужна объемная политическая картина мира. Большой знаток теории политических струн, он, возможно, не без помощи Суркова (старый конь борозды не испортит), приступил к созданию новых виртуальных политических пространств. Он рисует модерновые декорации к старому спектаклю. Путин превращает Россию в замок, где сотни фальшивых зеркал создают видимость света, скрывая отсутствие окон и дверей. Беда лишь в том, что, когда рано или поздно все эти искусственно созданные миры схлопнутся, откроется суровая правда: из этого сказочного дворца нет выхода — ни стратегического, ни тактического. Владимир Пастухов | ||
| Posted: 04 Feb 2014 07:03 AM PST Так чиновники называют тех, кто прожил в блокадном Ленинграде меньше установленного ими срока
К 70-летию полного снятия блокады чиновники нагородили столько глупостей, что уже непонятно, кто на самом деле обидел ветеранов — телеканал «Дождь» или Смольный. Беспамятство, цинизм, жадность и глупость людей «от власти», увы, войдут в историю. Как отсортировали блокадниковПо федеральному закону, жителями блокадного Ленинграда могут считаться лишь те, кто прожил в осажденном городе не меньше четырех месяцев. Жители блокадного Ленинграда имеют право на многие льготы, и увеличению льготников (если вдруг посчитать блокадниками всех тех, кто прожил в городе меньше) российское правительство и депутаты ГД РФ сопротивляются уже много лет. Однако накануне 70-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады депутаты петербургского Законодательного собрания решили сделать подарок ВСЕМ жившим в городе во время блокады (и 1 месяц, и 2, и 4) — выплатить им из городского бюджета по три тысячи рублей. Для этого парламентарии в двух чтениях приняли поправку к закону о разовой выплате. Но в третьем народные избранники от ЕР и ЛДПР выкинули из текста поправки о тех, кто прожил в городе меньше 4 месяцев. Поскольку власти города заявили, что в бюджете на всех нет денег. 3 февраля в прямом эфире программы «Партбюро» на канале «Санкт–Петербург» обсуждалась эта скандальная история. Депутата ЗакСа от «ЕдРа» Елену Рахову упрекнули: «Сначала выплату пообещали всем, а потом взяли и часть блокадников выкинули, отсортировали по формальному признаку, это еще хуже, чем если бы вы о них вообще забыли». Елена Рахова ответила: «Да, есть такая проблема. Есть такая категория людей. Мы знаем о них. Мы их называем «недоблокадниками». Ну нечто похожее в истории уже было: Геббельс, например, называл славян, евреев и цыган «недочеловеками». Всех немцев прочь!Петербургских операторов наружной рекламы попросили на время празднования 70-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады снять с улиц города «все плакаты, информирующие о брендах немецкого происхождения, во избежание возникновения социального конфликта…». Инициатива принадлежит Санкт-Петербургскому государственному унитарному предприятию «Городской центр размещения рекламы» (ГЦРР) и петербургскому комитету по печати и связям со СМИ. Письмо на бланке ГЦРР, с исходящими данными центра и подписью его директора — Юрия Бурунова, попало в СМИ. Разразился скандал, и руководство ГЦРР отреклось от авторства. Бурунов объяснил, что это письмо — подделка. А ее создатель — кто-то из недавно уволившихся сотрудников ГЦРР. Была начата проверка. Ее результаты в Смольном огласили коротко: «Мы выяснили, что мы непричастны. Без подробностей». Не тот солдатикНакануне юбилея у станций метро в Петербурге появились плакаты, на которых солдат перед боем целует крестик. Фотограф из Армавира Ширак Карапетян-Мильштейн возмутился: «Я сделал эту костюмированную фотографию в 2006 году в местном театре!» Никто из представителей городской администрации с автором не связывался, разрешения на использование не спрашивал. Вновь все пути ведут к ГЦРР и комитету по печати и связям со СМИ. Горожан возмутили три вещи: 1. это плагиат; 2. снимок постановочный; 3. чиновники плохо знают историю — во время войны публичное целование крестов было невозможно. Скандал «с крестиком» чиновники проигнорировали. «Он же памятник!»На мемориале «Невский пятачок» должны были открыть памятник советским воинам, павшим в боях при защите Ленинграда. Но накануне годовщины уже установленный монумент из черного мрамора с надписью «Помним твой подвиг, Ленинград!» исчез. Сначала вину свалили на вандалов. Позже вице-губернатор Ленобласти Николай Емельянов заявил: «Это — незаконный объект, и он был демонтирован уполномоченными лицами в соответствии с законодательством РФ». По его словам, в департамент охраны памятников региона за согласованием по установке никто не обращался. Разразился скандал. Губернатор Ленобласти Александр Дрозденко потребовал вернуть монумент на прежнее место, но пока закрыть его тканью, а все необходимые согласования провести после юбилея. «Но если этого не произойдет, монумент все равно будет демонтирован», — резюмировали в администрации Ленобласти. «Победители блокады»На Петербургском монетном дворе изготовили 170 памятных медалей — на красной колодке, украшенной изящной лавровой ветвью, со словами: «Победителю блокады Ленинграда». Такого термина в ленинградской истории еще не было. Можно ли победить блокаду не с исторической, а с грамматической точки зрения, вообще — вопрос. Медали заказала Московская общественная организация защитников и жителей блокадного Ленинграда. На медали отчеканили изображение салюта и мемориала «Разорванное кольцо». А также выгравировали надпись — «Победителю Блокады Ленинграда». Как и не бывалоЛюди, пришедшие 18 января, в день прорыва блокады, возложить цветы к зданию блокадной подстанции на набережной реки Фонтанки, 3, обнаружили, что мемориальная доска, посвященная подвигу трамвайщиков, пропала. В отделе по уходу за памятниками Музея городской скульптуры не сообщили, куда пропала доска, но подчеркнули, что объект «точно не находится на реставрации». Доска не найдена до сих пор. Фашисты — «освободители»В январе на улицах Петербурга разместили 80 плакатов и еще около двух тысяч стикеров в метро с бредовой ошибкой в названии памятной даты. Дословно было написано: «27 января — день полного освобождения Ленинграда от блокады его немецко-фашистскими войсками». Напомним, памятную дату — 27 января — минувшей осенью депутаты Госдумы переименовали. День снятия блокады Ленинграда стал «днем полного освобождения советскими войсками города Ленинграда от блокады его немецко-фашистскими войсками». Думцы настаивали: «Переименование необходимо, чтобы более полно отразить роль подвига советских войск в ликвидации блокады». Но при подготовке плакатов и стикеров из нового названия выпали именно «советские войска». После того как ошибку заметили горожане, по распоряжению чиновников Смольного все плакаты и стикеры с ошибкой были сняты за несколько часов. А через несколько дней напечатаны и развешаны новые — уже без ошибки. Здесь будет «Улица жизни»Председатель городского комитета по культуре Василий Панкратов заявил, что в годы блокады нынешняя Итальянская улица носила негласное название «Улица жизни». Панкратов отметил: «На этой улице было то, что давало людям ощущение, что, несмотря на весь ад, город живет». Блокадники возмутились: такой улицы в городе не было, это — ложь. В годы войны и блокады Итальянская улица называлась улицей Ракова, а «улицей жизни» не называлась никогда. Проект «Улица жизни» на момент заявления Василия Панкратова был уже запущен (на него выделили 8 миллионов рублей) и широко разрекламирован, поэтому возмущение блокадников председатель городского комитета по культуре просто проигнорировал. Несъедобная кашаВ рамках проекта «Улица жизни» городские власти решили реконструировать «атмосферу жизни осажденного Ленинграда» с помощью атрибутов военного времени. Придумали установить в центре города полевые кухни, а также разместить на Итальянской улице грузовые и легковые машины, троллейбус и трамвай тех лет, зенитное орудие и пожарную технику, противотанковые ежи, надолбы, маскировочную сетку, мешки с песком, деревянные щиты и другие защитные средства, применявшиеся жителями Ленинграда при обороне города. С точки зрения историков и блокадников, идея «исторических реконструкций» — крайне неудачная. Не было никаких противотанковых «ежей» на Итальянской улице, «ежи» стояли на Средней Рогатке. И уж тем более не было и не могло быть во время блокады в голодающем Ленинграде полевых кухонь. Несмотря на все нелепости, проект «Улица жизни» стартовал 25 января и финишировал 27 января. Исторические нестыковки городские чиновники не заметили. Полевые кухни отменили в последний момент. Пластиковые ежи остались. Ждали Путина27 января, после парада у Пискаревского кладбища в честь 70-летия снятия блокады, петербуржцы, которые смотрели его из-за оцепления, хотели возложить цветы. Но дорогу им преградила цепочка солдат-срочников. Горожанам предложили идти через дальний вход, который тоже оказался закрыт. Многие разворачивались и уходили, а цветы отдавали командиру оцепления, с просьбой отнести их к Вечному огню. Народ роптал: почему замерзшие пенсионеры, подростки и взрослые с детьми не могут почтить память погибших? Кто-то пытался прорвать оцепление, но на подмогу солдатикам выстроили вторую, а потом и третью шеренгу. Сквозь оцепление было видно, что у Вечного огня чего-то ждут люди, похожие на чиновников. В толпе предположили, что на Пискаревском кладбище ждут Путина, и не ошиблись. Вскоре действительно появился президент и направился к Вечному огню. Горожане, особенно — блокадники, будут помнить, как в день 70-летия полного освобождения Ленинграда от фашистской блокады им помешали почтить память павших. Нина Петлянова | ||
| Posted: 04 Feb 2014 06:00 AM PST Понедельник, 3 февраля. О чем говорили ученики и учителя перед оцепленной школой № 263  Школа № 263 находится по соседству с управой Отрадного. На одноэтажных трансформаторных подстанциях в этом районе — яркие граффити, рядом с 263-й — большой улыбающийся кит. Его загораживают припаркованные полицейские машины. На клумбах, занесенных снегом, жители дома, окна которого выходят на школу, усадили потрепанных плюшевых зверей. Сейчас жители выглядывают во двор: там столпились выпускники и родители учеников, ставших заложниками своего одноклассника. Выпускают детей небольшими группами, родители спешат увести их домой, но надо пройти через коридор из журналистских камер. Родители, загораживая детей, повторяют: «Устал, устал, устал». Четвертым уроком у 10 «А» была география. Вел Андрей Николаевич Кириллов. В это время в школу с винтовкой и карабином зашел Сергей Г. Охранник его пропустил, даже, как рассказывают, довел до кабинета, потому что школьник угрожал ему оружием. На «тревожную кнопку» нажать охранник успел, но было поздно: за четыре минуты Сергей выстрелил в Андрея Николаевича несколько раз, еще стрелял в воздух. Когда прибыл наряд полицейских, парень начал стрелять в них. Погиб прапорщик Сергей Бушуев. Ранен старший сержант Владимир Крохин. Одноклассников не трогал. Часть детей учителя вывели через черный ход школы в здание управы. …Приехавший в школу отец полчаса по телефону уговаривал Сергея отпустить ребят, потом сам зашел в школу, надев бронежилет. Следственный комитет первой версией случившегося назвал эмоциональный срыв. Десятый «А» весь день просидел в школе — с подростками работали психологи. Некоторые одноклассники Сергея Г. в этот день прогуляли школу. По болезни в школу не пошли сестры Аня и Лиза, но приехали, когда узнали о трагедии. «Позитивный, общительный. Не можем понять, почему он это мог сделать. Нет, не было никаких поводов», — убеждали они. А Ольга А., которая училась вместе с Сергеем с 5-го класса, но в прошлом году перешла в колледж, по-другому воспринимала одноклассника: «Он дружил с одной девочкой, сидел с ней за партой, немного замкнутый был, помешан на учебе. Был отличником, стихотворение несколько раз прочитает — и уже запомнил. Кажется, он был самый младший в классе, с 5 лет пошел в школу. Из-за оценок иногда у него истерики случались, даже вот получит пять с минусом — и все… Ему могло не понравиться, что занизили оценку». Впрочем, о личной жизни и семье Сережи школьники и учителя знали мало. В начальной школе, кажется, был на домашнем обучении, поначалу в школу его водила бабушка. Домашний ребенок. Занимался самбо, учился на «отлично». «Тот, о ком подумать не могли», — говорят все. Вожатый Александр Кандауров, который работает в школе уже три года, сказал: «Интересный. Не знаешь, что у него на уме. Если за что-то возьмется, будет делать в полную силу. В классе общался со всеми. Выглядит старше своих лет». На странице «ВКонтакте» у Сережи не было записей, он только перепостил одно видео «Самый быстрый стрелок в мире Bob Munden». Кандауров рассказал, что жена учителя географии Кириллова преподавала в этой же школе, в начальных классах. Недавно купили квартиру в ипотеку. В понедельник они вместе пришли на работу. После случившегося ее сразу же увели из школы. Андрею было 29 лет, у него остался маленький сын. Учителя уже начали собирать для семьи деньги. Выпускники, пришедшие к оцепленной школе, вспоминают: «Добрейший учитель, да, наверное, самый лучший в этой школе». Ребята рассказывают, что у Кириллова было четкое правило: мог поставить плохую оценку, но позволял ее исправить, всегда объясняя, что для этого нужно сделать. Хоть на следующий же день, подтверждает Лидия Викторовна, классный руководитель 9-го класса. Рассуждают: кто виноват? Родители, столпившиеся вокруг классной, утверждают, что дети сейчас запуганы экзаменами. Боятся этих ГИА, ЕГЭ… — Сколько известно случаев суицида из-за оценок! — говорит Лидия Викторовна. — А сейчас сделают виноватыми учителей… Непонятно, как это психологи не заметили, сейчас разговаривала с нашим школьным. «Ты работала с ним, с хорошими детьми же не работают?» — спрашиваю ее. Все равно же заметно, когда какие-то проблемы. Девочки поплачут, покричат, а мальчики держат все в себе. Ученики рассказывают, что в школе два года назад сменился директор. После этого установили камеры и турникеты. Стало известно, что школу охранял ЧОП «Сатурн», который в 2012 году выиграл конкурс ценой 218 миллионов рублей на охрану образовательных учреждений района Отрадное. Уголовное дело возбудили по трем статьям: «Убийство», «Захват заложников» и «Покушение на жизнь сотрудника полиции». Сергею Г. назначена психиатрическая экспертиза. У погибшего полицейского Сергея Бушуева остались жена и 16-летняя дочь. Старший сержант Владимир Крохин прооперирован, находился в тяжелом состоянии, спустя сутки пришел в сознание. Во вторник старшеклассники занимались в здании соседней школы, а младшие классы поехали на экскурсии. Уже в среду занятия должны возобновиться в помещении 263-й школы, но некоторые родители пока намерены подержать детей дома. Екатерина Фомина | ||
| Запрет на продажу алкоголя ночью вызвал рост преступлений Posted: 04 Feb 2014 02:01 AM PST Минэкономики Омской области подсчитало потери, которые она понесла от запрета продаж алкоголя в ночное время. Проанализировав статистику разных ведомств, чиновники пришли к выводу, что этот запрет вредно влияет и на здоровье жителей региона и на его бюджет. Региональный «ночной сухой закон», который введен с 1 марта 2013, расширил временные ограничения федерального, вступившего в силу 3 года назад: омские законотворцы добавили к трезвой ночи, общероссийской, еще три часа. Время торговли алкоголем стало короче – с 10 утра до 10 вечера, тогда как по всей стране – с 8 до 11. За 10 месяцев с момента ужесточения запрета «недополуенная выручка» торговых сетей составила 1.7 млрд. рублей, из-за чего поступления налога на прибыль в областную казну снизились на 25 млн. Плюс к тому лишилась она части госпошлин за предоставление лицензии (за 3 года сократилась эта статья дохода на 35 млн.). При этом, судя по данным Омскстата, омичи трезвее не стали: пьют не меньше, но качество их питья в эти месяцы резко ухудшилось – количество алкогольных отравлений со смертельным исходом возросло по сравнению с тем же периодом прошлого года на 8,3 %. Ожидаемого снижения количества преступлений тоже не произошло. Наоборот, оно резко возросло: в 2010, когда продавать спиртное ночью не было запрещено, ежемесячное их число колебалось в пределах от 130 до 350, а в последние два года – от 400 до 600. Причину означенных парадоксов областное минэкономики видит в том, что вольно или невольно этот закон «активизировал нелегальный рынок алкогольной продукции». Он оказался на руку только торговцам многоградусными суррогатами, о чем мы не так давно писали на сайте (Омские правозащитницы «отметили» День полиции паленой водкой», 11 ноября 2013 г.). Их точки, находящиеся под «крышей» УМВД, и днем работают как часы, и ночью – вне конкуренции. Экономисты считают, что «запретительные меры надо смягчить», оставив те, что прописаны в федеральном законе, который областные власти при всем желании не в состоянии отменить. Иное мнение у инициаторов местного нововведения. Один из них – председатель правления Ассоциации развития малого и среднего бизнеса. депутат Заксобрания Вадим Морозов сказал сайту «Твой Омск», что смягчение ограничения «лоббирует группа предпринимателей, которая заботится о своих прибылях, а не о здоровье омичей». Чье лобби окажется сильней – больших торговых сетей или тех, что предпочитают тень, покажет, наверное, ближайшее время. Георгий Бородянский | ||
| Posted: 04 Feb 2014 01:08 AM PST В Тольятти живут 750 тысяч человек. На автозаводе работают 66,5 тысячи человек. До конца года 7,5 тысячи из них будут уволены. Встревоженный город — в репортаже корреспондента «Новой газеты»
Заиндевелый и подсвеченный высоким солнцем антициклона Тольятти кажется нарядным, слегка апокалиптичным, будто после энергетической катастрофы или войны миров. Редкие деревья в инее, частые кирпичные стены и столбы… Город состоит из трех районов: Центральный — где остатки старого города, Автозаводской — там мастерят автомобили, а Комсомольский называется «комса». Улицы пустынны, общественный транспорт ходит вяло: за 20 минут — ничего. Успеваю хорошо рассмотреть рекламный щит с напоминанием о том, что у каждой девушки есть мать, отец, брат и Родина. Щит советует девушкам вести себя прилично. У светофора — неожиданный в 30-градусный мороз уличный музыкант. Перчатки с обрезанными пальцами, не опознанный мною духовой инструмент — флейта, гобой? Исполняет блюз Гари Мура, бесконечное грустное соло. Заранее договорилась о встрече с бывшими однокурсниками, в настоящее время работающими на автомобильном заводе, но уже по пути к назначенному месту понимаю, что могла бы этого и не делать: про АвтоВАЗ говорят все. Еще про мороз, коммунальные катастрофы, треснувшую стену ледового дворца «Лада-Арена», новенького, с иголочки, только прошлым летом сданного в эксплуатацию. Но больше все-таки — про автозавод. Ничего удивительного: в Тольятти каждого намотало на колеса отечественного автопрома, в Тольятти все так или иначе крутится вокруг автозавода. Завод огромен, занимает более 600 гектаров; площадь производственных помещений — 4 миллиона квадратных метров, протяженность конвейерных линий — 300 километров. Считается, что свои именины предприятие отмечает 20 июля — в этот день в 1966 году советское правительство подписало постановление о строительстве. Завод воздвигли стремительно, абсолютно в духе рекордов пятилеток — уже через 4 года с главного конвейера сошел автомобиль ВАЗ 2101, легендарная «копейка». Вазовские авто — герои анекдотов, объект прочувственных проклятий, и все-таки — «на всех дорогах России». Останавливается маршрутное такси, в белом воздухе белые выхлопы. От холода не срабатывает замок, сутулая девушка раз за разом швыряет дверь маршрутки, результата нет. Ее раздраженно отстраняет мужчина в шапке-ушанке: «Чего расхлопалась, Титова изображаешь?!» (Широко известен случай, когда на официальной презентации первой «Нивы-Шевроле» тогдашний губернатор Самарской области Константин Титов не смог закрыть заднюю дверцу автомобиля.) Плотно замотанная в цветастый платок дама передает за проезд и уточняет у своего спутника, что же это такое — увольнение по согласованию сторон? Зятю предложили. Зять сомневается. Спутник удовлетворенно пыхтит. Популярно рассказывает о «золотом парашюте» — компенсациях по принципу «раньше ушел — больше получил». Предусмотрены следующие выплаты: уволившиеся в феврале получат 5 средних месячных заработков; в марте — 4; в апреле — 3. В мае — ноль. Средняя зар-плата по предприятию составляет 20 000 рублей. «Зять-то кем работает?» — «На покрасочной линии». — «Это где немецкая технология?» — «Нет, на старой». В комфортабельном лифте торгового центра пожилые дамы судачат о судьбе вазовских пенсионеров: 1,5 тысячи человек отправляют на пенсию, начисления мизерные, как-то так ловко считают, что остаешься без штанов. В обувном отделе вспоминают историю вазовских сокращений за последние 10 лет. В секции дамского платья — обсуждают актуальное высказывание тольяттинского мэра. Мэр сказал, что считает 7% работников завода совершенно бесполезными, поэтому избавиться от них — хорошее и правильное решение. «Невыход рабочих на работу составляет около 7%. Это значит, что существует серьезная возможность по оптимизации численности. Если без 7% сотрудников все работает и производится, то для чего держат такую численность, без которой справляются?» — вот так сказал тольяттинский мэр Сергей Андреев. «Давай посмотрим на завод», — плаксиво говорю я первому однокурснику. Он морщится. Не хочет смотреть на завод, куда ездит каждый рабочий день последние 15 лет. Раньше место работы однокурсника называлось НТЦ (научно-технический центр), а теперь называется СВПТР (служба вице-президента по техническому развитию). Однокурсник не разделяет упаднических настроений земляков: «В прошлом году так и так с завода уволилось 8 тысяч человек. Рыба ищет, где глубже, а человек — где лучше». Его положение на заводе достаточно прочное, чтобы не страшиться сокращений, и не слишком высокое — чтобы больно падать. Прошлогоднее снижение продаж его не волнует. «АвтоВАЗ нужен государству, — с хитринкой улыбается однокурсник. — Не дадут умереть». Однокурсник вообще настроен веселиться: «На конвейере сборщики имеют рядом всегда крепкий молоток — если болт не закручивается, то его забивают! Рабочая столовка — большой аквариум, человек на 700, к обеду столы уже накрыты, и, если опаздываешь, останешься голодным». Первый однокурсник прощается. Его ждет паб «Чердак». «Там вообще нет зоны для некурящих!» — с восторгом характеризует заведение первый однокурсник. Второй однокурсник появляется с женой и двумя детьми. Жена дует на замерзшие пальцы и говорит: «Это все мы в 2009-м уже проходили, все их мирные предложения по увольнению. В результате стойкие останутся на заводе, а слабонервные — уйдут. Я осталась тогда, останусь и теперь». Жена второго однокурсника работает мастером на сборочно-кузовном производстве. Она рассказывает, что в цехе висят транспаранты: «Выполнил работу — проверь качество», «Твой труд вливается в труд твоего завода» и «Улучшая производство — улучшаешь себя». Еще она рассказывает, что лишиться службы боятся все ее рабочие, и все бригадиры тоже боятся. У всех ипотеки, долги за коммуналку и счета за газ. Мы сидим в кафетерии большого торгового центра. Местная пиццерия называется «Папа Пекарь», и здесь можно съесть пиццу с четырьмя вкусами — «па-квартет». Этажом ниже, в магазине бытовой техники, тольяттинцы в преддверии массовых увольнений скупают телевизоры с большой диагональю и посудомоечные автоматы в кредит — очень удобно: первый платеж ноль рублей. Однокурсник № 2 говорит: «Если до начала весны нужное количество не уйдет, польстившись выходным пособием, и не переведется в «дочки», то людей начнут увольнять за дисциплинарные просчеты. Курил в неположенном месте — до свидания; опоздал с обеденного перерыва — туда же. На одномоментное увольнение единым списком даже Бу Андерссон (президент АвтоВАЗа. — Н. Ф.) не решится. Это же будет бунт!» Страшно представить себе бунт в суровом рабочем Тольятти. Второй бывший однокурсник все-таки везет меня «посмотреть завод». Однокурсник патриотично эксплуатирует «Ладу-Калину» алого цвета. Жена и двое детей с известным трудом размещаются сзади. Мне, как гостье города, дают проехать на переднем сиденье. Зимние дороги в Тольятти ничуть не отличаются по качеству полотна от самарских, а очищены даже хуже. Машин мало, и людей вокруг — мало, но это неудивительно для самого холодного дня зимы. Башня заводоуправления видна издалека — высочайшее здание в городе, 96 метров плюс вращающаяся гигантская эмблема на крыше. Сидим в автомобиле и молча смотрим вверх. Для обращения истории в кольцо по радио должны бы транслировать Гари Мура — бесконечное гитарное соло, но сейчас Михаил Круг жарко поет про «Владимирский централ, ветер северный». Тольяттинский автозавод — status in statu, государство в государстве — своего рода Ватикан, Монако и Сан-Марино в одном флаконе. Только без Лигурийского моря и собора Св. Петра. Зато с бесплатными автобусами через заводские просторы — от цеха к цеху, от конвейера к конвейеру. К концу года эти автобусы будут перевозить на 7 с половиной тысяч человек меньше. Наталья Фомина | ||
| Posted: 04 Feb 2014 12:03 AM PST В Сибири закрываются грязные заводы. Дерипаска и Потанин считают, что за это стоит спросить с государства В Сибири происходит нечто на первый взгляд странное: доллар растет, а сырьевые заводы, работающие на экспорт, т.е. доллары кующие, закрываются. Раньше эти индустриальные гиганты называли «валютными цехами» страны, теперь это активы «Норникеля» и РУСАЛа. Объявлено о похоронах — в ближайшей перспективе — никелевого завода в Норильске, алюминиевых комбинатов в Саяногорске и Новокузнецке. На самом деле и Потанин, и Дерипаска верны себе и ничего нового в своей бизнес-практике не придумали. Глава «Норникеля» под отпевание никелевого завода выбивает из правительства отмену в наступившем году экспортных пошлин на никель и медь, а менеджеры РУСАЛа, грозя закрыть два крупных завода, выпрашивают скидки на электроэнергию. Если в самом крупном городе Кузбасса металлурги — а их трудится на НкАЗе две тысячи человек — без работы не останутся, то в 50-тысячном Саяногорске высвобождение даже части из почти трехтысячного коллектива Саянского алюминиевого комбината станет серьезной проблемой. Пока заводы работают в обычном режиме, но обстановка в регионах «присутствия РУСАЛа» — нервозная. А социальная нестабильность всегда служила козырем в переговорах крупного бизнеса с правительством. В шантаже, если без экивоков. Начиная с 2011-го РУСАЛ уже приостановил электролиз на Волгоградском, Богословском, Уральском, Волховском, Надвоицком заводах, а также на первой площадке Новокузнецкого завода. На второй площадке НкАЗа, Иркутском, Саянском и Хакасском заводах выпуск алюминия сокращен. Дерипаска с успехом доказал, что частник куда эффективнее государства в базовой промышленности. На обновление изношенных донельзя фондов, модернизацию, выпуск продукции с высокой добавленной стоимостью нужны крупные вложения, а Дерипаска, как известно, давно погряз в долгах. Разумеется, нерентабельный бизнес надо прикрывать. Тем более столь грязный и допотопный. Такая деиндустриализация не тождественна «закрытию» Сибири, наоборот — это для нее благо. Никелевый завод, чадящий в Норильске, дал фронту первый металл зимой 1941—1942 годов, новокузнецкий алюминий пошел на штурмовики и ястребки в 43-м. Только Саянский алюминиевый, построенный в 1975—1985 годах, долгое время считался передовым в отрасли, но и это время прошло уже давно. Все эти технологии — устаревшие, экологические беды, порождаемые этими заводами, чудовищны. Однако если никелевый в Норильске, конечно, закроют, НкАЗ и Саянский — вряд ли тронут. Это блеф. Почему? Алюминий — это овеществленное электричество. И Дерипаска, завоевывая сибирскую цветную металлургию, всегда прибирал к рукам энергоцеха при алюминиевых комбинатах — гидростанции, дающие дешевый ток. Проблема для Дерипаски в том, что не только его плавильные печи питаются энергией ГЭС. И государство пока регулирует цены на нее. РУСАЛ давно добивается от правительства утверждения новых правил продажи мощности ГЭС в Сибири, предполагающих возможность скидок для него. Что о скидках на ток удастся договориться, Дерипаска надеется небезосновательно: почти все ГЭС в Восточной Сибири ему и принадлежат. Группа En+ Дерипаски, таким образом, убивает двух зайцев. Гидростанции, принадлежащие ей, смогут поднять цену на свой ток для посторонних и заработать, по разным оценкам, от 3 до 7 млрд рублей. Саянский и Новокузнецкий заводы, по оценкам отраслевых экспертов, вообще-то рентабельны. Понятно, что работа на грани безубыточности Дерипаску не интересует. И все же. Зачем ему потребовалось вдруг обратить внимание на свои проблемы? Это игра на угрозах социальных волнений перед Олимпиадой? Что до «Норникеля», он пытается сэкономить собственные средства и выполнить свои обязательства на деньги государства. Необходимость закрытия чрезвычайно грязного и неэффективного завода констатировал не так давно и сам Потанин. Это укладывается в принятую компанией стратегию о переносе производства никеля на Кольский полуостров и сосредоточении рафинировочных мощностей по меди, напротив, в Норильском промрайоне. Однако к чему тратиться на изменение конфигурации своего бизнеса из своего кармана, если под заботу об экологии можно выклянчить у государства? Отказ от экспортных пошлин на никель и медь (3,5%) запланирован в 2016 году. Но Потанин хочет обнуления пошлин прямо сейчас, обещая к 2016-му на эти «сэкономленные» деньги уже полностью закрыть никелевый завод. Такие изменения в стратегии «Норникеля» наверняка являются следствием требования максимальной выплаты дивидендов от крупнейших акционеров комбината, т.е. самого Потанина и все того же Дерипаски. Для них государство существует для того, чтобы помогать их бизнесу. Алексей Тарасов |
| You are subscribed to email updates from Блог «Новой газеты» To stop receiving these emails, you may unsubscribe now. | Email delivery powered by Google |
| Google Inc., 20 West Kinzie, Chicago IL USA 60610 | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий