Тема дня |
- Собака, сторожащая кость
- За что убили прокурора порта Ванино?
- ОПГ (организованная полицейская группа)?
- Дело Greenpeace
- VIPы «Лефортова»
- Мария АЛЕХИНА: «В колонии я делала вообще все, что хочу»
- Японцы поднимут Дальний Восток
- Рождественская история с happy end?
- Предчувствие Игр
| Posted: 24 Dec 2013 11:02 PM PST Неожиданный вид открывается с развалин «дела экспертов»Путин — «собачник», а опытные собаководы знают, что собака, «сторожащая кость», может укусить и хозяина. Освобождению Ходорковского предшествовали массовые утечки в СМИ о том, что «третье дело ЮКОСа» (оно же «дело экспертов») «имеет хорошие судебные перспективы». Последнее такого рода сообщение появилось в «Интерфаксе» 18 декабря, то есть накануне заявления Путина о помиловании Ходорковского. Эту кампанию в СМИ можно было бы счесть давлением на Ходорковского с целью вынудить его подписать прошение о помиловании с признанием своей вины, если бы из его слов мы не узнали, что это прошение было подано еще в середине ноября и «вопрос о признании вины не ставился». То есть кампания в СМИ была пиар-сопровождением того аппаратного давления, которое, после того как вопрос о помиловании стал обдумываться Путиным всерьез, «источники в правоохранительных органах» оказывали на него самого. Последний выстрел вслед убегающему зайцу был сделан в «РБК daily» 19 декабря в 18 часов 13 минут, сразу после заявления Путина. «Источник в Следственном комитете» сообщил, что расследование «третьего дела ЮКОСа» будет продолжено. Если это всерьез, то это заговор с целью свержения президента. «Третье дело ЮКОСа» уже невозможно при Путине, который отныне является гарантом неприкосновенности Ходорковского в глазах мирового сообщества. Мы не будем углубляться в перспективы доказывания той конструкции, которую пытался воздвигнуть СК, но такого состава преступления, как «либерализация уголовного законодательства» (Федеральным cобранием по инициативе Медведева, но в интересах и на деньги Ходорковского), здоровый человек не придумал бы: это все-таки уже паранойя. Силовое окружение пыталось втянуть президента в «дело экспертов», активные действия по которому могли бы обернуться не то что провалом Олимпиады, а куда более худшими и долговременными последствиями и для него лично, и для России в целом. Ладно бы в Думе, где они все-таки скорее только косят под ненормальных. Но люди с манией преследования в ближнем окружении слишком непредсказуемы и очень опасны. Двумя неделями раньше Путин уже провел не такую эффектную, как освобождение Ходорковского, но в том же направлении спецоперацию, протащив мимо своего аппарата в Кремле пункт 3 проекта постановления об амнистии, благодаря чему на свободу вышли несколько участников «болотного» дела (см. «Новую газету», № 142 от 18 декабря). Единоличное и никем не ожидаемое решение Путина о помиловании Ходорковского стало, конечно, следствием целого ряда его мотивов и соображений. Думаю, что сыграли свою роль и уважение к давнему противнику, и человеческое милосердие, — ведь и Путин тоже не машина. Но независимо от мотивов главным результатом, которого он достиг, стало указание «собаке, сторожащей кость» — на ее место и некоторое «равноудаление» той группы соратников, которые и на самого президента попытались давить с позиции силы. Не могу согласиться с мнением тех коллег, которые считают, что решение о помиловании Ходорковского никак не влияет на общую конфигурацию власти. Остается посмотреть, будет ли «дело экспертов» просто спущено на тормозах, или у той истерики, которую устроили в СМИ «источники», будут и какие-то не менее громкие последствия. Надо же отвечать за базар. Да и допросы уважаемых людей, обыски у них, дискредитация прежнего президента, президентского Совета по правам человека, а через это и нынешнего президента — разве это все были просто невинные шалости? Леонид Никитинский |
| За что убили прокурора порта Ванино? Posted: 24 Dec 2013 09:28 PM PST История, про которую проверяющие от Путина вряд ли напишут в своих отчетах Говорят, в Ванино собираются поставить памятник журналисту Татьяне Седых — той самой, у которой отобрали костыли и которая рассказала Путину на пресс-конференции о том, что творится в Ванино. «У нас получается так, что эти люди, как цари, для них их служба становится вотчиной, они не для людей стараются, а работают уже для себя», — сказала Татьяна Седых про местных силовиков не Путину — сказала стране. Страшную историю, которую я вам сейчас расскажу, Татьяна знает. А мне ее рассказала Лидия Федоровна Наумова из волгоградского «Мемориала». Мать прокурора, погибшего в Ванино в мае этого года. Семья Наумовых в августе 1996 года уходила пешком из Грозного. Обосновались в Волгограде, стали сами помогать переселенцам и беженцам. Лидия Федоровна и ее сын Сергей работали в «Мемориале», плотно сотрудничали с организацией матерей против наркотиков — «Мария». Сергей окончил строительный вуз, а потом, приняв осознанное решение, — юридический. Потом — прокуратура. Объяснил маме: «Там у меня будет больше возможностей защищать права человека». В общем, идеалист. Впрочем, в прокуратуре Волгограда Сергей не особо прижился (по причинам очевидным), и молодого специалиста сплавили в Ванино. В марте 2013 года Сергей Наумов прибыл к месту службы и стал и.о. прокурора Ванино. В апреле 2013 года в Ванино судили крупного наркоторговца. На процессе Сергей поддерживал гособвинение. Очень тщательно готовился к выступлению в прениях, писал речь: переживал, как лучше построить фразы, советовался с мамой, филологом по образованию. Статья 228-1, ч. 3 УК, «распространение наркотиков в особо крупном размере», предполагает наказание до 20 лет лишения свободы. Наумов запросил 17 лет строгого режима, судья охнула и дала 13. После приговора Сергей сообщил матери, что ему угрожают «какие-то молокососы». А в мае 2013-го в Ванино прибыла проверка из Генеральной прокуратуры. Руководил группой проверяющих г-н Пухов Алексей Викторович, с июня 2012 года возглавляющий управление по надзору за соблюдением прав предпринимателей. Сергей успел рассказать, что проверяющий его грубо оскорбляет. Проверка затребовала документы о работе прокуратуры за 2010—2012 годы (когда Наумов С.М. в ванинской прокуратуре не работал). Вывозили документы машинами, которые направлялись в Советскую Гавань. Где они сейчас — неизвестно. В ночь с 18 на 19 мая 2013 года один из проверяющих прокуроров задержал Наумова у себя в гостиничном номере до 3 часов ночи. Сергей уехал, а камеры видеонаблюдения зафиксировали, что вслед за машиной Наумова отправились еще две. Потом что-то случилось: машина Сергея резко уходит на встречку и падает в кювет. Мимо места ДТП проезжает такси, в котором едут четверо парней. На ночной дороге откуда-то появляется эвакуатор, машину вытаскивают из кювета, парни помогают. Потом они отпускают такси и просят Сергея подвезти их. Один из парней обращает внимание Сергея на неисправность: что-то стучит в моторе. Наумов выходит, открывает капот, и в этот момент кто-то из парней с силой ударяет его капотом. Потом его долго били, бросили на обочине и уехали. Вернулись. Не нашли Сергея на обочине. Догнали. Сбили. Переехали. Тело бросили в речку. Потом бросили машину. Как-то нелогично действовали эти четверо. Но еще более нелогично действовали как бы коллеги Сергея из прокуратуры и из МВД. Никто не искал пропавшего. Сразу было объявлено, что новый прокурор, проработавший полтора месяца, испугался проверки (которая его не касалась) и ударился в бега. Через четверо суток тело Сергея Наумова нашли сотрудники администрации Ванино — именно они начали его искать. Никаких серьезных экспертиз сделано не было. Но что больше всего поразило видавших виды ванинцев — так это то, что в прокуратуре даже не повесили портрет погибшего сослуживца. Никаких скорбных упоминаний. Вскоре четверых нашли и поймали. Но еще до поимки (22 мая) Кирилл Левит, руководитель СУ СК по Хабаровскому краю, озвучил официальную версию, что «убийство прокурора не связано с его профессиональными обязанностями», а деяния нападавших квалифицируются как убийство, отягощенное разбоем. Объяснить, как при убийстве, отягощенном разбоем, на теле прокурора Наумова остается золотая цепочка и деньги в кошельке, никто из следственных органов и прокуратуры до сих пор не может. Зато на следующий день после пропажи прокурора полицейские без возбуждения уголовного дела, без понятых вскрывают комнату, в которой проживал Сергей Наумов, и изымают принадлежащее ему личное оружие и ноутбук. Когда ноутбук отдали матери, выясняется, что память уничтожена — и сделано это за два дня до обнаружения тела Сергея. Незадолго до смерти в одном из телефонных разговоров Сергей сказал своему волгоградскому другу: «Смотри телевизор, мы скоро прогремим на всю страну». …Сразу после выступления Татьяны Седых на пресс-конференции Путина в Ванино прибыла проверка МВД, ФСКН и Генпрокуратуры. Уже в понедельник информагентства объявили со ссылкой на проверяющих: конфликт в Ванино давно исчерпан. Дела Сергея Наумова никто не поднимал. Когда будет суд над убийцами прокурора, никому не известно. Зато о том, кому мешал новенький шибко принципиальный прокурор, знает все Ванино. Он слишком быстро разобрался, что там происходит. Ему было 35. Ольга Романова |
| ОПГ (организованная полицейская группа)? Posted: 24 Dec 2013 11:02 AM PST Оригинал взят у  novayagazeta в ОПГ (организованная полицейская группа)?В Татарстане оперативникам ОБНОН предъявлено обвинение в похищении человекаДвум сотрудникам ОБНОН УМВД РФ по городу Набережные Челны также инкриминируются вымогательство группой лиц по предварительному сговору и получение взятки. Двум оперуполномоченным отдела по борьбе с незаконным оборотом наркотиков УМВД РФ по городу Набережные Челны Максиму Рябинкину и Айдару Имамиеву предъявлено обвинение в похищении человека (ст. 126 УК РФ). Об этом сегодня сообщает представитель потерпевшего Руслан Айдагулов, сотрудничающий с Казанским правозащитным центром. Полицейским также вменяется в вину вымогательство группой лиц по предварительному сговору (ч. 2 ст. 163 УК РФ) и получение взятки (ч. 5 ст. 290 УК РФ). Уголовное дело находится в производстве центрального аппарата СУ СКР по Татарстану. Тем не менее, сегодня Советский райсуд Казани отказался удовлетворить ходатайство следователя об аресте оперативников, несмотря на то, что прокуратура также поддержала позицию следствия о необходимости заключения обвиняемых под стражу. Справка 23 мая 2013 года правоохранители задержали индивидуального предпринимателя Виктора Гарина и доставили в отдел полиции № 4 («Электротехнический») УМВД РФ по Набережные Челны. По версии следствия, двое полицейских подбросили Гарину сверток с неустановленным веществом. Потом стражи порядка заявили, что это наркотики, и изъяли сверток в присутствии понятых. Из материалов дела следует, что оперуполномоченные вымогали у Гарина 200 тысяч рублей за уничтожение документов, подтверждающих факт изъятия наркотиков, и непривлечение к уголовной ответственности. P.S. Потерпевший опасается за свою жизнь и жизнь ребенка, которого пришлось перевезти в другой город. |
| Posted: 24 Dec 2013 10:02 AM PST Первый освобожденный фигурант дела Arctic Sunrise получит визу 26 декабряБританский активист Greenpeace и по совместительству капитан судна Arctic Sunrise Энтони Перрет, в отношении которого сегодня было прекращено уголовное дело в связи с проектом амнистии, на этой неделе получит транзитную визу для возвращения домой, сообщил Интерфаксу его адвокат Сергей Голубок. «Сегодня в отношении него было прекращено уголовное преследование, после чего он обратился в УФМС, сдал все необходимые документы. Обещали дать ответ в виде визы в четверг», — рассказал Голубок. Greenpeace сообщили Интерфаксу, что все активисты собираются встретить католическое рождество вместе. «К некоторым активистам приехали жены, мужья, братья, родители. Завтра вечером они соберутся все вместе и пойдут праздновать рождество в ресторан», — сказал собеседник агентства. |
| Posted: 24 Dec 2013 08:29 AM PST (по материалам отчета членов ОНК Москвы Александра Куликовского и Елены Масюк о посещении СИЗО № 2 «Лефортово») В СИЗО «Лефортово» чисто, тихо, в коридорах ковровые дорожки в коричнево-бежевых тонах. В отличие от других столичных СИЗО, «Лефортово» заполнено чуть больше, чем наполовину. Стандартная восьмиметровая камера рассчитана на двоих. В углу каждой камеры — напольная конструкция из нержавейки. По форме напоминает высокую конусную вазу. «Ваза» накрывается самодельной круглой деревянной крышкой. Это — туалет. Отделен он от кровати крохотной узкой, не больше 50 сантиметров в высоту, кирпичной перегородкой. Никаких тайн, все на виду. В одной из камер на батарее сушатся корки грейпфрута. Думала для чая, оказалось, нет. Для ароматизации воздуха после пользования «вазой». В других СИЗО уже давно вовсю переделывают санузлы — строят перегородки до потолка, делают двери… Одним словом, обеспечивают приватность. В «Лефортово» переоборудованием приватных мест заниматься и не собираются. Хотя отсутствие приватности является нарушением приказа директора ФСИН России № 13-3729-01 от 09.03.2011 «О выполнении рекомендаций Европейского суда по правам человека». Вода в камерах — только холодная. Но разрешают пользоваться электрочайником или кипятильником. Многие и стирают в камере, подогревая воду. Баня один раз в неделю. Платного душа, в отличие от других СИЗО, здесь нет. Но зато в «Лефортово», в отличие от других изоляторов, из трех стандартных тонких матрасов местные умельцы делают один. Матрасы, так же как и кровати, сделанные из металлических пластин с зазорами между ними по 10—12 см, абсолютно неприемлемы для нормального сна. Саид Амиров
Саид Амиров, экс-мэр Махачкалы (обвиняется в терроризме и незаконном обороте оружия), сидит в двухместной камере. Он в инвалидном кресле. Возможно, от громоздкого кресла-коляски, а может, и в действительности камера кажется еще меньше по размеру, чем другие. Амиров все время повторяет: это место не для меня. За время ареста похудел на 15 кг. Из-за болезни есть может не все, что дают в СИЗО. Передачи от родственников получает, а свиданий не было ни одного. Следователь семь раз отказывал, ссылаясь на следственные мероприятия. По телефону с родственниками говорить тоже не разрешают. Саиду Джафаровичу во всем помогает его сокамерник. Раньше в изоляторе лестницы не были оборудованы пандусами для инвалидов-колясочников. С появлением Амирова в СИЗО решили их сделать. «Он не первый и не последний, а на руках носить тяжело», — говорят сотрудники. Амирову нравится строгость «Лефортово». «Раз сказал начальник, подчиненные это делают. Я люблю порядок. У нас в Дагестане такого нет. На сотрудников жаловаться грех, — говорит Амиров, добавляя: — Я сам виноват, что пришел сюда. Раз попал, будем оправдываться в суде». Следственные действия были всего 2—3 раза. «В самом начале мне следователь сказал: дай признательные показания, тебе будет легче». Я сказал: «Какие признательные показания? Иди и не предлагай мне». Больше не предлагал», — говорит Саид Амиров. Саид Джафарович уже знакомится с делом. Хочет быстрее закончить ознакомление, чтобы дело передали в суд. Но быстро не получается. Тома дела приносят ему не раньше 15—16 часов дня. Два часа почитает и уже уносят — рабочий день закончился. Просит руководство СИЗО наладить этот процесс: ровно в 13 часов — обед, потом прогулка (ее Амирову увеличили до полутора часов) и сразу, не затягивая, — читать дело. Еще просьба, чтобы парикмахер пришел, подстричься надо. Пообещали после новогодних праздников. Никита Тихонов
Никита Тихонов в 2011 году приговорен к пожизненному заключению за убийство адвоката Станислава Маркелова и журналиста Анастасии Бабуровой. Отбывал наказание на Ямале в поселке Харп, в лагере для пожизненно осужденных «Полярная сова». Сейчас — главный свидетель обвинения по делу Ильи Горячева (см. ниже). В «Лефортово» с октября прошлого года. Тихонов в камере один. Это называется «строгие условия содержания». Перемещается со спецконвоем. Недавно была очная ставка с Ильей Горячевым. Немногословен, даже молчалив. Спрашиваю, не применялись ли к нему пытки в колонии. Пауза, в глазах испуг… «Нет-нет, ничего не было». (Весной этого года выяснилось, что по указанию сотрудника колонии в Харпе из пожизненно осужденных выбивались признательные показания по уголовным делам, к которым эти осужденные не имели отношения.) На условия содержания Тихонов не жалуется, передачи от родственников получает, в том числе и витамины. Илья Горячев
Илья Горячев обвиняется в организации экстремистского сообщества БОРН (Боевая организация русских националистов), создании банды, убийстве, незаконном обороте оружия. В ноябре этого года экстрадирован из Сербии. Илья улыбается, шутит, старается держаться, что называется, «на позитиве». После допроса в середине ноября, когда он не признал обвинение, месяц с ним никаких следственных действий не проводилось. В декабре была очная ставка с Никитой Тихоновым. Везли их в одном автобусе. Илья вспоминает эту встречу в красках. Пока был в Сербии, усовершенствовал свой сербский. Кандидатская диссертация, что писал Илья, тоже была по истории Балкан. На содержание никаких жалоб нет. Адвокаты Полозов и Фейгин приходят регулярно. Передачи от родственников получает. Удивляется дешевизне продуктов в магазине СИЗО. В Сербии, говорит, дороже. Зикрула РахмонхаджаевСосед Ильи Зикрула Рахмонхаджаев, член Хизб ут-Тахрир аль-Ислами. На территории России эта организация признана экстремистской. Зикрула называет Хизб ут-Тахрир аль-Ислами партией, а то, что она не зарегистрована, объясняет просто: «Методы идейно-политической борьбы России не дают возможности регистрации». Зикрула из Таджикистана, из Ходжента, бывшего Ленинабада. Обвиняется в насильственном захвате власти и в возбуждении ненависти и вражды. Спрашиваю, где насильственно власть захватывал? Отвечает: в Москве. На еду в изоляторе не жалуется. Мясо, что здесь дают, по религиозным соображениям не ест. Только рыбу и каши. Четыре раза в неделю бывает рыбный суп. Рыбу дают и на второе. В СИЗО уже больше года, и за это время ни разу не ел мяса. Просит, чтобы в магазине продавалась халяльная еда, в том числе и мясо. «Если, — говорит, — сказать об этом в мечети, то люди принесут оттуда бесплатно». И еще просит, чтобы в магазине продавалось растворимое картофельное пюре. Пять раз в день — намаз. Под кроватью — саджада (молитвенный коврик). Константин Лебедев
Константин Лебедев в апреле этого года приговорен к двум с половиной годам лишения свободы в колонии общего режима за организацию массовых беспорядков на Болотной площади. Во время следствия полностью признал свою вину, и дело было рассмотрено в особом порядке. Лебедев сидит в светлой большой двухместной камере один. На соседней пустующей кровати газеты, книги, вещи. Рядом с кроватью две сумки-баула… Одним словом — «творческий» беспорядок. Лебедев в прекрасном настроении, после новогодних праздников будет подавать на УДО. Рассчитывает к середине февраля освободиться. Никаких замечаний в СИЗО не получал, поэтому верит в успех. Адвоката пока нет, но хочет взять своего старого адвоката, что вел его дело. Его работой он доволен. Выписывает «Коммерсантъ», «Известия», «Ведомости» и «Новую газету». Родственники заказывают книги через «ОЗОН» или «Библио-Глобус». Читает Сунь-Цзы «Искусство войны», «В поисках памяти» Эрика Кандела, «Большевики у власти» Александра Рабиновича и «Небо обреченных» Ивана Миронова. Любит смотреть мультфильмы по «2х2». Ему нравится анимационный ситком о неблагополучной семейке Гриффинов. Очень доволен содержанием в изоляторе. Почта приходит регулярно, раз в 10 дней. Также регулярно получает передачи от родственников. Свидание с родителями — раз в два месяца. Звонить им не хочет, все больше пишет. Константин Лебедев сейчас ключевой свидетель обвинения по делу Удальцова и Развозжаева, поэтому его и оставили отбывать срок в СИЗО. Поскольку свидетель, то к хозработам в изоляторе не привлекается. «Я ожидал, ой-ой-ой, что буду жить во вшивом бараке…» — рассказывает Константин. Единственная жалоба — от войлочного одеяла летит пыль. Но к этому уже привык. Тяжело было на карантине в общей камере. Рад, что сидит один. В какой-то книге по психологии прочитал, что психика адаптируется быстрее у того, кто считает место отсидки своим домом. «Не чувствую сенсорного голода и не чувствую одиночества», — говорит Лебедев. Учит испанский, но жалуется, что не хватает практики, фонетика страдает. Когда выйдет, как и планировал, поедет путешествовать в Латинскую Америку. Спрашиваю, откуда деньги возьмет. Дорого ведь. «Деньги не проблема. Деньги есть», —отвечает Константин Лебедев. «Амнистия меня обошла», — с грустью говорит Константин. И еще: «Неправда, что про меня пишут. Будем на свободе разбираться. Я выйду и многое чего наговорю. Я лишнего ничего не говорил. Я сказал правду. Все, что хотели, я им (следствию. — Е. М.) выдал. Мне так было удобней. Все будет на суде сказано. Вы же знаете, какое у нас правосудие!» Еще из жалоб на содержание — не разрешают передать ему маникюрные ножницы или кусачки для ногтей. Юлай Давлетбаев
Юлай Давлетбаев задержан 6 июня этого года, обвиняется в организации терактов в Москве. Сам Давлетбаев говорит, что его обвиняют по пяти статьям — и все «мусульманские». Предполагается, что члены руководимой Давлетбаевым группировки входили в Исламскую партию Туркестана, крупнейшую религиозную организацию на территории бывших среднеазиатских республик СССР. В России Исламская партия Туркестана признана экстремистской. Юлай сидит в двухместной камере. Никаких следственных действий с ним не проводится. Считает, что следователи специально затягивают дело, чтобы премии получать и звездочки на погонах. Молится пять раз в день. Тоже просит халяльную еду и еще Коран на арабском. Ему из дома (Башкирии) прислали, но цензура не разрешила. Книги в СИЗО разрешается передавать только через книжные сети. Пока читает Коран на русском в переводе Кулиева. Говорит, самый лучший перевод. Еще из жалоб: стоящий рядом авиационный институт время от времени проводит какие-то испытания, и тогда весь день стоит сильный гул в камере. Все трясется. Тяжело тогда, говорит Юлай Давлетбаев. Елена Масюк P.S. На прошлой неделе в статье «Как сидят «болотные» (№ 143 от 20.12.2013) я писала о проблеме с коленом у обвиняемого по «болотному делу» Александра Марголина. По словам зампредседателя ОНК Москвы Валерия Борщева, ему пообещали во ФСИН, что после новогодних праздников Александр будет направлен в больницу СИЗО «Матросская Тишина», а затем на МРТ в больницу № 20. |
| Мария АЛЕХИНА: «В колонии я делала вообще все, что хочу» Posted: 24 Dec 2013 07:31 AM PST Участница группы Pussy Riot считает, что на свободе сможет больше сделать
— Как ты оказалась на свободе? — Меня вызвали в ДПНК, в дежурную часть. Туда постоянно вызывают. Взять объяснение, например, за сползший с головы платок. И вот в восемь утра меня вызвали. До комнаты обыска довели, она в двух шагах находится. И там объявили постановление об амнистии. Там были все замы, все возможные начальники разных служб колонии. Принесли мои вещи, мы пошли к машине. Меня до этого этапировали похожим образом. Но когда я увидела черную «Волгу», я, честно говоря, была удивлена. — Ты ехала на заднем сиденье? — Да. Там еще двое из конвоя сидели. Изначально была такая легенда, что мы едем в прокуратуру. А потом я смотрю: нет, мы едем не туда. Высадили на вокзале, попрощались, пожелали удачи. Так это конвой. Он никогда ни при чем (смеется). — Ты хотела отказаться от амнистии? — Конечно, я хотела отказаться. Но это приказ для учреждения, а не для меня. В данном случае я просто фигура. — Что ты почувствовала? — Сумки почувствовала (смеется). Это похоже на кино. Очень кинематографичный момент был. Вообще в такие-то наиболее острые, яркие моменты я иногда чувствую отчуждение. — Ты видела Филиппа за эти два года? — Да, конечно, они приезжали. И в Березники, в Нижний приезжали. — Его не напугала колония? — Нет. Комната для свиданий — это же обычная комната, с кроватью, столом, даже с игрушками. То есть там ему понравилось, он ни разу даже не плакал. Он очень взрослый для своего возраста (Филиппу шесть лет — Е.К.). Просто удивительно. Очень серьёзный… Мне страшно, потому что, конечно, эти два года не могут не сказаться… Табу— У меня было 87 красных дредов, мне одна женщина завила, очень профессионально. Теперь красная пряжа вообще в нижегородской колонии запрещена. То есть раньше можно было договариваться, после моих косичек — нет. — Почему запрещена? — Вообще-то это говорится так: распоряжение зампобора. Это заместитель начальника по безопасности и оперативной работе. Там много таких запретов. Голову мыть можно только в банный день в бане. А в отряде нельзя. Если испачкалась, разрешение брать у начальника отряда. Человек не может в не отведенное для сна время находиться на спальном месте. Только с 21.20 до 5.20. Если мы почитаем правила поведения узников Освенцима или Бухенвальда, мы увидим то же самое. Им нельзя было сидеть на кроватях. Я читала Примо Леви, Энри Кертиса, параллельно читала советских диссидентов. И у них идет та же фигня со спальным местом. Это такая бешеная инерция. Все переходит из года в год, когда правила внутреннего распорядка утверждаются министерством. Ну что, заключенный перестал бы исправляться, если бы у него появилось право сидеть на кровати во внерабочее время? И все эти правила действуют не постоянно, а время от времени. Это называется «укрепление режима», «крепеж». Долго ничего не замечается, а потом, если у тебя в тумбочке найдут печенье с крошками, на тебя могут написать рапорт за антисанитарию. Ну и еще. Даже если ты не ешь в столовой, ты обязан в нее ходить, минимум три раза в день. Если зона с «локалками» (огороженными участками пространства вокруг бараков. — Е. К.), как в Березниках, это сорок-пятьдесят минут времени, потраченного впустую. Тебя начальник строит, ты заходишь в столовую со строем, сидишь там 20 минут, выходишь со строем и заходишь в «локалку». Это час, потраченный в никуда. Ты просто сидишь и смотришь на происходящее. А летом там стоит запах грязных половых тряпок. Колония— Ты вообще не ела тюремную пищу? — Я пробовала, брала, дегустировала. Мне было интересно. Я считаю, что в Нижегородской области кормят лучше, чем в Пермском крае. Вегетарианок в колонии нет. Питалась передачками, терла морковь. Там еда имеет огромное значение, почти единственное удовольствие. Очень ценится домашняя пища — котлеты, картошка. Но разрешение на такие передачки должен подписать начальник медсанчасти. Большая часть заключенных — наркоманки, около 70% всех заключенных. Им все равно, что есть. Главное, есть побольше и послаще. После того как их сажают, после того как ломка проходит, начинают очень много есть. И в основном то, что они любят — это сладкий чай с шоколадкой. Остальная часть, вторая по численности, — это женщины, совершившие особо тяжкие преступления против личности: убийства и тяжкие телесные, повлекшие смерть. И эта тема напрямую соприкасается с феминизмом. Это обычно женщины в возрасте, которые убили мужей или сожителей на почве их пьянства и регулярных побоев. Они повторяют одну и ту же историю. Пил, бил, не выдержала. Они не защищаются на следствии. Берут особый порядок и признают вину. Зачастую сроки совершенно неадекватные бывают. В Березниках одна женщина, например, получила восемь лет. Восемь! Но если ее регулярно избивают, если она защищается, это нельзя рассматривать как простое убийство. Женщина живет в деревне или в поселке городского типа, и все, что она имеет, это дом, который делит вот с таким человеком. Она не может продать дом, потому что он не стоит ничего. Она не может уйти, потому что ей некуда. И она не может своего сожителя как-либо выставить, потому что он тоже там прописан. Она может обратиться в правоохранительные органы, они задержат его, и после того, как он выйдет, он будет бить ее еще больше. У нас как-то совершенно отсутствуют механизмы защиты женщин от насилия, в принципе им некуда обратиться. И они находятся в такой патовой ситуации. Потом они попадают в тюрьму. Их очень, очень много. Еще 5% — экономические заключенные. — Сколько женщин находилось в колонии, где ты сидела? — В обеих колониях находилось 1100—1200 человек. Основным и там и там было швейное производство, швейка. Это постоянное нахождение в строю, в бригаде. В Березниках есть еще водотрепный цех, матрасы, в Нижегородском ИК-2 — железки и подарочные пакеты. Меня старались не допускать до работы в бригаде. В Березниках я была инструктором в ПТУ, а до этого проходила обучение. Следила, чтобы люди, которые ни разу в жизни не сидели за машинкой, не умели шить, не прошили себя. А в Нижнем Новгороде я работала библиотекарем. Это хорошая должность, я ее получила по ходатайству областного ФСИН — они хотели создать мне комфортные условия, чтобы я замолчала. Там было две, колонистская и школьная, я в школьной работала. — Кто приходил в твою библиотеку? — Взрослые, которые не окончили школу, заканчивают ее в зоне — с 5-го по 11-й класс. Некоторые даже получают высшее образование — но это дистанционно делается. Они приходят за учебниками или за стихами. Некоторые просили меня что-нибудь выбрать для них. Девчонки, с которыми я общалась, они очень интересовались Фуко. Я им подарила его «Надзирать и наказывать». Им очень интересно было. У меня была своя мини-библиотека, и я давала читать. Стихи они любят очень. Георгий Иванов понравился, Мандельштам понравился. Им действительно очень много нравится. Они все впитывают максимально быстро. Но цензура! Цензура в колонии тупая до невозможности. — Например? — Доходило до того, что человека, который приносил мне прессу, заставляли ножницами вырезать кадры из фильма Ларса фон Триера. Вид голого тела на экране или на картинке вызывает почему-то у администрации учреждения какой-то страх и трепет. Они требуют немедленного устранения. Хотя это смешно! 50 человек у нас ходит одновременно в баню. Ну они что туда, в шубах идут? Это взрослые женщины, они видят друг друга ежедневно. А им даже на «культурных мероприятиях» запрещено оголять руки, то есть даже под бальные платья приходится надевать какие-то глупые водолазки. В Березниках я с воспитательным отделом никак не пересекалась, потому что меня просто не выпускали из «локалки». А здесь (в Нижегородской области) я имела возможность увидеть все порядки. Я хотела делать киноклуб. Я, наверное, около недели потратила на то, чтобы доказать администрации, что фильм «Дневная красавица» можно показывать… Что женщинам будет интересно. Я пыталась придумать какие-то причины: «воспитательная нагрузка Бунюэля», все такое. Господи! Я хотела показать «Меланхолию». Хотя бы по одному фильму тех, кто считается мировыми классиками. Я старалась подбирать фильмы, которые затрагивают какие-то проблемы, связанные с женщинами. Но было просто вот строгое «нет». — Ты много прочитала книг? — Ну я читала, читала. Когда я еще в одиночке в Березняках сидела, у меня была возможность и кино смотреть. Я же туда затянула телевизор, видеомагнитофон, просто покопавшись в нашем кодексе. Ну это на самом деле есть в законе! Осужденные, содержащиеся в безопасном месте, содержатся на общих условиях. Раз "на общих условиях" – в отряде заключенные имеют право смотреть телевизор. Даже есть пункт правил уголовно-исполнительного кодекса, статья отдельная, которая позволяет родственникам передавать теле и радиоприемники в зону. А чайник вдогонку утянула. У всех же есть. А что, мне тоже нужен. Вообще по-моему, они были готовы на все, чтобы я не выходила из этого «безопасного места», на любые уступки. Они надеялись, что оттуда я буду этапирована. Они же засадили туда меня и, видимо, запросили бумагу из Москвы. Чтобы на этом основании меня могли в другую зону переместить. Когда я вышла из одиночки, администрация через актив передала заключенным, что ко мне подходить нельзя. Когда судилась за отмену взысканий, меня просто не вывезли на суд. Установили видеоаппаратуру, чтобы связь поддерживать, факс поставили. В общем, оборудовали технически. И на УДО меня не повезли - Березняки вообще не собирались меня вывозить. Я не скрывала, что как только окажусь за пределами колонии, сразу же расскажу все, что о ней думаю. А когда ты из зоны участвуешь в судебном процессе, на тебя направлены пять видеорегистраторов, сидят все начальники - в той же комнате, где проходит как бы судебное заседание. Плюс были ужесточения режима, немотивированные совершенно. Замки на дверях "локалкок", постоянные "меры усиления" каждое утро. И в тот момент голодовка была единственным выходом. Единственная моя недоработка была в том, что я в письменной форме не пояснила, отчего голодовка, а просто сказала — о замках. Замки — это просто символ того, что делала администрация. Они их повесили на дверях моего отряда, и отряда той девочки, которая единственная меня поддерживала. И вся зона ходила и говорила: не повезло вам. — Как ты попала в одиночку? — Есть такие люди, которые выполняют поручения администрации, даже самые гнусные. И когда я была только распределена в отряд из карантина, туда специально перевели таких осужденных, у кого большие сроки и им нужно работать (на администрацию – Е.К.) . И они спровоцировали конфликт. То есть сначала подговаривали меня объявить голодовку против действий администрации, а потом, когда я отказалась, от них же начали поступать угрозы. Было сразу понятно, что они провокаторы, но не было понятно, что с ними делать. Поэтому я пошла к оперативнику, он мне продиктовал заявление на «безопасное место», я его написала. Только когда меня отвели в одиночку, я все поняла. Просто из разговора с начальником оперотдела уже можно было понять, что это его рук дело. Но мне тогда все эти правила гласные, а особенно негласные были неясны. Я же первый раз сижу. Безопасное место оказалось в помещении ШИЗО. — Сколько у тебя взысканий? — В Березниках у меня было четыре, три из них отменил суд. А в Нижегородской области они поначалу просто боялись писать на меня рапорта, думали, что я с ними судиться начну. Поэтому в колонии я делала вообще все, что хочу. А потом у меня произошла конфликтная ситуация с одной из женщин, которая просто не слезала с телефона и сдавала фактически всех. Как это корректно сказать? Я сказала, что я размажу ее лицо по стене. И совершила некий ряд действий. Ну держало меня какое-то количество человек. После этого они мне объявили устный выговор. Это самое мелкое взыскание, которое можно получить. — Что значит — не слезала с телефона? — В культурно-воспитательной части стоит телефон. У каждого представителя администрации колонии есть номер. В том случае, если осужденная хочет что-то про другую сказать, она звонит оперативному и говорит: «Я осужденная такая-то, докладываю». — При всех? — Конечно, при всех. Там все так живут. — Зачем она это делает? — Все очень просто. Она «положительно характеризующийся элемент» и стремится на УДО. Положительно характеризующийся элемент должен помогать администрации работать. Взыскание, за которое лишают УДО, можно получить вообще за все что угодно. Упал платочек с головы. Даже необязательно, чтобы сотрудник вас видел. Но другая обученная осужденная напишет на вас объяснение: я видела ее без платка. На основе этого объяснения пишется рапорт, человеку объявляется взыскание, и он является уже «отрицательно характеризующимся элементом». Отвратительно видеть, как человек наступает на свои принципы и предает человека, с которым он ел из одной тарелки буквально вчера. Первые пару раз он это делает с трудом. Третий — со спокойствием. А четвертый — уже с радостью. — С радостью? — Да. Многие осужденные испытывают чувство полуэйфории от «втапливания». Они называют это «втопить». Это то, чему учат. Именем закона. Именем в какой-то степени Российской Федерации. Когда ты начинаешь понимать охват того, насколько широко это действует и какое огромное количество людей это затрагивает, тогда становится не по себе. И, пожалуй, еще тогда, когда женщины говорят такие слова: «Ну все, теперь я видела тюрьму. Ничего здесь особенного нет. Я буду продолжать заниматься тем, чем занималась». Говорят люди, которые, например, распространяют наркотики. В колониях их последовательно учат тому, что единственный метод воздействия на человека — это кнут. И они либо оправдывают этот кнут и в какой-то степени его желают или начинают его бояться. И они не видят никаких альтернатив. Ну это же чистый бред, ты понимаешь, бред. И ты внутри его. И ты уже в какой-то момент не понимаешь, ты в порядке или не совсем. Вот что еще тюрьма делает – ты не понимаешь, перестаешь воспринимать реальность. Очень многие боятся выходить по этому поводу. Существует страх перед освобождением – серьезный страх. — Ты видела таких людей? — Да. Потрясающая перемена. Когда человек занимающий полублатную должность, актив колонии, еще вчера чувствовавший себя максимально уверенно, вдруг опустошается на глазах – потому, что ему через 10 дней освобождаться, и он просто не знает как жить. И она сидит и рассуждает о том, что не умеет жить на воле, что умеет жить только здесь, что не знает, как строить свою жизнь там. И от безвыходности человек проговаривает все это вслух. Самоорганизация— В женских зонах совсем нет самоорганизации, как правило, она там просто никому не нужна. Но при мне в нижегородской ИК-2 были семеро девчонок, им осталось сидеть от двух месяцев до двух лет. Они верят, что смогут защитить свои права, впервые там такое произошло. Мне очень жалко было их оставлять, мы даже не попрощались. Я буду с ними поддерживать связь. Думаю, снаружи я смогу сделать даже больше. Больше всего в этой колонии я общалась с Ольгой Шалиной. Она активистка «Другой России», сталинистка, мы спорили на весь лагерь. Меня поразило, что она занимала очень активную позицию в колонии, то есть она организовывала досуг, мероприятия, добилась очень многого для своего отряда и была на хорошем счету у администрации. При этом не делала ничего плохого другим заключенным, что редко. Но когда меня перевели в эту колонию, ее закрыли в ШИЗО. — Из-за того, что вы обе политические? — Да, кажется, администрация не хотела, чтобы мы пересекались. Конечно, Ольге это не понравилось. И она решила ШИЗО оспорить. Подала в суд. Я следила за этим процессом. Спустя две недели после суда, в особом порядке и тоже в атмосфере полусекретности, ее заставили собрать вещи, посадили в автозак. Из слухов мы узнали, что ее увезли в Кемеровскую область. Это еще одно подтверждение, как система ФСИН видит людей, даже людей, которые вроде бы пользуются благосклонностью администрации. Не человек, а обычный такой вещмешок, который можно перекинуть с зоны на зону, с зоны на тюрьму, при желании освободить, обыскать, отнять. Но остальные заключенные не слепые, они все видят. Делают для себя выводы. И в конце концов начинают действовать. Им нужно просто помочь. Они просто не знают механизмов. — Откуда ты знала механизмы? — Для меня хорошей школой стало пребывание в «безопасном месте» в Березниках. Это было самое начало моего срока. Там была видеокамера. Сотрудники регулярно просматривают записи и замечают какое-то действие. Я включила телевизор на 15 минут позже, чем указано в распорядке дня, например, а они пытаются составить рапорт. И вот в эти моменты учишься выдержке, и учишься отвечать таким образом, чтобы стало понятно, что прав ты, а не они. Изучаешь законы. Когда Ольгу увезли, я собрала материалы и написала статью, ее опубликовали в «Нью таймс». Начали ездить проверки. Женщины стали видеть какое-то внимание к колонии. И те, кто был согласен со мной по оценке ситуации в колонии, стали как-то находиться. А так как давление администрации чувствуется, мы стали регулярно встречаться. Общались, ходили вместе в курилку. На них стали рапорта сыпаться, и они пошли разговаривать с правозащитниками. Другие женщины увидели, как они пошли, что их не расстреляли после этого, и тоже пошли. И в итоге Комитет против пыток записал больше 30 свидетельств о том, как нарушаются права, воруется стаж, воруется зарплата. Они обещали, что в ближайшее время обобщат эти свидетельства, все обработают. Мы именно об этом разговаривали после моего освобождения. Это обязательно нужно довести до конца. — Что такое воровство стажа? — Я покажу. У меня расчетки с собой, меня перед освобождением через шмон не пропускали. (Достает несколько тонких маленьких листков.) Единственным подтверждением того, что заключенный работает, является вот это. Расчетный листок. Он выдается за каждый месяц. Все швеи в колонии работают по шесть дней в неделю. То есть 24 дня в месяц. Но вот официально заключенным отработанных дней ставят семь. Или вот два. — Зачем? — Я тоже долго думала, зачем. Но эти цифры идут в пенсионные фонды, в налоговую. Колония не дает реальных данных, и соответственно отчисления, которые она должны производить, уменьшаются в разы. А вот смотри. Зарплата заключенной за ноябрь 2012 года — 195 рублей. И на эту сумму осужденная должна купить продуктов на Новый год. Она, как и все, работала по шесть дней в неделю. Сейчас я покажу тебе мою расчетку. Увидишь, как сильно она отличается. Зарплата — пять тысяч, есть графа «доплата до МРОТ». Такая строка должна быть в каждой расчетке. В каждой. — Тебе вообще было страшно? — Страшно? Да, было. Вот совсем недавно было. Я писала об одной девушке, у которой приобретенный цирроз. И ее сейчас этапировали, вот буквально в этот четверг, в больницу при СИЗО. Я случайно оказалась у ворот — эти железные ворота у нас называются «шлюза», — когда ее должны были посадить в автозак. Я протянула руку, чтобы с ней попрощаться. А ее рука оказалась абсолютно синяя и ватная, как без костей. И сама эта девушка, у нее страшно опухшее лицо, желтые глаза, ну это очень тяжело видеть. Вот, казалось бы, человек, у нее серьезная болезнь, все это видят, все это знают, но ты сделать ничего не можешь. А достаточно просто открыть эти железные ворота и выпустить ее. Она все равно недолго проживет. Почему нельзя этого сделать? Почему нельзя отпустить смертельно больного человека, отпустить умереть там, на воле? — Как ты видишь эти два года? Невероятно ценное время. Которое, как это не парадоксально звучит, помогло мне найти внутреннюю свободу. Заключение дисциплинирует. И освобождает. Это, действительно, некие рамки, в которых ты очень часто вынужден выбирать. Предположим, на тебя орут. Или заставляют что-то сделать, чего ты делать не хочешь. И это повторяется много раз каждый день. И ты находишься в ситуации выбора. Сделать или сказать «нет». И последовательно говоря «нет», ты открываешь в себе какие-то стороны, которых раньше не видела, не придавала значения, не считала их столь важными. Вот это я называю нахождением внутренней свободы. Приходит понимание того, что ты один можешь противостоять этой системе. Это работает, это возможно, в этом нет ничего страшного. Беседовала Елена Костюченко |
| Японцы поднимут Дальний Восток Posted: 24 Dec 2013 06:02 AM PST На Дальнем Востоке России для развития сельского хозяйства компании из Японии могут получить налоговые льготы и землю. Ожидается, что в данном регионе появятся агропромышленные особые экономические зоны. Как сообщают “Ведомости” со ссылкой на Олега Савельева, заместителя министра экономического развития “Японцам не хватает собственной земли для выращивания сельскохозяйственных культур, поэтому они нуждаются в российской земле”. В Амурской области инвесторами из Японии уже проведены пробные посевы гречихи и сои. Отмечается, что создание агропромышленной ОЭС инициировал банк “Хоккайдо”. В настоящее время японцы работает над созданием пула инвесторов компаний из Японии. Кроме этого готовятся предложения по созданию аналогичных зон в Приморском и Хабаровском краях. |
| Рождественская история с happy end? Posted: 24 Dec 2013 05:02 AM PST Оригинал взят у alex_lebedev в Рождественская история с happy end?В канун отмечаемого католиками и протестантами Рождества Христова (пользуясь случаем, от души поздравляю всех друзей, придерживающихся этой традиции, с наступающим праздником) получил подарок – письмо от посла США в России Майкла Макфола.  Это реакция на мое письмо, которое предано огласке в моем блоге год назад. В нем изложено видение проблематики и рецептов борьбы с глобальной коррупцией (текст на русском и на английском). С тех пор утекло какое-то количество и воды, и грязных денег, которые вновь осели в оффшорных гаванях. По данным международной организации Tax Justice Network, в мировом «общаке», контролируемом финансовой олигархией, скопилось более 25 трлн. долларов («доля» россиян в нем оценивается в 750 млрд.). В сентябре в Санкт-Петербурге прошел саммит «Большой двадцатки», на котором проблема борьбы с коррупцией обсуждалась. Я предложил конкретное решение, которое было изложено в письме, направленном всем лидерам G20 (в письме Макфола оно тоже упоминается). Пока получен ответ только от одного адресата - руководства России. Он пришел оперативнее, чем от других сторон. В Вашингтон спустя год переправлено мои предложения (остальные посольства вообще молчат). Вот письмо из Генеральной прокуратуры, куда было переадресовано мое обращение к президенту РФ:   К сожалению, никакой конкретики. Но, по крайней мере, некий ответ. Хотя тов. Звягинцев и сочиняет относительно успехов прокуратуры (и не только – «третье дело») по возврату из-за границы украденных денег, такая задача перед «чайковцами» формально стоит. Недавно в администрации президента было создано управление по противодействию коррупции во главе с Олегом Плохим. Многие восприняли это скептически, ведь полномочия распространяются только на проверку деклараций чиновников. Но если только сидеть и обсуждать, как выступил граф Бернсторф на конференции по разоружению и можно ли положить палец в рот Сноудену, ничего не изменится. Надо что-то делать. В РФ есть небольшое движение. Было бы правильно провести по теме глобальной коррупции специальную международную конференцию, на которой разработать алгоритм (или, как теперь модно говорить, «дорожную карту») создания международного агентства по борьбе с коррупцией, мошенничеством и отмыванием преступных доходов. В ней могли бы принять участие лидеры общественного мнения - политики, эксперты, средства массовой информации, занимающиеся расследованиями в финансовой сфере. Может быть, тогда дело сдвинется с мертвой точки. Мы обязаны сделать это, в том числе, в память о Нельсоне Манделе, победившем апартеид в одной стране. Глобальная коррупция – это апартеид в кубе, который лишает будущего целые народы. Считайте это желанием, загаданным Санта Клаусу и Деду Морозу. С наступающими! А финансовая мафия оффшоров пусть нервно курит около своих лойеров, номинальных директоров и инвестбанков. Мы идем к тебе! |
| Posted: 24 Dec 2013 02:13 AM PST Олимпиада-2014 принесла России огромные приобретения и потери. Их оценил корреспондент «Новой газеты», проведя итоговую инспекцию Большого Сочи Имеретинская бухтаЭкскаваторщик Асхабали Алибеков пришел задать вопрос Путину. Потому что Асхабали уверен: право на это имеет каждый гражданин. К обеду Путин вроде бы должен приехать сюда, на центральный стадион «Фишт». Но дойти до проходной не успеваем – тормозит полиция. Асхабали из Новороссийска, где его ждут жена и маленький сын. Работал на реконструкции сочинского аэродрома. Из обещанной зарплаты ему выплатили половину. Вот он и хотел спросить президента, за что их обманывают, а еще поговорить с ним «за жизнь». Вообще-то Путин приезжал на их объект дважды, но всякий раз охрана выгоняла Асхабали за забор. «Из-за него работа на целый день останавливалась», – возмущается экскаваторщик. В ожидании Путина гуляем по берегу моря. За стадионом «Фишт» видны ледовая арена «Шайба» и дворец «Большой». Кроме них, в Имеретинке построены керлинговый и конькобежный центры, дворец фигурного катания. Объекты возвышаются в бухте как дорогие игрушки. Смущает лишь пространство вокруг: ямы, горы грязи, глиняная жижа. И один единственный мини-трактор, лениво ковыряющий землю. К стадионам примыкает новый отель «AZIMUT», около которого положен новый асфальт. Но асфальт заканчивается громадной лужей, а дальше – тотальное бездорожье. Рядом с Имеретинской бухтой совхоз с громким именем «Россия». Здесь на Цимлянская улице строится пятизвездочная гостиница «Черноморец парк». Гадаем с Асхабали, успеют ли строители сдать объект вовремя? Этот же вопрос возникает, когда видишь дома для волонтеров и персонала, расположившиеся близ поселка Таврический. В окнах видны голые бетонные стены и потолки. Унитазов, как говорят, еще нет. Пока обсуждаем эту важную деталь, мне звонит «информатор»: сегодня Путин не приедет. Тогда Асхабали причесывается, поправляет куртку и задает вопрос президенту через «Новую газету»: «Уважаемый Владимир Владимирович! Можете ли вы сделать так, чтобы строители олимпийских объектов из Дагестана, Сибири, Украины, Таджикистана, Узбекистана, Армении, Молдовы побывали на Олимпиаде и поболели за Россию? Заранее спасибо за ответ». Имеретинский пляжРядом с Имеретинским пляжем Клавдия Павловна Петухова прожила всю жизнь. Это был пятикилометровый кусочек галечно-песчаного побережья, с чистейшей водой. Теперь его нет. Бабушка идет по бетону с растерянным взглядом, словно не понимая, где очутилась. До начала олимпийского строительства ширина пляжа была метров сто, поэтому во время шторма волны рассеивались. Но «под Олимпиаду» было решено укрепить берег, а пляж отсыпать в море на 50 метров. Берег забетонировали, но пляж не отсыпали, и сейчас мы с Клавдией Павловной смотрим, как волна бьет в бетон. Ветер усиливается, и волны перекатываются через бетонные плиты, заливая недавно высаженные на набережной пальмочки. Имидж Игр подмочен в буквальном смысле слова. И дело не только в том, что пляж «забыли» отсыпать. Дело еще и в технологии. В советские времена использовали волнорезы, фундамент которых были ниже уровня воды. Они стоят по всему сочинскому побережью до сих пор. А в Имеретинке положили бетон на сваи, причем выше уровня воды. Такую «защиту» легко подмывают волны. Начиная с 2010 года, ее уже трижды восстанавливали, затрачивая астрономические суммы.
В совхозе «Россия» иду к Наталье Калиновской – председателю здешнего Территориального общественного самоуправления. Она показывает «Отчет о внедрении «зеленых» стандартов строительства. Эту лощеную книжицу вручали членам МОК. На странице 58 приведена цветная схема Имеретинской низменности, где берегоукрепление есть лишь напротив олимпийских объектов. Если бы сделали так, сохранили бы значительную часть пляжа и сэкономили бы уйму денег. Но в бетон почему-то закатали все Имеретинское побережье. Кто был в Сочи, тот видел: большинство пляжей огорожено заборами, к морю не подойдешь. В Имеретинке такого никогда не было, теперь будет. Местная жительница Галина Саваровская раскладывает передо мной топографическую карту – Проект планировки территории, утвержденный приказом Минрегионразвития. Четко видно, что напротив улицы Цимлянской, 1 нарисован выход к морю. Но выход застроили, и беспрепятственно выходить к морю смогут лишь постояльцы шикарных отелей, построенных здесь в годы подготовки к Олимпиаде. ИсходПоселок Некрасовка - это более сотни домиков с красными черепичными крышами. Сюда отправили староверов, у которых забрали прибрежную землю. Сидим на кухне с Любовью Фурсой. Люба ходила на все митинги, которых здесь было больше десятка, участвовала в голодовке. Переселение затронуло почти три тысячи собственников недвижимости. Дома и участки в Сочи всегда оформлялись долго, и к началу олимпийской «истории» значительная часть жилья и земли оказалась недооформленной. Государство могло бы помочь с быстрым оформлением, но оно лишь воспользовалось ситуацией, чтобы заплатить переселенцам копейки. Например, имущество Фурсы оценили в 2 раза ниже рыночной стоимости. Но после голодовки все-таки дали в Некрасовке дом на 350 «квадратов». Протекающая канализация и сырые стены – не в счет. Кто не ходил на митинги и не держал голодовку, не получил и этого. Село АхштырьНовая автомобильно-железная дорога в Красную Поляну напоминает, что мы живем в 21 веке. Но в двух шагах от дороги находится село Ахштырь, где до сих пор 19 век – здесь нет ни газа, ни воды, ни общественного транспорта. А теперь еще и свет выключают. Очередной народный сход проходит возле домика, который, судя по виду, помнит еще Николая Второго. Это сельская поликлиника. Житель Ахштыря Евгений Кряжев ироничен: «они рассчитывали, что мы вымрем. А мы живучие». Впрочем, ирония ли это? Воду селяне брали в колодцах. Но когда около села прокладывали «олимпийский» тоннель, колодцы опустели. Теперь воду доставляют водовозками. Дорога тоже была, но ее разбили самосвалы: около Ахштыря находятся два огромных карьера, куда круглосуточно свозят строительный «олимпийский» мусор и бытовые отходы. Свозят незаконно. Наверное поэтому прессу в карьеры не пускает пограничный пост. «До трассы сто метров! Проведите ответвление к селу! Почему мы должны крюк в шесть километров делать?» – возмущается участник схода Рафик Матусян. Сочинский мэр Пахомов не раз обещал ахштырцам решить все проблемы. Строители даже раскопали пару улиц для газопровода. Но на этом дело остановилось, и закапывать ямы селянам пришлось самим. Вместо газа они получили неофициальное, но строгое указание: во время Олимпиады печки не топить, чтобы иностранцы не увидели дым из труб. По пути в центрЕще год назад я ездил из Красной Поляны на автобусе, забитом до отказа и напоминающем душегубку. Теперь сижу в новой электричке «Ласточка». Тоннели она пролетает на скорости 130 км/ч – это отражается на табло в вагоне. Со мной Владимир Кимаев из «Экологической Вахты по Северному Кавказу». Электричка связала Красную Поляну, Адлер, Хосту и центральный Сочи. «Это как метро в Москве. Только цена слишком большая», – замечает Владимир. Он не о деньгах. Он о природе. Железную дорогу построили в русле реки Мзымты, которая питает Сочи водой. Вдали на горе машет лапой громадный железный кот – сюрприз от «РЖД». А для всех местных было сюрпризом, когда Мзымта покрылась белой химической пеной из-за отходов строительства. Но МОК этого почему-то не заметил. Кимаев загибает пальцы: «Русло Мзымты выпрямили, подземное месторождение пресных вод загрязнили, гидрологический режим разрушили». В 2011-м Владимир сражался со строителями на мысе Видном, где уничтожили пицундские сосны. Потом вместе с «Эковахтой» пытался отстоять лапину крылоплодную и самшит колхидский около села Монастырь. Но Госдума ради Олимпиады изменила Лесной кодекс. «На хребтах Аибга и Псехако уничтожено до тысячи гектаров леса», – подытоживает Кимаев. Мимо, поблескивая черным глянцем, проплывают солнечные батареи. Это и есть «зеленые» стандарты, о которых все время говорит «Олимпстрой». Таких штуковин сделали немало: солнечные коллекторы теплоснабжения на автостоянке адлерского вокзала, люки из прозрачных поликарбонатных плит в главном медиацентре. По «зеленым» стандартам построен мусоросортировочный завод и закрыты две огромных свалки в Адлере и Лоо. Сейчас до 85 % отходов вывозят с территории Большого Сочи железнодорожными составами. И все же нельзя одной рукой сохранять природу, а другой ее убивать. На выходе с железнодорожного вокзала Сочи, натыкаешься на сплошной строительный забор. За ним жужжат болгарки, лежат горы тротуарной плитки. Так строится дублер Курортного проспекта. Проект этот насущный: четырехполосная автострада с непрерывным автомобильным движением, пролегающая по Центральному и Хостинскому районам Сочи, должна избавить центр города от пробок. Однако из трех очередей проекта пока работает лишь одна. Остальные должны были сдать в этом году. Но успеют ли к Играм – большой вопрос. Лазаревский районБыстрый поток течет прямо по улице, мимо домов, магазинов и офисов. Это не Венеция. Это в поселке Вардане забился канализационный коллектор: его видно по грязному фонтану, бьющему около поселкового магазина. На улице Молодежной удар принимает двор Ковалевых: по огороду на соседний участок уплывают куры, тазики, удочки. Петух успел спастись на островке. Гриша Ковалев нащупывает лопатой дно огорода, чтобы выкопать отводной канал, чтобы избавиться от вылившегося наружу содержимого нужника. Причина банальна и, увы, типична для Сочи. В округе появился десяток новых гостиниц, но свои канализационные сети они подключили к старому коллектору. А он не справляется, особенно во время дождя. К тому же коллектор никто не чистит.
Конечно, ситуация с очисткой стоков сейчас лучше (спасибо Олимпиаде): появились современные очистные сооружения в Адлере, Красной Поляне и Хостинском районе. Правда, газета «Сочинские новости.РФ» раздобыла письмо, в котором руководство «Сочиводоканала» сообщает, что на сооружениях имеется ряд серьезных недоделок. Исправить положение обещают в течение 2014 года. Сочи как таковойГлавное, что сегодня объединяет Большой Сочи – это даже не Олимпиада. Это забота о людях с ограниченными возможностями – город выполняет требования МОК. Для людей с особыми требованиями приспособлен Олимпийский парк, где нет ступенек и порожков. На всех трибунах для таких людей выделены места. На центральном стадионе «Фишт», например, этих мест 400, а во время Паралимпийских игр будет 600. В Имеретинке положили тактильную уличную плитку. Она имеет знаки, которые невидящий человек обычно нащупывает тростью. Это пупырышки и бороздки (конусообразные и направляющие рифы). Конусы говорят о скором подземном переходе, направляющие полосы – о наземном. «Они все перепутали. Конусообразные рифы положили одновременно с направляющими. Кладут везде по-разному. Непонятно, куда направляющие полосы ведут», – возмущается Олег Стекольников, председатель сочинской организации инвалидов-колясочников «Стоик». По Адлеру меня водила Наталья Захарова – главный редактор журнала «Архитектура Сочи». На дорожной развязке «Адлерское кольцо» тактильная плитка уложена варварски: полосы направляют то в угол остановки, то в торец дорожной ограды, то ведут по кромке трассы. Невидящий человек рискует получить травмы или попасть под машину.
Ошибки встречаем и в Центральном районе Сочи. Тактильная плитка должна быть уложена по всей ширине препятствия, но на Приморской набережной у кондитерской «Бисквит» протяженность плитки меньше половины положенного. Ошибки видим у торговых центров «Белая Лебедь» и «Одиссея». - Делают с нарушением ГОСТа. А ведь в Москве были изданы разъяснения по этому поводу, – говорит Наталья Захарова. Впрочем, давайте спишем ошибки на болезнь роста. Само внимание к проблеме – уже огромный прогресс для российского менталитета. Жаль только, что этого прогресса не чувствуется в благоустройстве и ЖКХ. Чтобы не портить себе настроение, представим, что в этом состоит наш неповторимый стиль. Сделать дело, но «не дошлифовать» – это и есть Олимпиада по-русски. Евгений Титов |
| You are subscribed to email updates from Блог «Новой газеты» To stop receiving these emails, you may unsubscribe now. | Email delivery powered by Google |
| Google Inc., 20 West Kinzie, Chicago IL USA 60610 | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий