Тема дня |
- Добрый читатель, что тебе надо, чтобы не сдохнуть здесь
- Виражи Полонского
- Москва сдана без боя
- Бабченко осовободили
- Готов коллектор, давно готов
| Добрый читатель, что тебе надо, чтобы не сдохнуть здесь Posted: 15 Jun 2013 11:20 AM PDT Девятая (из цикла «Новые баллады») Добрый читатель, что тебе надо, чтобы не сдохнуть здесь: Можем придумать сказочный остров, солнца резервуар, Страсти-мордасти, Пристли и Кристи, ром, буйабез, кускус, Или вернее — язвы коснуться, в тайную боль попасть, Что же мне выдумать? Как ввязаться в битву за падший дух? Значит, представим южное небо, юное, как в раю, Лето, какого не помнят старцы. Золото. Синева. В душном шалмане с запахом дряни, в шуме его густом, Видишь, что правда или неправда вас не спасают врозь? обозреватель «Новой» | ||||||
| Posted: 15 Jun 2013 07:14 AM PDT Оригинал взят у  irek_murtazin в Виражи ПолонскогоВ деле о хищении трех миллиардов у дольщиков «Кутузовской мили» могут появиться новые обвиняемые, в том числе сын главы Мосгордумы
Девелопер Сергей Полонский ожидаемо не выполнил требование прибыть в Следственный департамент МВД России для предъявления обвинения по уголовному дело о хищении более трех миллиардов рублей, собранных у дольщиков ЖК «Кутузовская миля». Следователь Олег Сильченко был вынужден предъявить обвинение заочно. Начальник управления Следственного департамента по расследованию организованной преступной деятельности и коррупции Михаил Александров заявил журналистам: «Учитывая, что он не прибыл в Следственный департамент, в соответствии с законодательством РФ он будет объявлен в федеральный розыск, после чего, в случае неустановления его местонахождения в России за определенный период, он будет объявлен в международный розыск по линии Интерпола». Из МВД также просочилась информация, что следователь Олег Сильченко планирует изменить правовой статус еще нескольких фигурантов этого уголовного дела. Но переквалификация ряда свидетелей в подозреваемые предположительно осложняется в связи с тем, что речь идет в том числе и об Илье Платонове — сыне председателя Мосгордумы Владимира Платонова. По версии следствия, в 2007—2008 годах менеджмент контролируемой Полонским компании Mirax Group инициировал заключение «предварительных договоров купли-продажи квартир» в строящемся жилом комплексе «Кутузовская миля». Вывод средств из проекта «Кутузовская миля» осуществлялся при непосредственном участии руководителей ООО «Авалон-Инвест», ООО «Аванта» и ЗАО «Конкордия-эссет менеджмент», которые представляли интересы Mirax Group в реализации проекта ЖК «Кутузовская миля». Гендиректором ООО «Авалон-Инвест» как раз и работал Илья Платонов. По нашим данным, Платонов-младший уже неоднократно получал повестки на допросы в качестве свидетеля. И, в отличие от Полонского, от следствия не скрывался. | ||||||
| Posted: 15 Jun 2013 05:15 AM PDT
Отказ Михаила Прохорова от участия в кампании по выборам московского мэра резко изменил не только политическую картинку в Москве, но и представления о том, как вообще сегодня может делаться политика. Сергей Собянин оказывается безальтернативным кандидатом. И это не слишком хорошо для него самого, не говоря уже об остальных его коллегах, представляющих самые разные политические силы, особенно демократического толка. Иван Мельников, идущий от коммунистов, «не догонит, так согреется». Остальным, пожалуй, не суждено даже согреться. Да, можно много говорить о том, что времени на предвыборную кампанию отведено мало. Да, летнее время — не лучшее для соревнования персон, идей, программ. Но сама кампания обнаружила некоторую пустоватость политического поля. В отсутствие Прохорова предъявить, в сущности, некого и нечего. Как писал Борис Пастернак почти по схожему поводу: «Напрасно в дни великого совета, / Где высшей страсти отданы места, / Оставлена вакансия поэта: / Она опасна, если не пуста». Кстати, об опасности. Только самые ленивые не упрекнули Михаила Прохорова в том, что он управляемый политик и ровно поэтому не пошел на выборы. Думается, что с управляемостью все сложнее. Инсайдеры во власти говорят, что олигарх не столько управляем, сколько, наоборот, на самых разных уровнях давно и всерьез дана команда его «мочить». Причем это касается и выступлений его партии «Гражданская платформа» на выборах любых уровней в провинции. Так что, возможно, Прохоров соотносил риски, связанные со сдачей Москвы без боя или с боем, но вряд ли это связано с тем, что он томился в приемных Вячеслава Володина или Олега Морозова в администрации президента. Вполне очевидно, что, говоря о Кутузове, тоже сдавшем Москву, и о том, что теперь «Гражданской платформе» стоит сосредоточиться на выборах в Мосгордуму, — Прохоров делает хорошую мину при плохой игре. Игра и в самом деле плохая: неучастие в соревновании с Собяниным сильно ударит по имиджу политика, считавшегося перспективным. Может, он и в самом деле не успевает перевести зарубежные активы. Но кто же об этом вспомнит. Да еще в ситуации, когда на выборы не была выдвинута сестра Михаила Прохорова — Ирина Прохорова, человек с очень нестандартной политической харизмой.
Отдельный разговор — спалился ли Прохоров из-за неучастия в выборах как федеральный и региональный политик? Однозначного ответа нет. Но его «абстиненция» потихонечку превращает успех на выборах президента в 2012 году в своего рода фальстарт. Мало ли политиков «обнулилось» благодаря не слишком большой активности и неверно выбранной стратегии? Вспомним хотя бы Михаила Касьянова… Впрочем, на примере московских выборов хорошо видно, как будут работать барьеры. И муниципальный фильтр, и авуары за рубежом, и специфически выбранное время кампании, и административный ресурс. Но главное — видно, что пока всерьез предъявить альтернативу этому самому ресурсу некому. Андрей Колесников | ||||||
| Posted: 15 Jun 2013 03:08 AM PDT Аркадий Бабченко отпущен из судебного участка в Турции, дело против него возбуждено не будетПрошлой ночью Аркадий Бабченко был задержан и избит сотрудниками турецкой полиции из-за того, что фотографировал пустые полицейские машины. Его доставили в госпиталь под охраной спецслужб, затем перевезли в полицеский участок. Утром Бабченко был доставлен в суд. Турецкая прокуратура, после вмешательства российского консульства и приезда вице-консула, решила не возбуждать уголовное дело и не депортировать журналиста из страны. С него сняли наручники и отпустили из здания суда. Сейчас Аркадий Бабченко решает вопрос о том, подавать ли заявление о своем избиении. | ||||||
| Posted: 15 Jun 2013 12:08 AM PDT Корреспондент «Новой» прошла по подземным тоннелям центра Москвы, вдоль речки Неглинки, по следам Гиляровского и современных московских диггеров
Вся Москва пронизана сетью подземных коммуникаций. В их число входят разнообразные бункеры, бомбоубежища, тайные ходы, о многих не знают даже спецслужбы, засекреченные транспортные сооружения, примыкающие к Московскому метрополитену — легендарное «Метро-2», — и, конечно, подземные реки и речушки, которых под столицей насчитывается не менее двухсот. Самая известная из таких рек — это, без сомнения, Неглинка, или, как её называют диггеры-«речники», Негла. Длина — 7,5 км, берет начало в районе Марьиной рощи, проходит под Цветным бульваром, Трубной площадью, Неглинной улицей и Александровским садом и впадает в Москву-реку возле Водовзводной башни Кремля. Именно по Неглинной в начале 20 века прошёл Гиляровский в поисках засора, вызывающего регулярные затопления, о чём и написал потом в своей книге «Москва и москвичи». А дело было в том, что недалеко от речки находился кабачок, в котором ушлые местные проходимцы опаивали и грабили иностранцев, а их тела сбрасывали прямиком в подземную реку — поэтому водопроводчик Федя, герой рассказа Гиляровского «Тайны Неглинки», не ошибался, подмечая: «По людям ходим». Обо всём этом диггер (от англ. dig — копать, рыть; термин введён Вадимом Михайловым, одним из первых российских диггеров, ныне потерявшим всякое уважение в тусовке) по имени Макс, известный в своих кругах под кличкой Рэд, рассказывает мне на тихой аллее в центре Москвы, в нескольких шагах от памятника, возле которого находится основной вход в Неглинку. Максу 21. До 17-18 лет он был тихим домашним мальчиком, любившим иногда полазить по заборам, деревьям и развалинам, носил иное имя, которое теперь тщательно скрывает, и вообще, по его признанию, был другим человеком. А однажды юношеский романтизм вкупе со страстью к постапокалиптической тематике привёл его в подземную систему, состоящую из старых подвалов и заброшенных бомбоубежищ, где он и встретился с опытными диггерами, открывшими ему новый, неизведанный доселе, мир. — Ещё полгода назад у меня были квартира, машина, постоянная работа, я учился в МФТИ, — говорит Макс, позвякивая болтающейся на лямке объёмного рюкзака кружкой с надписью «Red». — А теперь — рюкзак, в котором собрано самое необходимое, бродяжничество и приключения. В вузе я отучился три года и взял академотпуск, когда понял, что получил от высшего образования всё, что мне нужно. У меня есть своеобразная фобия — чего-то не успеть в этой жизни. Поэтому я и занимаюсь экстримом — это даёт возможность почувствовать себя живым. Пролезешь в пещере под многотонным валуном, который держится на соплях, и понимаешь — ты живой… А это очень ценное чувство для меня. В России диггерское движение возникло в 80-90-е годы, и немалая заслуга в этом принадлежит студентам МГУ, обследовавшим сначала бомбоубежица и подвалы на территории университета, а затем и по всей Москве. Вадим Михайлов, или Вадмих, создатель отряда «Диггер-спас» и идейный вдохновитель всего движения, в последнее время вызывает у «коллег» ироническое отношение: о нём ходят анекдоты, его пародируют кто во что горазд. Причина проста — диггеры считают, мягко говоря, недостоверными его рассказы о флоре и фауне, в изобилии населяющей подземелья, и об опасности уйти под землю, якобы грозящей Москве. По словам Макса, именно с лёгкой руки Вадмиха в прессе появились рассказы о двухметровых крысах, грибах-убийцах и прочих мутантах, обитающих в коллекторах. Никто из его многочисленных диггерствующих знакомых ни с чем подобным не сталкивался.
Для чего диггеры лезут под землю? Ведёт романтика. Что ни говори, приятно ощущать, что ты находишься в месте, где до тебя побывало за много лет всего несколько тысяч человек — притом, что возможность попасть туда имеют практически все (как в Неглинку). А если для проникновения нужны особые связи или навыки — еще интереснее. Это своеобразное самоутверждение, проверка себя на прочность. Таким людям, как Рэд, претит жизнь по накатанной колее «учёба — семья — работа». Увидеть то, что другим и не снилось, — вот что составляет смысл их жизни.
Впрочем, каждый спустившийся в подземную систему преследует свою цель. Кто-то зарабатывает на этом деньги, организуя экскурсии для новичков — этим регулярно занимается и сам Макс. Если раньше он водил лишь своих знакомых, то теперь всё чаще желающие приобщиться к скрытому от посторонних глаз миру сами находят его в соцсетях — так работает заслуженная им за годы практики репутация. Некоторые ищут необычные места для того, чтобы сделать искусные фото, другие просто медитируют, оставаясь один на один с собой в нескольких метрах под шумным городом. Есть и такие, кто пробирается на «объекты» ради хабара — имущества, которое можно оттуда унести: карт, костюмов химзащиты, противогазов, лабораторной посуды. В свою очередь, хабар кто-то продаёт, а кто-то коллекционирует или использует. Так, бахилы (нижняя часть от костюма химзащиты), которые выдаст мне Макс перед спуском в Неглинку, были найдены им на одном из объектов. После разговора нам предстоит самое интересное: спуск в реку. Макс надевает заранее припасённую оранжевую жилетку — форму рабочего, — и, прихватив монтировку, направляется к ближайшему люку — главному входу в подземную реку. Однако его поджидает неприятный сюрприз: люк заварен изнутри. — Его очень редко заваривают, а когда заваривают, кто-то тут же ломает, — озадаченно объясняет Макс. — Надо же, сварка совсем свежая… И что ж я не проверил его заранее? Это мне наказание за самоуверенность, видимо. Подземные системы, они такие — к ним нужно относиться с уважением и никогда не переоценивать свои возможности. Диггер берёт свой рюкзак и с монтировкой наперевес отправляется проверять другие люки. В то время, как он откидывает очередную тяжёлую крышку, к нам приближаются две женщины и мужчина в таких же, как у Макса, жилетках. — Что там, внизу? — с любопытством спрашивает одна из женщин. На вид ей, как и её спутникам, можно дать лет 45-50. — Подземная речка, — отвечает Макс, не отрываясь от своего занятия. — Только здесь в неё не попадёшь: люк ведёт в узкую боковую трубу. — А вы захлебнуться не боитесь? Как-то по телевизору показывали, что там люди погибли… — Они в дождь полезли. Ни в коем случае нельзя спускаться в подземные речки накануне дождя, во время и после него. А сейчас — безопасно. — Надо и нам с вами такие купить, — обращаясь к спутникам, женщина указывает на бахилы, в которые обувается диггер, — да и пойти по этой речке погулять. Интересно же!
Конечно, у школьника с горящими глазами, увешанного сталкерской символикой и в одиночку пробирающегося к заветному люку, есть все шансы быть вежливо препровождённым в отделение — исключительно для его собственной безопасности. А против взрослых, хорошо снаряжённых людейместная полиция ничего не имеет. Впрочем, не обходится порой и без забавных ситуаций. — Однажды на рассвете мы вылезали из Неглинки в районе Савёловского вокзала, — рассказывает Макс, безуспешно пытаясь найти запасной вход в речку. — Представьте такую картину: 5-6 утра. Приподнимается канализационный люк, и оттуда показывается голова в налобном фонарике. Затем вылезают 5-6 человек — грязных, с рюкзаками, в бахилах… А мимо как раз ехал наряд ППС. Машина резко тормозит, сдаёт назад. ППС-ники смотрят на нас — мы, как ни в чём не бывало, закрываем люк, снимаем бахилы, — мы смотрим на них: квадратные лица, глаза по пять копеек. «Ребят, вы откуда? Что вы тут делаете?».
Тем временем Макс осматривает все близлежащие люки, кроме двух, огороженных сеткой — там ведутся строительные работы. Они точно ведут не туда, уверяет он, и нам ничего не остаётся, кроме как отправиться на станцию метро Савёловская, где расположены менее известные входы в Неглинку. Когда диггер открывает нужный люк на тротуаре, в двух шагах от оживлённой улицы, прохожие и даже охранник какого-то предприятия, находящегося рядом, реагируют на это совершенно индифферентно. Теперь меня уже не удивляют слова Макса о том, что благодаря знаменитому русскому «авось» можно проникнуть куда угодно. Он помогает мне надеть бахилы — своеобразные «чулки» из прорезиненной ткани с рифлёной подошвой, надевающиеся поверх обычной обуви и крепящиеся к шлефкам на поясе при помощи завязок, — и я спускаюсь по ржавой лестнице на 3-4 метра под землю и ступаю в поток грязной воды, доходящий мне до середины голени. В коллекторе прохладно и сыро, воздух не зловонен, но спёрт. Пока Макс закрывает за собой люк и спускается вниз, я рассматриваю коллектор. Впечатление он производит тягостное — налобный фонарик выхватывает из темноты отсыревшую, кое-где покрытую слизью кирпичную кладку, на которой видны непонятные белые отметины. Спустившийся диггер объясняет, что эти отметины оставляет вода во время половодья — по ним можно определить максимальный уровень, на который вода может подняться в этом участке коллектора. Кое-где они покрывают кладку даже на потолке. — Полностью возможность того, что сюда внезапно начнут что-то сливать, исключить нельзя, — предупреждает Макс. — В том случае, если пойдёт коллекторная волна, нужно успеть добежать до ближайшей лестницы, ведущей на поверхность. Коллекторная волна — самое страшное, что может поджидать диггеров в подземной реке. Когда тонны грязной воды с шумом устремляются вниз по течению, спастись, оставшись под землёй, невозможно. Поэтому постоянный гул, царящий в коллекторе из-за того, что город живёт свой жизнью — наверху ходят люди, ездят автомобили, работают коммуникации — очень действует мне на нервы. Сам Рэд не обращает на этот фоновый шум внимания: — Раньше я тоже вздрагивал от каждого шороха, а теперь уже никак не реагирую на эти звуки. Уж коллекторную-то волну я от них как-нибудь отличу. Регулярно в барабанные перепонки бьют двойные-тройные тяжёлые удары — будто кто-то колотит молотком по металлу.— А это машины проезжают по люкам, — объясняет диггер. — Однажды мой знакомый-придурок решил вылезти на поверхность из люка, расположенного на проезжей части. Ну, и улетел вниз с шишкой на лбу — ещё легко отделался.Нам предстоит пройти к Цветному бульвару, к тому входу, который оказался заварен, и немного дальше — к некоему водопаду, который обещает показать мне Макс. Коллектор имеет круглую форму, поэтому дно не горизонтально, а слегка вогнуто, к тому же на посередине вода за многие годы промыла углубление, в котором порой застревают ноги в больших бахилах. Кое-где попадаются ямы, залежи ила и мусор. Макс идёт первым — разведывает дорогу и предупреждает меня о грядущих препятствиях. Свет фонарика увязает в густом тумане, клубящемся над водой. Идти приходится медленно, наощупь, придерживаясь рукой в хозяйственной перчатке за сырую грязную стену — то и дело что-то попадает под ноги, да и дно скользкое. На некоторых участках, где спуск чуть круче, мусор не задерживается, зато там сильное течение. Тут и там в стенах зияют отверстия — трубы, выведенные в Неглинку. Из некоторых течёт вода (и, судя по запаху, не только вода), из других торчат корни деревьев, в третьи пробивается солнечный свет. В одной из таких труб видны тоненькие бледные росточки — трудно представить, как они смогли проклюнуться, довольствуясь таким скудным количеством световой энергии. Макс удивлён не меньше моего: сейчас — первый раз, когда он находится в Негле днём и лицезрит их. Иногда мы видим трубы, свисающие с потолка. — Такие — самые противные, — говорит Макс. — В них могут неожиданно начать что-то сливать. — Кто? — А кто сюда только ни сливает. Предприятия какие-нибудь. Диггер останавливается возле одной из горизонтальных труб, пересекающих коллектор посередине, и подаёт мне знак прислушаться. Я различаю, как сквозь плеск воды, гул машин и удары колёс по люкам из-за поворота доносятся… мужские и женские голоса! — Такой эффект создаёт трение воды о коллектор, — объясняет Макс. — На этом участке его частота совпадает с частотой человеческого голоса. Я так удивился в первый раз, когда оказался здесь — две девушки как ни в чём не бывало болтают в коллекторе подземной реки! Кричу: «Эва, кто здесь?» — никакой реакции. Зашёл за поворот — никого нет, и голосов уже не слышно. А потом сообразил, в чём дело. Сейчас ещё плохо слышно, а вот ночью — другое дело. Несколько часов, проведённых в коллекторе, порядком изматывают — устают руки, всё время готовые схватиться за стену, и ноги, вынужденные, борясь с течением, удерживаться на скользком замусоренном дне. Даёт знать о себе и постоянное нервное напряжение — особенно страшно становится, когда к непонятному нарастающему рёву начинает прислушиваться Макс. Впрочем, виновниками этого рёва всякий раз оказываются проезжающие над нами трамваи и троллейбусы. — Сейчас мы спустимся на пару сотен метров вниз, чтобы дойти до водопада, но потом нам придётся подниматься против течения, — предупреждает Рэд. — Попробуйте, сможете идти? Идти против течения оказывается намного сложнее, чем по нему — при том, что его скорость мала, а угол подъёма минимален. Приходится прикладывать немалые усилия, чтобы просто переставить ногу, не говоря уже о том, чтобы зафиксировать её на дне. Несмотря на это, я соглашаюсь, и мы идём вниз — до тех пор, пока Макс, оступившись, не пробивает бахил. Вкупе с подозрительно мигающим фонариком диггера это выглядит, как нехороший знак.
При словах «течение усиливается» я, не в силах бороться с воображением, рисующим сцены мучительной смерти в коллекторе, предлагаю Максу немедленно направиться к ближайшему люку. Он соглашается, и мы, развернувшись на 180 градусов, принимаемся бороться с течением. Видимо, паническое состояние, охватившее меня, слишком бросается в глаза, потому что Макс успокаивающим тоном говорит: — Успокойтесь. Две главные ошибки — это торопливость и паника. Паника ведёт к торопливости, а та, в свою очередь, к небрежности, которая может закончиться печально. — Вы полагаете, сейчас нет причин для паники? — интересуюсь я, вцепившись в локоть Рэда и преодолевая и впрямь усилившееся течение. — Никаких, — уверяет он. — Если даже сюда и начали что-то сливать, у нас есть ещё минут десять на то, чтобы выбраться. Когда в люк, приоткрытый Максом, ударяет солнечный свет, я ощущаю огромное облегчение. Самое забавное заключается в том, что мы вылезаем из одного из люков… на территории стройки, который диггер не стал проверять — и, как выяснилось, зря. На этот раз прохожие не столь равнодушны — они не скрывают своего удивления при взгляде на людей, появившихся из канализационного люка на огороженной территории. Нам остаётся только снять бахилы и перелезть через забор, чтобы окончательно приобщиться к москвичам, прогуливающимся по аллее и не ведающим, что творится под их ногами.
Я сам в своё время столкнулся с ними случайно — когда вёл экскурсию. Делаю шаг — всё в порядке. Ещё шаг — понимаю, что мне здесь что-то не нравится. Ещё — чувствую, что не хочу идти дальше. Четвёртый шаг — и я ощущаю, что у меня на голове шевелятся волосы. На пятом шаге я уже готов бежать из этого места сломя голову. Благо, до меня вовремя дошло, что это низкочастотные вибрации. Тогда я сказал своей группе: «Вы хотите идти дальше? Тогда нам прямо сейчас нужно спеть какую-нибудь весёлую песенку. Не спрашивайте зачем, я ваш проводник, вот и слушайтесь меня». И с песенкой мы прошли этот участок. |
| You are subscribed to email updates from Блог «Новой газеты» To stop receiving these emails, you may unsubscribe now. | Email delivery powered by Google |
| Google Inc., 20 West Kinzie, Chicago IL USA 60610 | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий