Тема дня |
- «Опрос на телеканале не задел. Оскорбила реакция сверху»
- Операторское
- Парадоксы «рьяной оптимизации» наук о культуре
- «Пусть видят, что их не забыли»
- Фото дня
- Антимитинговая политика российских властей
- У слова «активист» - много значений
- Таможню послали
| «Опрос на телеканале не задел. Оскорбила реакция сверху» Posted: 02 Feb 2014 09:03 PM PST О скандальном опросе канала «Дождь» и последующей реакции властей на него рассуждают ленинградцы, пережившие блокаду. Именно они и никто другой имеют право судить тех, кто прикоснулся к блокадной истории Вера Сомина (1938 г.р.), блокадница, дочь первого экскурсовода Музея блокады и обороны Ленинграда, научный сотрудник Российского института истории искусств:— Меня смутила подготовленная реакция власти. Я уж, во всяком случае, должна чувствовать то, что чувствуют блокадники. Когда в 70-х годах об этом говорил писатель Виктор Астафьев — он ставил вопрос очень жестко: необходимо было сдать город. Я не была согласна с ним. Но сейчас мне уже не кажется ужасным обсуждать этот вопрос. На «Дожде» работают умные мальчики и девочки, с искренним интересом ко всему. Они поднимают те вопросы, от которых мы шарахались в молодости, и дают возможность хотя бы сейчас над ними подумать. Никакого отторжения у меня опрос не вызвал. А вот реакция властей на него очень даже вызвала. Когда смотрела выступления по этому поводу в петербургском Законодательном собрании, я испытала ужас. Это был поток сумасшедшей брани, дикого крика, каких-то глупостей. Смотришь на них и вроде жалко их, того же Милонова. Но с другой стороны — почему такие агрессивные сумасшедшие портят нормальным людям жизнь? Вера Рогова (1920 г.р.), блокадница (в блокаду — студентка ЛГУ), одна из создателей блокадного детского дома, педагог:— Мне «Дождь» очень нравится — хороший канал с доброй перспективой. И то, что его хотят закрыть, — безобразие. Слова чиновников про оскорбление блокадников — это нехорошая придумка, ужасная. Я считаю, изворачивать эту ситуацию так — нравственное преступление со стороны тех, кто это делает. Кроме того, «Дождь» сформулировал вопрос не так грубо. Спросил риторически: можно ли было спасти жителей, если бы город сдали? Мы и тогда задумывались, и тогда не могли понять: почему так происходит? Уже после войны нас знакомили с документами. С телеграммой руководителей Ленинграда — Жданова и Попкова — от 21 апреля 1941 года о том, что город находится на рельсовом положении, нет военного запаса продовольствия. И это подтвердилось, когда горели Бадаевские склады — полупустые, мы сами увидели, что в Ленинграде почти нет запаса продуктов. Одна из причин лютого голода — в том, что власти не подготовили город к блокаде. И об этом говорить они не хотели ни тогда, ни сейчас. Людмила Эльяшова (1922 г.р.), блокадница, писатель, кандидат экономических наук:— Люди должны думать и высказывать свои соображения. Поэтому то, что сделал «Дождь», он сделал не напрасно. И то, что его за это так клюют, — грубая ошибка! И ошибка, увы, очень соответствующая тому, что делается у нас в стране. Все то, что творилось в нашем городе во время войны, было для нас очень горько и неожиданно. Мы были воспитаны на том, что наша страна ни одной пяди своей земли не отдаст, и т.д. А в конце сентября 1941 года у нас в университете было партийно-комсомольское собрание с названием «об обороне нашего участка». Говорили о том, как вести баррикадные бои, если немцы войдут в город. И мы с ужасом слышали о том, что будем сражаться бутылками с горючей жидкостью. Мы могли бы стрелять, но у нас не было винтовок. Только — бутылки. Это все вызывало недоумение: как же так? Почему нас обманывали? После этого партсобрания я купила пять бутылочек уксусной эссенции (по числу девочек в комнате) и сказала им: «Мы, конечно, будем сражаться и на баррикадах, и как придется. Если мы проиграем сражение — уйдем вместе с армией. Но если нам не удастся уйти…» И я молча поставила перед девочками эти пять бутылочек. И все девочки со мной согласились. Сейчас уже можно и нужно об этом думать и говорить. И то, что люди могут вслух размышлять, — замечательно. Нельзя им затыкать рты. Борис Шур (1941 г.р.), блокадник, заместитель председателя правления первого общества «Жители блокадного Ленинграда», капитан II ранга в отставке:— Реакция власти понятна и очевидна: оппозиционное СМИ нужно любым способом стукнуть по башке. Но до тех пор, пока не будут открыты ВСЕ архивы, можно устраивать любые манипуляции. Когда началась история с «Дождем», я полез в архивы, поднял документы Политбюро и Ленинградского обкома. Было несколько вариантов развития событий. Совершенно официально: город готовился и к сдаче, и к уличным боям. К взрыву отдельных зданий и мостов. Никакая эвакуация тогда была уже невозможна… Меня как ребенка блокадного Ленин-града, проведшего здесь с рождения все 900 дней, опрос «Дождя» никак не задел, не оскорбил. Меня больше оскорбила реакция сверху. А объясняю я ее именно тем, что знания скудные. Разговаривать можно тогда, когда есть правдивая информация. Сам вопрос «Дождя» — совершенно нормальный. Но я бы его так прямо в лоб не задавал: это вопрос не для соцопроса, а для большой серьезной дискуссии. Но заявления «за экстремизм телеканал — в прокуратуру, в суд» — это чушь собачья. «Дождь» извинился — этого вполне достаточно. Андрей Крюков (1928 г.р.), блокадник, историк:— Я, как и многие мои ровесники, отнесся к этому вопросу равнодушно. Поскольку блокадой я как историк занимаюсь уже много лет, то знаю документы и из немецких источников. Город должны были предать гибели. Гитлер отдал такое распоряжение. И о том, что жителей — даже если они постараются уйти, — не выпускать. На фоне того, что я знаю о такой намеченной судьбе, мне рассуждать на эту тему кажется бессмысленным. Но не все же, к сожалению, это знают. Надо раскрывать эту тему. Хотя так ставить вопрос о сдаче города — достаточно примитивно. Но руководство «Дождя», видимо, просто хотело привлечь внимание к теме и представить не могло, что последует за опросом. Мне кажется, власти к этому следовало отнестись спокойнее. Николай Гольм (1939 г.р.), блокадник, музыкант, сын Александра Гольма — музыканта блокадного оркестра под управлением К.И. Элиасберга:— Спрашивать об этом с экрана не стоило. Что значит — сдать Ленинград? Все равно те же люди бы погибли. А так — хоть есть чем гордиться. Ни в коем случае нельзя было сдавать Ленинград. Но я согласен с тем, что историю надо знать, помнить и воспитывать детей правильно. Я часто сталкиваюсь с тем, что молодое поколение уже историей не владеет. И владение ею, конечно, будет зависеть от того, как им преподнесут ее. Вот это и страшно. Тем и плохо молчание. Потому что долгие годы все шло к тому, чтобы дискредитировать и блокадный подвиг, и ленинградцев. Говорить нужно обязательно, вопрос только в том, в какой форме, в каком тоне. Зинаида Кузнецова (1928 г.р.), блокадница, автор воспоминаний, вошедших в книгу «Ленинградцы»:— Сдавать город было нельзя. И рассуждать об этом сейчас не надо. Это — в прошлом, и это — вопрос давно решенный. Если бы у меня показывал телеканал «Дождь», я бы не стала об этом слушать. Но я и другого не понимаю: ну совершили журналисты глупость, исправьте. Но зачем такие крайние меры? Кто стоит под «До///дем»? Кто прекратил трансляцию «Дождя», официально уведомив телеканал:
Кто прекратил вещание, не объясняя причин:
Сколько процентов покрытия аудитории потеряли:
Кто продолжает вещание:
Также осталось много мелких кабельных операторов, транслирующих «Дождь» в регионах: о них зрители могут узнать в службе поддержки «Дождя» по телефону 8 495 744-01-77. «Дождь» можно смотреть через сайт: tvrain.ru «Об отключениях мы узнаём от зрителей, они жалуются в социальных сетях, что не могут нас смотреть. Сами операторы не выходят на связь. Но мы надеемся, что все будет хорошо», — говорит Дарья Симоненко, бренд-менеджер телеканала. Некоторые операторы в последние дни то отключали, то снова включали трансляцию «Дождя». | ||
| Posted: 02 Feb 2014 11:11 AM PST Власть — это царь, считалось искони, иль президент с бескрайним аппаратом... А я хочу сказать, что в наши дни главнее всех мобильный оператор. Он может защитить от благ и скверн, от подвига, а равно от подвоха: эпохой созиданья был модерн, а постмодерн — посредничья эпоха. Тогда был меч, а нынче важен щит. Мы можем вякать сколь угодно громко — но если оператор отключит, то хрен нас кто услышит, за щитом-то. Мы можем повторять, что власть слепа, — но в ней ли дело? К счастью ли, к несчастью, — мобильных операторов толпа стоит меж нами и любою властью. Тут важно быть посредником, мостом. Всевластен не хозяин скотобазы, а тот, кто положил ему на стол старательно настриженные фразы. Трансляторы, верховные чины! Обогащенье ваше не случайно: мы где-то есть, но мы отключены решением верховного билайна. Я не к тому, что лидер сверх-умен и сверх-гуманен: нет, ни в коем разе; решает — он, но думает — не он, а некое подобье сверхминсвязи. Зачем губить свободную печать? Творцов у нас давно не опускали — да и к чему? Транслятор отключать — куда надежней, чем душить носками. Посредник незаметен, мелковат, конкретно никому не интересен — и главное, ни в чем не виноват. «Тут чисто бизнес», — скажет чисто Лесин, и будет прав, хоть бей об стену лбом, хоть с телебашни пылко дербалызнись... В любом конфликте, в случае любом идей давно не видно. Чисто бизнес. Обрежешь в нужный час любую нить — и баста. Соловья не кормят басней. В сегодняшней России надо быть транслятором. Оно и безопасней. Но тут я прерываюсь: Боже мой! Завешен смогом, в облаке упрятан, — меж Господом и нашею страной какой-то есть мобильный оператор. Посредников незримый легион там поглощает звуковые волны, молитв российских не доносит он, а только рапортует: всем довольны! Зачем решать земные их дела? Подкатывает сладостная леность. «А как там Русь? Пока не померла?» — «Похрюкивает, вашество, заелась!». Который год они не слышат нас, — у их глушилок мощности хватает; но горестней всего, что Божий глас опять-таки до нас не долетает. Бывалоча, еще в СССР, где тоже было муторно и вязко, — доносится сюда из высших сфер то музыка, то рифма, то подсказка... Господь нередко с нами говорил, и каждый мог рассчитывать на сверку, — а нынче только патриарх Кирилл, и непонятно, есть ли что-то сверху. Закатный блеск подернулся золой, звезда мерцает тускло и убого. Нет, не война меж небом и землей, а пелена сплошная, вроде смога, и сам Господь как будто ни при чем. Обрезаны связующие нити. — О Господи! — Ваш номер отключен. Хотите — оператора смените. За что? Мы не платили по счетам? Не слушались тебя? Надежда тает. Сменили бы — но кажется, и там таких же операторов хватает. «Нет сил моих. Мне видеть невтерпеж, как белизну забрасывают грязью»...* Похоже, оставался только дождь меж небом и землей последней связью; он тоже применялся к временам — по капельке, отнюдь не из брандспойта, — но кое-как просачивался к нам и приносил с собой озон какой-то. Когда под ним по улице идешь — то как-то вспоминаешь смысл и цену... Но оператор отключил и дождь. О Господи! Убей его об стену. Дмитрий Быков | ||
| Парадоксы «рьяной оптимизации» наук о культуре Posted: 02 Feb 2014 11:06 AM PST Кирилл РАЗЛОГОВ: Шизореальность и «новые варвары»
Фото: ИТАР-ТАСС
Сегодня стало очевидным, что так называемая оптимизация научно-исследовательских институтов системы Минкультуры может рассматриваться как своеобразная репетиция грядущей реорганизации институтов системы Российской академии наук нового образца. Анализ этого процесса интересен и полезен с позиций не только и не столько экономических, сколько науковедческих и культурологических. В самих по себе слиянии тех или иных институтов, «оптимизации» и омоложении кадров нет ничего плохого. Все зависит от интеллектуального уровня людей, проводящих реформы. Существование 5 научно-исследовательских институтов, по 300 человек каждый, в системе одного министерства культуры — нонсенс. Их «оптимизация» (проще: сокращение) может проводиться по двум сценариям. Первый: поддержка наиболее талантливых ученых и ориентация на актуальные и перспективные направления исследований (в данном случае — культурологию или социально-культурную антропологию). Второй: сохранение наиболее «послушных» и избавление от наиболее талантливых ученых и непонятных чиновникам направлений исследования и подчинение реформы не государственным и общенародным, а ведомственным интересам. Исходные позиции обозначились, когда стало ясно, что глобальная реорганизация науки не только в рамках Минкультуры неизбежна. Начало процесса ознаменовала своеобразная артиллерийская подготовка, содержавшая в себе довольно забавные элементы. Так, в документах проверок, предшествовавших «наезду» на НИИ, помимо экономических выкладок была и «содержательная» часть с чрезвычайно любопытной фактической ошибкой: в перечне данных о каждом конкретном институте значилось, что в нем работает определенное число кандидатов наук и… доцентов. Люди, готовившие документы (на их основе и разрабатывалась стратегия трансформации ведомственной науки), просто не знали разницы между научным званием (доцент) и ученой степенью (доктор наук), расписываясь в своей безграмотности.
При этом упускалось из виду основное — творческий характер научных исследований, результатами которых были монографии и статьи, казавшиеся реформаторам бессмысленной тратой государственных денег. Единственно полезными признавались разного рода справки, доклады, прочие принципиально не научные тексты, которые в глазах начальства почему-то получили статус прикладных исследований. Новое руководство отрасли культуры объявило всю научную деятельность в институтах профанацией. Подчеркну: это было сделано не по злобе, а в полной уверенности «новых варваров» в том, что так оно и есть. Все, что касалось непонятных чиновникам перспективных направлений, было объявлено бесполезным, а то и абсолютно вредным баловством. | ||
| «Пусть видят, что их не забыли» Posted: 02 Feb 2014 09:35 AM PST На шествие в поддержку «узников Болотной» пришло около 8 тысяч человек До приговора по «Болотному делу» осталось совсем недолго: суд уже перешел к завершающей стадии прений. И все же те, кто сегодня на Бульварном кольце собрался на шествии в их поддержку, не уверены, что акция поможет их освобождению. «Надо приходить на приговор: пусть ребята хотя бы видят, что они не забыты», — объясняет преподаватель Марина в щегольской шляпе с широкими полями: себе на спину она наклеила спикер «Приходи на приговор». Вокруг — разноцветные флаги «Партии 5 декабря», «Солидарности», «Народного альянса», «Левого фронта», «Яблока». «Москва русский город! Свободу политзаключенным!» — попеременно скандируют националисты: их совсем немного, но они не устают кричать. У парней с имперскими флагами в руках растяжка «Долой политические репрессии». «Я надеюсь, что наши акции помогут заключенным и их выпустят», — объясняет иностранному телевидению бывший «болотник» Рихард Соболев, держа в руках плакат с самим собой. Он провел в СИЗО три месяца: дело против него развалилось, и его выпустили на свободу. «Воля народа — воля людины!» — украинский лозунг Майдана вопит другой бывший «болотник», Владимир Акименков: выйдя на свободу после декабрьской амнистии, он сразу стал звездой протестных митингов и активно включался в помощь заключенным товарищам. «Дорогие мои, жертвуйте средства на помощь политзаключенным!» — кричит он, потряхивая обувной коробкой с прорезью в крышке. Завсегдатаи протестных митингов — здесь: старички, декламирующие стихи собственного сочинения, и женщины с цитатами из Монтескье на плакате про судью Никишину, разбирающую «дело 6 мая». «Левый фронт» требует вернуть им Сергея Удальцова, который исчез из публичной политики прошлой зимой, получив домашний арест. Оппозиционеры — Немцов, Касьянов — в тысячный раз рассказывают в объективы видеокамер, что полиция устроила провокацию 6 мая 2012, в толпе кто-то кричит старую шутку «Людмила без Путина!», а над толпой плывут портреты политзаключенных по «делу 6 мая» — как летом 2012-го, как весной 2013-го: будто время здесь остановилось, и люди все ходят и ходят по кругу — по Бульварному кольцу. Свежего ветра чуть добавили украинские события. Не спи, Вован! Жди свой майдан», — обещал кто—то президенту рукописным плакатиком. «Банду геть!» — скандировала лозунг Майдана одна колонн вместе с Ольгой Курносовой: двумя часами ранее Ольга вместе с несколькими активистами попыталась провести акцию поддержки Майдана у украинского посольства, но туда пришли казаки, требовавшие от полиции разогнать акцию — а акция представляла из себя трех человек с желто-синими ленточками. В середине шествия развевались несколько украинских флагов, флаг Евросоюза и черно—красное знамя УПА. «Это же символ борьбы против кремлевских оккупантов, — оправдал флаг с нехорошей славой несущий его россиянин Юрий, он провел несколько недель на Майдане. — Русским на УПА надо равняться, это же настоящие патриоты своей страны». Рядом шел украинец Антон: он изумился, увидев на российской акции протеста украинские флаги, а пришел сюда просто «на экскурсию»: сравнить с Майданом. — И как вам российский митинг? — Да тут вертолеты летают, не очень-то помитингуешь! — ошарашенно заметил он, глядя вверх. Впрочем, меры безопасности полиции были сегодня суровы не только по сравнению с Украиной: колонна солдат ВВ шла почти вплотную за последними участниками шествия, подкрепленная тремя автозаками: полиция будто опасалась, что митингующие прорвутся обратно на Пушкинскую. По ходу колонн дежурили не только бойцы внутренних войск, но и омоновцы: проходя мимо, пожилая женщина продемонстрировала им свой плакат — картонного полицейского с забинтованным пальцем и лаконичной подписью «Врет». Омоновцы ухмылялись, а Татьяна объясняла, что это карикатура на свидетелей по «Болотному делу», которые рассказывают про травмы, которые им нанесли подсудимые, а сами с трудом их опознают. Московские власти заранее потребовали от организаторов, чтобы на шествии не было лозунгов ни в поддержку Майдана, ни касательно Олимпиады. Организаторы с цензурой не согласились, но в результате акция прошла мирно: полицию не спровоцировали на задержания ни украинские знамена, ни плакат Евгении Чириковой, где пять олимпийских колец были сплетены из колючей проволоки. «Я семь лет борюсь за экологию, но первый год выхожу с плакатами не за сохранение природы, а за свободу своих товарищей», — говорит она: экозащитнику Сурену Газаряну пришлось эмигрировать, другой краснодарский эколог Евгений Витишко ждет ареста за разрисованный забор дачи Ткачева: ему должны заменить условный приговор на реальный: все за то, что они пытались остановить уничтожение кавказской природы к Олимпиаде, уверена Евгения. «У нас все лучше и лучше получается! — внезапно звонко заявляет девушка в толпе. — Через 2 года глядишь — и свой майдан будет!» Люди вокруг выглядят смущенно. Действительно, поток толпы, медленно плывущей по бульварам, был значительно реже и короче, чем, например, во время шествий 2012 года: правых и левых больше не делили по сторонам бульвара, все поместились на одной стороне. Поддержать политзаключенных пришло всего тысяч восемь человек. На фоне шествия фотографируется Петр Офицеров с семьей: этим летом суд дал ему по совместно мы с Навальным «делу Кировлеса» 4 года условно. — У нас все быстро опускают руки: один раз не получилось, так зачем пытаться, — предполагает Офицеров. — Это проблема не одного десятилетия. Как если бы человек учился подтягиваться: повис на перекладине, не вышло подтянуться — и все, что я могу сделать один». Наталия Зотова | ||
| Posted: 02 Feb 2014 08:48 AM PST | ||
| Антимитинговая политика российских властей Posted: 02 Feb 2014 04:02 AM PST Каким образом удалось снизить количество акций протеста. Неправительственный доклад С момента принятия Федерального закона «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях» в 2004 году отношение властей к конституционной свободе собраний кардинально менялось лишь однажды — летом 2012 года. И в целом политику правящей группы в этом направлении можно условно разделить на три основных периода:
История вопросаДо середины 2011 года основные публичные мероприятия, которые власть квалифицировала как нарушение закона, касались узкой группы активистов. В то время уличный протест — это прежде всего нацболы (активисты «Другой России»), сторонники «Объединенного гражданского форума» Каспарова и примкнувшие к ним активисты, проводившие в 2006—2008 годах «Марши несогласных». Их численность редко превышала несколько сотен участников. В 2009 (до осени 2011 года) им на смену пришло протестное движение «Стратегия-31» с идеей массовых акций в защиту статьи 31 Конституции России, гарантирующей свободу собраний, каждое 31-е число месяца. Коалиция была более широкой за счет примкнувших к «лимоновцам» и «каспаровцам» правозащитников из Московской Хельсинкской группы, движения «За права человека» и «Мемориала», молодежных оппозиционных групп. Численность этих акций протеста редко превышала 1000—2000 человек. Ситуация резко изменилась во второй половине 2011 года: рост протестной активности был вызван выборами в Государственную думу РФ, а в последующем — и с выборами президента РФ в марте 2012-го. Количество протестующих за несколько месяцев возросло до сотен тысяч участников. Именно это обстоятельство, а также изменившийся качественный состав митингующих стали причиной существенной корректировки как Федерального закона «О собраниях, митингах, шествиях, демонстрациях и пикетировании», так и административной ответственности за нарушение законодательства о публичных мероприятиях. Практически сразу после событий на Болотной площади, произошедших накануне инаугурации Владимира Путина, 10 мая 2012 года группа депутатов1 внесла в Государственную думу законопроект № 70631-6 «О внесении изменений в Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях и Федеральный закон «О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях». В пояснительной записке авторы законопроекта так обосновывали необходимость его принятия: «Установленные КоАП РФ административные штрафы за нарушения порядка организации и проведения собраний, митингов, демонстраций, шествий и пикетирований ничтожны и неадекватны общественной опасности нарушений. Они также не являются превентивной мерой для лиц, совершающих правонарушения». «Исходя из принципа гуманизма, при установлении системы наказаний предлагается использовать преимущественно «мягкие» виды наказаний — штрафные санкции и обязательные работы в качестве альтернативы административным арестам»2. Закон прошел с большим скрипом. В голосовании практически в полном составе не участвовала фракция «Справедливая Россия». Против голосовала фракции КПРФ и ЛДПР. В третьем чтении, набрав 53,5% голосов, законопроект был принят3. | ||
| У слова «активист» - много значений Posted: 02 Feb 2014 02:02 AM PST Оригинал взят у  alex_lebedev в У слова «активист» - много значений. Размышления о Слободском районе и стукаче-оппозиционереНедавно получил письмо из Слободского района Кировской области:  Депутатство в Слободской районной Думе парадоксальным образом сказалось на попытке посадить меня на пять лет в тюрьму после нашумевшего инцидента в студии телепрограммы «НТВшники». Уголовное дело против меня даже не сфабриковано, а придумано, высосано из пальца. Не было в моих действиях не только «хулиганства по мотивам политической ненависти», но даже побоев. Это называется «мнимая оборона» (т.е. я считал, что на меня совершается нападение и среагировал – возможно, не вполне адекватно). С другой стороны, если «потерпевший» Полонский считает, что я его таки побил, то речь могла идти исключительно о частном обвинении. Он должен был написать заявление участковому полицейскому и пойти к мировому судье. Там бы и встретились. Точнее, не встретились: так как этот мошенник находится в бегах за рубежом, то в суд бы он не пришел, и дело бы закрыли – частное обвинение без личного присутствия потерпевшего не рассматривается. Там модель «потерпевший – сам себе прокурор». Возникает вопрос: откуда тогда в этом деле взялось «управление по расследованию особо важных дел» Следственного комитета и семь следователей, которые полтора года распутывали «тягчайшее преступление»? Зачем они допрашивали свидетелей, когда все было записано на 12 камер? К чему эти «культорологические экспертизы», заказанные у штатных вымогателей? Это же вообще не их подследственность. Я, конечно, понимаю, что вся эта кафкианская машина «правосудия» скрипела по заказу рейдеров с целью выдавить меня из страны, но ведь должны же быть какие-то формальные основания! Все дело как раз в том, что я – депутат районной Думы, т.е. «спецсубъект». А дела по спецсубъектам ведет СКР. Однако и тут неувязочка. Прежде, чем возбудить дело, они должны были установить, что это именно так. То, что меня назвали депутатом по телевизору, с юридической точки зрения ни о чем не говорит. По закону необходимо было письменно запросить Думу и получить справку, что да, имярек является депутатом. Ничего этого сделано не было. Как не было вообще никакой доследственной проверки – уголовное дело возбудили на следующий день (!) после письменного указания председателя СКР А.И.Бастрыкина. То есть беззаконие лежало в основе обвинения. Вспомнил обо всем этом, так как в пятницу состоялась очередная сессия Слободской районной Думы. С моим статусом депутата есть правовая коллизия. Согласно ст. 27 Устава района, «депутат районной Думы досрочно прекращает свои полномочия в случае вступления в отношении его в законную силу обвинительного приговора суда». То есть, по логике Устава, с 12 сентября прошлого года я депутатом уже не являюсь. Однако, так как приговор суда считаю незаконным и обжаловал его в кассационной инстанции, сам писать заявлений не буду – тем самым косвенно признаю свою вину. Коллеги тоже пока не принимали решения о прекращении моих полномочий, так как для такого решения должны появиться основания. А основание – это не сообщения в интернете, а официальный документ, поступивший в адрес районной Думы. Возможно, депутаты и не хотят лишать меня мандата – хотя бы по этическим соображениям. Ведь избрали меня жители Ильинского округа. Однако богата земля русская стукачами (на днях целое Законодательное собрание Санкт-Петербурга озаботилось «антипатриотической» деятельностью телеканала «Дождь»). И в Кировской области нашелся «бдительный гражданин», который доложил «куда следует». И не какой-нибудь там единоросс, бывший вохровец, а видный «борец с режимом», член Координационного совета оппозиции Антон Долгих. Две недели назад этот «активист» и «правозащитник» (как он себя называет) написал донос на руководство района в прокуратуру. Обратите внимание на тэги: «Белых», «Коррупция» и «Чиновники». Видимо, активист подозревает, что мы вместе с губернатором Никитой Белых и главой района задумали похитить весь лес в Слободском. И именно для удобства вывоза похищенного я там отремонтировал дорогу. Для меня главный принцип – «не навреди». Как решат коллеги по Думе – так и будет. Жителям, которые за меня проголосовали три года назад, я все равно буду помогать, с мандатом или без. А гражданину Долгих надо помнить, что у слова «активист» есть разные смыслы. Во времена ГУЛАГа, например, так называли зеков, которые активно сотрудничали с лагерной администрацией. | ||
| Posted: 02 Feb 2014 12:03 AM PST ФТС идет на уступки под давлением участников рынка Федеральная таможенная служба идет на попятный в вопросах ограничения зарубежных покупок россиян. На этой неделе ФТС сообщила, что предложит правительству поднять порог беспошлинного ввоза товаров для личного пользования до 200 евро (вместо 100, о которых чиновники упоминали ранее). Кроме того, ведомство согласилось упростить требования к таможенному оформлению иностранных посылок, а компании экспресс-доставки DHL и DPD — возобновить работу с отправлениями, которые приходят в Россию из-за рубежа. Судя по всему, жесткая позиция экспресс-перевозчиков заставила таможню изменить позицию в отношении зарубежных покупок соотечественников. Напомним, сложности с иностранными отправлениями возникли в начале года, когда Федеральная таможенная служба потребовала строго соблюдать все требования Таможенного кодекса при оформлении посылок, несмотря на то, что раньше закрывала глаза на некоторые отступления от правил. Российские компании экспресс-доставки были готовы смириться с новыми требованиями. («Почта России» сообщила, что всегда оформляла полный пакет документов на каждую посылку, — теперь мы знаем секрет ее оперативности). А тройка крупнейших зарубежных экспресс-перевозчиков просто взяла и приостановила доставку посылок в нашу страну, заявив, что если компании будут полностью следовать всем требованиям российского законодательства, то не смогут нормально работать. А именно, уложиться в заявленные клиентам сроки доставки. Такой демарш вынудил российских чиновников пойти на переговоры с бизнесом, и отказаться, например, от требования оформлять отдельную декларацию на каждый экспресс-груз для личного пользования в пользу реестра, в который можно было бы вносить все посылки. «Все вопросы, которые возникли с двух сторон, решены», — резюмировал руководитель ФТС Андрей Бельянинов. О возобновлении работы с зарубежными посылками уже объявили DHL DPD. В справочной службе FedEx говорят о том, что пока с посылками физических лиц не работают и когда возобновят работу, «пока не ясно». Что же касается лимита беспошлинного ввоза, Бельянинов предложил снизить его с одной тысячи до 200 евро (а вес – с 31 до 10 килограммов). Это, конечно, лучше предыдущих предложений чиновников, называвших порог в 150 и даже в 100 евро. Как сообщают в пресс-службе ФТС, порог в 200 евро будет предложен для утверждения правительству. Зинаида Бурская |
| You are subscribed to email updates from Блог «Новой газеты» To stop receiving these emails, you may unsubscribe now. | Email delivery powered by Google |
| Google Inc., 20 West Kinzie, Chicago IL USA 60610 | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий