четверг, 12 ноября 2015 г.

Тема дня

Тема дня

Украина давала льготы, Россия — грамоты

Posted: 12 Nov 2015 01:02 AM PST

Севастопольские воины-интернационалисты рискуют остаться без помощи государства.

Петр Погребняк
Фото автора

— На референдуме в прошлом году я и другие черноморцы голосовали за Россию. Теперь очень обидно, что нас лишают заслуженного, — со старшим сержантом ВМФ Петром Погребняком мы общаемся в его маленькой квартире на окраине Севастополя. Петр Максимович — участник военной кампании СССР в Египте в 1971—1972 годах. После присоединения Крыма к РФ он решил сменить украинское удостоверение ветерана на российское, после чего узнал, что ветеранами на новой родине его и его сослуживцев не считают.

— Египет в 70-х вел войну с Израилем. Мы инструктировали египетских военных, — рассказывает Погребняк о своей службе. — Мой корабль «Крымский комсомолец» прибыл в Порт-Саид 8 декабря 1971 года, а убыл я оттуда в апреле 1972-го. По людям не стрелял, слава богу, но в инструктажах и учениях участвовал.

Ветеранами служивших в Египте черноморцев СССР признал в 1989 году. Им предоставили льготы: скидку 75% на коммунальные услуги и бесплатный проезд в общественном транспорте. Когда Крым был в составе Украины, эти льготы оставались, а вот его возвращение в Россию все изменило.

— Чтобы сменить ветеранское удостоверение с украинского на российское, нужно получить справку, что ты участник боевых действий. Я и мои сослуживцы направили запросы в Центральный архив Военно-морского флота РФ в Гатчине. Но ответ оказался неожиданным.

«Директивой Генерального штаба ВС СССР от 17 июля 1991 года № 730/1/1438 было предусмотрено предоставление льгот личному составу воинских частей и подразделений на основании справок, подтверждающих пребывание военнослужащих в странах, в которых велись боевые действия. При проверке законности предоставления льгот личному составу ВМФ Главным финансово-экономическим управлением Минобороны РФ выявлено несоответствие указанной директивы ФЗ «О ветеранах», так как данной директивой предусматривалось предоставление льгот на основании справок, подтверждающих пребывание военнослужащих в странах, где велись боевые действия (независимо от их участия в боевых действиях).

В целях обеспечения законности указание начальника Генштаба ВС СССР признано не действующим в Российской Федерации. В документах архива сведений об участии в боевых действиях на территории Объединенной Арабской Республики (Египет) личного состава войсковой части 13140, в том числе и Вас, за 1971—1972 гг. не имеется», — говорится в ответе врио начальника Архива ВМФ Николая Гущина.

— Получается, Украине было не важно, сражался ты или нет. Был инструктором: молодец, получи льготу. А в России, если ты в людей лично не стрелял, то и не ветеран? — разводит руками Петр Максимович.

Срок действия украинских ветеранских удостоверений в Крыму и Севастополе истекает 1 января 2016 года.

— И с этого времени, получается, плати по полной программе, а не 25%, — говорит Петр Максимович и показывает платежки: электроэнергия — 142 рубля, телефоне — 118 рублей, водоснабжение — 272 рубля. — Сейчас я заплачу 532 рубля, а с января за то же самое — 2128 рублей. И это без учета отопления. Кроме того, сейчас нам можно бесплатно ездить на городском транспорте, а с января придется платить: 7 рублей на троллейбусе и 12 — на автобусе. Ездить надо регулярно: и к врачу, и в ветеранскую организацию. И ладно бы я — закончил службу офицером, у меня пенсия 22 000 рублей. А те, кто дальше мичмана не ушел, — у них-то значительно меньше. А продукты в Севастополе, знаете, сколько стоят? Вот банка тушенки: 220 рублей. А вот сардины — 55 рублей (в Москве такая же тушенка — 190 рублей, сардины — 46).

Петр Максимович является председателем первичной ветеранской организации Гагаринского района. Остальные воины-интернационалисты уполномочили его решать вопрос с льготами.

— Только в нашем Гагаринском районе без льгот останутся 80 человек. В Севастополе и в Крыму — даже сказать не могу, сколько. Зато вот, — ветеран достает из папки полученную от губернатора Севастополя Сергея Меняйло грамоту «За активную общественную деятельность и весомый вклад в решение вопросов социальной защиты ветеранов». — Это теперь дают.

Иван Жилин
Корреспондент

«Европа ушла из военного бизнеса»

Posted: 12 Nov 2015 12:01 AM PST

Британский эксперт — о новых фронтах мировых войн, грядущем столкновении США и Китая и переделе границ на Ближнем Востоке.


Фото: РИА Новости

Кристофер Коукер, профессор международных отношений в Лондонской школе экономики и политических наук, последние двадцать лет пишет о войнах. Технологии, философия сражения, самосознание человека с оружием в руках — Коукер рассматривает войну со всех сторон, вдумчиво и пристрастно. Его прогнозы на ближайшие десятилетия для человечества неутешительны. В октябре вышла новая книга политолога «Война будущего» — о том, как технологии и политическая реальность последних десятилетий изменили сущность войн, которые мы ведем. Коукер поделился с «Новой» своими наблюдениями и прогнозами о конфликте в Сирии, грядущей мировой войне и роли России в ней.

— Год назад вы говорили, что мир стоит на пороге глобального конфликта великих держав. Мы приблизились к этому конфликту?

— То, что произошло в Южно-Китайском море, весьма ясно показывает существенный уровень конфронтации между США и Китаем (27 октября американский эсминец Lassen подошел к спорному архипелагу Спратли в Южно-Китайском море, на который претендуют Китай, Вьетнам, Тайвань, Малайзия, Филиппины и Бруней. МИД Китая выразил возмущение по поводу действий США, но американские военные суда продолжают патрулировать регион. — Ред.). Китай пока не готов к войне против Соединенных Штатов, но он будет готов в следующие десять лет.

— Для Китая важно влияние в Юго-Восточной Азии, а США доминируют в Западном мире — на какой почве они столкнутся?

— В последние 300 лет войны великих держав велись за право определять правила, по которым работает система международных отношений. И Китай намерен их определять. Пока что у них нет четкого понимания, чего именно ни хотят и как мог бы выглядеть новый мировой порядок в их версии — как и у Владимира Путина, которому текущий порядок не нравится, — но это понимание у них появится. Они хотят быть доминирующей мировой державой. И я уверен, что либеральная политическая система, которую до сих пор возглавляют Соединенные Штаты, в будущем поменяется на нечто иное — может быть, это будут изменения к лучшему, может быть — к худшему.


Фото: Сергей Тахтамышев, специально для «Новой газеты»

— Рассуждая о войне США и Китая, вы подразумеваете традиционный вооруженный конфликт с использование живой силы, или речь скорее идет о таких методах, как атаки дронов, кибер-оружие?

— Кибер-оружие имеет очень важное значение: оно позволяет действовать анонимно и незаметно. Но кибер-инфраструктура — это физические объекты, поэтому такая война будет проходить в космосе и на океанском дне. Не так давно американские подводные лодки стали патрулировать подводные кабели, потому что стало ясно, что Россия имеет планы в случае конфликта повредить их. Это обезоружило бы НАТО, потому что вся наша военная система взаимосвязана в киберпространстве. А Китай будет атаковать наши космические спутники ракетами. Американские спутники отвечают за предупреждение о ядерной атаке, но без них у нас также не будет интернета. У России тоже есть космическая программа, подобная американской, но нет денег на ее внедрение. Китай же стремительно догоняет США по вооружениям, особенно это касается космических технологий и кибер-вооружений. Очень много технологий просто воруются. Очевидно, китайцы уже получили технологии истребителя «Локхид-Мартин» F-35 — это самая дорогая военная техника в американской истории.

— Могут ли американцы отвечать тем же?

— Конституция США запрещает промышленный шпионаж, и Конгресс не даст на него разрешения. Соединенные Штаты могут прослушивать телефоны политиков, но не могут красть технологии. Поэтому когда китайские и американские лидеры встречаются дважды в год, первое, что они обсуждают, — кибер-шпионаж. Не права человека, не госдолг, не свободный курс юаня. И результат этих переговоров до сих пор нулевой. Поэтому американцы начали называть конкретные имена китайцев, которых обвиняют в кибер-шпионаже (9 октября, за две недели до очередной встречи Барака Обамы и Си Дзиньпина, в Китае была арестована группа хакеров, обвиняемых в краже данных американских коммерческих фирм и федеральных чиновников. — Ред.).

Прочтите новую книгу Питера Сингера из Брукингского института под названием «Ghost Fleet» — там описано, как в Америке представляют себе будущую войну с Китаем.

— У этого конфликта будут еще стороны? Европа?

— Нет, Европа ушла из военного бизнеса, мы больше не способны думать о войне, и у нас нет для нее ресурсов. Если, к примеру, Великобритания решит бомбить ИГИЛ (террористическая организация, деятельность которой запрещена в России. — Ред.), то у нас для этого есть только пять самолетов. Пять наших самолетов базируются в Литве, чтобы защитить ее от России, остальные защищают от России британское воздушное пространство, потому что ваши бомбардировщики подходят к нашим воздушным границам каждый день, и нужно отводить их. Когда военный бюджет будет в очередной раз пересмотрен, последуют новые сокращения, и мы уже не сможем посылать наши силы в военное экспедиции. А Германия больше не имеет ни военной культуры, ни военного аппетита. За первые девять месяцев бомбардировок ИГИЛ мы использовали меньше бомб, чем Израиль использовал в Газе за месяц несколько лет назад. Израиль относится к войне серьезно, мы — нет.

— Сколько еще может продлиться сирийский конфликт?

— Неопределенно долго. «Исламское государство» (запрещенная в России группировка. — Ред.) все время меняет фронты. Они открыли новый фронт в Ливии, вероятно, скоро появится еще один в Ливане, они заключили сделку с «Боко харам» (запрещенная в России исламистская группировка. — Ред.) в Нигерии. Сейчас они борются с «Аль-Каидой» (деятельность организации запрещена в России. — Ред.) в Афганистане. Вопрос в том, какую тактику они изберут. Если террористы захотят основать государство и удерживать территорию, война станет более конвенциональной, если же они захотят действовать, как кочевники, им нужно будет все время расширяться, ведь в момент, когда кочевники останавливаются, они терпят поражение. До сих пор они продолжали экспансию. Государства стремятся консолидировать территорию и защищать свой суверенитет — это основа любого государства. Мы не знаем, что является основой ИГ. Возможно, нефтяные скважины. Они не способны управлять своими территориями: в их городах, таких как Мосул, то и дело отключаются вода и электричество, там царит административный хаос. Основная причина этого — приезжие джихадисты с Запада, которые привыкли к комфорту первого мира, не хотят жить в третьем и уезжают. Не думаю, что они воюют за идею, — скорее от скуки.

— Вы говорили, что проблемы с управлением городами у ИГ могут быть связаны с тем, что город в принципе считается в арабской традиции чем-то порочным, дурным.

— Даже сейчас в Египте юношей посылают на тренировки за город — они уходят в пустыню, чтобы найти там добродетель и мужество, такая своеобразная инициация. Для нас это звучит странно — отсылать людей в пустыню, чтобы там они обретали себя. Мы городские люди. Они — нет.

— Следует ли ожидать изменений границ на Ближнем Востоке?

— Я не представляю, как можно было бы вновь собрать Сирию воедино. Думаю, Ирак в конце концов распадется на несколько частей. Турция тоже в опасности из-за курдов: это пятая часть населения страны. В будущем мы вряд ли увидим Турцию в прежних границах — она станет меньше, в какой-то момент появится отдельное курдское государство, в основном на нынешней турецкой территории. Еще одна вещь, о которой следует помнить: на Ближнем Востоке из-за изменений климата заканчивается вода. А вода — источник власти. Сана, столица Йемена, — первая столица, которая постепенно пустеет, потому что там больше нет запасов воды. В Абу-Даби сохраняются запасы пресной воды на 48 часов — и только. Населению придется мигрировать в места, где вода есть. В Иране вода на центральном плато испаряется, она просто исчезает, а значит, 20-миллионное население будет вынуждено переместиться из мест своего проживания в другие районы.

Что касается сирийской войны, то она будет такой же масштабной, как битва между либерализмом и коммунизмом в двадцатом веке. Десять лет назад 35% всех убитых на войнах людей были мусульманами. Сейчас — 79%.

Анна Байдакова

«Очень много авторов, котлов и ада»

Posted: 11 Nov 2015 11:01 PM PST

Сенатор Петренко представила карикатуру на «Шарли Эбдо», которая оказалась карикатурой на Януковича.


Фото: Евгений Фельдман / «Новая газета»

Пресс-конференция сенатора Валентины Петренко, председателя «Матерей России» в Национальной службе новостей началась с ее выступления  о вере и нравственности, которые объединяют весь мир: «224 погибшие жизни не могли оставить равнодушными людей в мире. Как не могли нас оставить без участия фото и та ситуация с ребеночком трёх лет, который был прибит водой к турецкому берегу, — говорила сенатор. — Ситуация с мигрантами и тем, что они переживают, нормального человека безучастным оставить не может. Также не могут нас оставить безучастными карикатуры на пророка Мухаммеда и Христа. Это те ценности, благодаря которым мы можем называться людьми».

А карикатуристы французского журнала, по мнению участников конференции, доказали, что они не люди, так как «топчутся» на том, «к чему нельзя прикасаться грязными руками».

Напомним, сатирический журнал «Шарли Эбдо» опубликовал карикатуры на тему упавшего в Египте российского лайнера: на одной Россия «бомбит» ИГИЛ обломками самолета, на другой череп рассуждает об опасности российских лоукостеров.

Депутат от КПРФ Вадим Соловьев предлагал трактовать их рисунки как преступления против личности и человечности: «Такое могли совершить только нелюди, для которых нет ничего святого и которые на крови надеются получить дивиденды». Жажда наживы, рассказал депутат, доводит до того, что в секс-шопе продают товары с официальной символикой РФ — объяснил, что ему как депутату присылают такие фото.

«А почему вы на работу не ходите голыми? — обращалась сенатор к воображаемым французским карикатуристам. — Если вы свободны от морали, освободите себя вообще от всего, и вместо туалета с кафелем идите в центр Парижа! И вас заберёт ваша французская полиция в сумасшедший дом. И тогда все встанет на свои места: рисуйте что хотите, только за стенами».

Участники пресс-конференции обещали принять меры, чтобы запретить коллективу «Шарли Эбдо» въезд в Россию. «Если они будут Интерполом преследоваться в любом государстве и будут преданы суду, вот тогда будет порядок. И мира будет больше, и понимания друг друга», — поддерживала Петренко.

Пресс-конференцию созвали для главного: презентации своей карикатуры на карикатуристов. Валентина Петренко подняла рисунок в рамочке на обозрение журналистам. На бумаге толпу людей жарили в большом котле, подпись сообщала: «Ад приветствует Шарли Эбдо».

— Оригинал этой картинки нарисовал художник, который поддерживал Евромайдан, и в этом котле он нарисовал Януковича, — заметил корреспондент «Коммерсанта» Александр Черных. Действительно, в фигурах в огромном котле можно узнать деятелей прежней киевской власти, а «черти» с вилами-трезубцами, очень похожими на украинский герб, жарят их на огне покрышек. Автором рисунка оказался украинский художник и музыкант Юрий Журавель.

— Тут нет фамилий — Янукович, Петров, Сидоров. Очень много во всем мире авторов, котлов и ада, — возразила Петренко. — Другое дело — внутренняя начинка, что мы хотим этим отразить. Я, конечно, не являюсь ее автором. Заголовок — «Ад приветствует Шарли Эбдо», надпись «Не люди. Уроды» — вот это мое. Смысл был в тексте.

Она призналась, что просто взяла картинку из интернета. «Чтобы вы правильно написали: мы взяли картинку в открытом доступе, их может быть миллион, — объясняли они с помощницей журналистам, — Если её туда выложили, значит, можно брать».

Когда кто-то из журналистов спросил мнения о карикатурах РИА Новости, издевающихся над лидерами США и Украины, в разговор мощно вступил депутат Соловьев:

— Я сам родом из Донбасса и знаю, что такое власть украинская, — заявил он и начал рассказывать историю из детства про девушку, которую отправили по распределению работать на Западную Украину, а там «бандеровцы» выкололи ей глаза и отрезали руки. — Это еще слабая реакция на ту бандеровщину, которая происходит на Украине! С бандеровцми у нас никогда не будет никаких отношений, они враги!


Фото: Евгений Фельдман / «Новая газета»

После пресс-конференции сенатор Петренко сама подошла к журналистам, продолжая объяснять, что она просто выступает за добро и нравственные ценности.

— Я вас не могу понять, — возражал корреспондент «Коммерсанта» — Вы требуете запретить смеяться над тем-то и тем-то…

— Я не требую ничего запретить, я просто считаю, что не надо использовать смерть ребенка…

— А юридически «не надо» — это как? — Я же не сказала, что будет запрет, — успокаивала прессу сенатор. — Я сказала, что внесется предложение, что если используется жизнь и вера человеческая, то это должно преследоваться как преступление.

— Вы только что сказали, что в карикатурах не могут использоваться аллегории на веру, — заметил другой журналист. — А ведь ад — это религиозное понятие.

— Да вы что, ребят. Ад во всем мире есть ад, — возразила сенатор и быстро попрощалась.

P.S. После вопроса о настоящих, а не нарисованных сирийских беженцах, которые около двух месяцев живут в транзитной зоне «Шереметьево» без возможности попасть в страну, сенатор Петренко взяла телефон корреспондента «Новой», писавщего об этой семье.

Наталия Зотова
Корреспондент

Калькуляция совести

Posted: 11 Nov 2015 10:02 PM PST

Патриарх Кирилл считает, что мы должны признавать «несомненные успехи» Сталина. Какая идеология обнаруживается за подобными высказываниями?


Фото: Serge Serebro / Creative Commons

На открытии XIV выставки «Православная Русь. Моя история. XX век. 1914—1945. От великих потрясений к Великой Победе» патриарх Кирилл компактно изложил нравственные принципы отношения к истории. «Успехи того или иного государственного руководителя, который стоял у истоков возрождения, модернизации страны, нельзя подвергать сомнению, даже если этот руководитель отличился злодействами. Там, где проявлялись воля, сила, интеллект, политическая решимость, — мы говорим: «Да, несомненные успехи», как и в случае с победой в Великой Отечественной войне. А там, где были кровь, несправедливость, страдания, мы говорим, что это неприемлемо для нас, людей XXI века. Мы себя не отождествляем с этими кровавыми страницами, мы отдаем эти исторические персонажи на суд Божий, но никогда отрицательное не должно давать права исключать все то положительное, что было сделано, как то положительное, что было сделано теми или иными людьми, не должно исключать критического отношения к преступлениям, которые были совершаемы теми же самыми людьми».

Выразительный текст стоит того, чтобы вдуматься в его логику и мораль — и по статусу источника, и в силу популярности подобных рассуждений о добре и зле в истории, в политике и во власти.

Теология и право

На первый взгляд — решительный отказ от манихейского деления на черное и белое. Но дуализм Света — Мрака, как раз и отличавший онтологию и мораль манихейской «мировой ереси», лежал в основе особого рода теодицеи — оправдания Бога: жесткое разделение добра и зла в этой логике освобождает Бога от ответственности за зло. В рассуждении святейшего государственный деятель вовсе не освобождается от ответственности за зло, но от причастности к злу освобождается... сотворенное им добро, а это уже вопрос.

Можно ли в принципе отделить в исторических деяниях добро от зла, будто это шашки на доске или «котлеты и мухи»? Насколько распространяется баланс «плохого и хорошего», интегрируемый в больших явлениях и процессах, на оценки отдельных персонажей? По каким критериям и меркам надлежит их судить: с пониманием отвлеченной неоднозначности истории — или по писаным, кодифицированным законам людей и их сообществ; в «историческом процессе» — или же в процессе судопроизводства?

Сплошь и рядом деятелей судят не как фигурантов исторического «дела», вплоть до уголовного, а как некие надсубъектные исторические «явления», смысл которых выше обычных мерок и норм. Это — рецидив культов, в которых уравнены периоды и деятели, процессы и люди: Ульянов и революция, Джугашвили и индустрия, сама Война... Теперь себя под Сталиным чистят, чтобы плыть в диктатуру дальше, дальше, дальше.

Классическая сакрализация земного, аморальная и греховная. Но если не впадать в ересь обожествления начальства, смысл такой политической теодицеи сводится к алиби и банальной индульгенции. Люди, кем бы они ни были в истории, подлежат суду прежде всего по людским меркам и кодексам. И тогда слова о «несомненных успехах» палача приобретают иной, кровавый смысл.

Кстати, на официальном сайте патриархии фраза про «кровавые страницы», с которыми «мы себя не отождествляем», исчезла. Но осталось: «Мы отдаем исторические персонажи на суд Божий». Что это: отказ судить руководство в этом мире по меркам людской морали и обычным законам — либо призыв к власти так же терпимо относиться к ее оппонентам и не судить их земными судами по поводу и без?


Потрет Сталина в Цейском ущелье

«Пенитенциарная история»

Представим себе обычного убийцу в судебном заседании. Или, например, серийного. Адвокат зачитывает положительные характеристики с места работы и жительства, выкладывает расписки и квитанции с щедрыми пожертвованиями, перечисляет все достижения и благодеяния судимого, посты и звания... Суд все это как-то зачтет, но любые, сколь угодно выдающиеся заслуги не отменят общего решения: преступник сядет, в лучшем случае. Много ли прощается Гитлеру за идеальные дороги и кого интересует, как он рисовал,

Если мы не хотим снова листать «кровавые страницы», мучители и убийцы должны во веки веков сидеть — сначала на скамье суда истории, а затем и по приговору такого суда. Ничего инфернального — и никакой эстетики! Когда-то в злодеяниях власти видели нечто великолепно ужасное, героическое и величественное. Но «Шекспир умер», и уже давно не принято (точнее запрещено) помещать одного и того же персонажа в острог и в пантеон. Клеймо деспота и убийцы не смыть со всех этих проявлений «воли, силы, интеллекта, политической решимости» и прочих «успехов» — какими бы славными они ни были. Это и только это отбивает охоту убивать, преследовать и воровать в расчете на то, что потом все спишут на сложности момента и простят за исторические свершения.

Цена вопросов

Такой подход меняет и строго функциональное понимание «достижений». Если механически отделять успехи от преступлений, исчезает вопрос цены свершения, а он часто главный. Там, где мы видим волю и напор военного гения, возможно, Суворов со своим «не числом, но умением» поставил бы двойку. Сводя людей к расходному материалу, человек сам себе присваивает фору в игре с историей, но история всегда мстит за мошенничество. Точно так же для индустриализации ценой убийственного разора внутренней колонии нужна была непомерная жестокость, но никак не государственный гений. Представим себе, что руководство коммерческой компании вывело ее «на орбиту», положив в могилы десятки миллионов своих же служащих и акционеров. Каким примером оно войдет в историю и учебники эффективного менеджмента?

Как-то в Саввино-Сторожевском монастыре в Звенигороде не выдержал экзальтированных восторгов женщины-экскурсовода по поводу гения русских зодчих, «безошибочно выбравших идеальное место» для монастыря-крепости. Предложил мысленный эксперимент: «снести» монастырь и в этот голый ландшафт с едва ли не единственной высотой запустить первого попавшегося дурака — другого места никто и не выберет. То же в истории. Часто подавляющий масштаб свершений автоматически инвестируют в их «гениальность», хотя в самом политическом решении нет ничего кроме замаха без вариантов и лишних сомнений, без сдержек жалости и совести. При этом, минуя доказательства, признается, что «иначе было нельзя», хотя это же самое «нельзя» изящно и легко реализуют соседи по глобусу, да хоть те же когда-то убогие чухонцы (кстати, не только создавшие экономику хай-тека и лучшее в мире образование, но и воевавшие против гиганта, ведомого великим менеджером и полководцем).

В политике также необходимо не просто впечатляться деяниями, но видеть их цену и другие сценарии. Допустим даже, что Москва захорошела при прошлом мэре. Но все выглядит иначе, если посчитать, как же она могла и должна была бы хорошеть при таких космических объемах крутящихся в ней денег?

Точно так же очевидны некоторые социальные достижения недавнего правления. Однако когда жизнь хоть как-то налаживается, большинство не задается вопросом, за счет чего это происходит и как могли и должны были бы жить те же самые люди при другом распределении и вложении всей этой шальной ренты. И как могла бы при таких деньгах развиваться страна, если бы не наше слишком чуткое к ним руководство.

За всем этим проступает хрестоматийный «русский потлач» — культура харизматической легитимации подарками от власти и от вождя племени лично. Православному индейцу завсегда везде ништяк! Все, что народ получает, воспринимается им как дареный конь, которому и в зубы не смотрят, и о цене не спрашивают, хотя куплен он на деньги самих одариваемых и с диким откатом.


Икона «Матрона и Сталин», 2008. Фото: oubb.livejournal.com

Исторические виды: война и мир

Отсюда другая проблема — «закрытой перспективы». Цена всех побед измеряется не только потерями в настоящем, но и исключаемыми возможностями в будущем. А начинается все с криминального прошлого, вынуждающего все время драться и кого-то «побеждать», вместо того чтобы жить нормальной жизнью — мирной и законосообразной.

Сначала бросаются лечить разруху, которую сами же создали, преодолевать отсталость, в которую сами же ввергли страну, до этого развивавшуюся неровно, но без таких провалов. Вопреки Черчиллю «страну с сохой» Сталин не получил, а сам создал, отобрав у нее (естественно, с соратниками) не одно десятилетие гражданского мира. Столыпин сказал: «Дайте Государству 20 лет покоя, внутреннего и внешнего, и вы не узнаете нынешней Poccии». И еще: «Только война может погубить Россию». За Гражданскую войну и саму революцию, которая тоже война, отвечают большевики, включая будущего вождя народов. Это на их и его совести более 20 лет внутренних и внешних войн, после которых разоренную и разрушенную Россию и в самом деле было не узнать, да толком и не восстановить.

Далее, форму «спасения», «возрождения» и модернизации настоящие большевики, в том числе сталинского призыва, выбирали не в историческом или политическом прозрении (хотя бы на уровне НЭПа), а исходя из приоритетов самосохранения режима и руководства, намертво прилипшего к власти. Путь форсированной кровососущей мобилизации Сталин выбирал не как единственно возможный, а как единственно доступный его пониманию и умению. Ничего другого он просто не мог. Подъем страны через «подъем низов» (Столыпин) был ему не по мозгам и не по плечу. В итоге мы получили несбалансированный рывок, потрясший мир, но и саму страну — путь на «коротких доскачках» приемлемый (хотя далеко не идеальный), но в целом тупиковый. Продолжения здесь не было — ни у нас, ни у кого в мире. На десять тыщ рванул, как на пятьсот — и спекся.

Это был путь нескончаемой войны — власти со страной, страны с самой собой. И дело не просто в завоеваниях социализма — в хронических битвах за урожай, трудовых победах и маршах энтузиастов, во всей этой лексике рабочей гвардии, шеренг строителей и командиров производств, флангов и рубежей, наступлений и штурмов. Милитаризация истории и жизни означала, что эти завоевания были внутренними репарациями, контрибуцией, наложенной на страну изнутри, результатом незаконной аннексии режимом целых территорий нормальной человеческой жизни. Продолжение «внутренней колонизации» (Александр Эткинд) сугубо военными, силовыми, милитаристскими средствами. Когда-то на Руси это называлось иго и дань.

Светлый образ вождя сейчас не зря откапывают из-под обломков советской идеологии в ее реакционных версиях (не только Хрущев и Горбачев, но даже сам Андропов на фоне этой реабилитации кормчего выглядит пропащим либералом). Пять лет назад я писал, что в стране начата и объявлена война — «еще холодная, но уже гражданская». С тех пор эскалация военных действий далеко не достигла пределов во внутренней политике, но оседлала политику внешнюю и выплеснулась наружу в «горячих» вооруженных конфликтах. Нам теперь неинтересно побеждать бедность и социальное расслоение, утечку мозгов и капиталов, технологическое отставание, зависимость от экспорта сырья и импорта товаров и технологий. Победы над внутренним врагом тоже более не впечатляют: кого убили или посадили, кого выдавили из страны или просто загнали под лавку. Осталось побеждать абсолютное мировое зло в надежде, что за это простится все зло внутреннее, нанесенное государственности, закону и праву, политике, экономике, культуре, науке, технике, социальной сфере, образованию и здравоохранению, а также сознанию нации и общественной морали.

***

В спиче предстоятеля виртуозно соблюден баланс света и тени: это мы не приемлем, а этим гордимся, и одно другому никак не мешает.

Проблемы тут две.

На фоне предыдущего идейно-нравственного тренда и даже на фоне нынешнего идеологического официоза все это выглядит реабилитацией Сталина и сталинизма — вольной или невольной. Со стороны это всеми, независимо от политической ориентации, воспринимается без затей: патриарх говорит то, что стоящий рядом президент хочет услышать, но не может сказать сам.

Церковь обязана призывать к миру, не может не призывать, и даже косвенное, обложенное околичностями и оговорками превознесение генералиссимуса, воевавшего с собственным народом «на поражение», мешает ее образу как института-миротворца.

Кроме того, механическое соединение противоположных оценок вряд ли найдет живой отклик в душе кого бы то ни было, кроме идеологических начетчиков — и не самых искушенных. Люди, считающие Сталина кровавым палачом, никогда не признают его гением государственного строительства или хотя бы менеджмента. И наоборот, считающие Сталина отцом народов никогда не признают в нем человека, лично ответственного за массовые репрессии, казни и политические убийства, не говоря о локальных провалах и стратегических промахах, заведших страну в тупик.

Опасная тема, если смотреть на нее в интересах гражданского мира и глазами христианской веры. Почти как похоронить Ленина.

Александр Рубцов

Правительство запретило сжигать сухую траву

Posted: 11 Nov 2015 09:47 PM PST

Премьер-министр России Дмитрий Медведев подписал постановление, которое устанавливает запрет на сжигание сухое травы. Документ опубликован на сайте российского правительства.

«Установлен запрет на выжигание сухой травянистой растительности на землях сельскохозяйственного назначения и землях запаса, в полосах отвода автомобильных дорог и полосах отвода и охранных зонах железных дорог, путепроводов и продуктопроводов», — говорится в пояснительной записке к постановлению.

Запрет на сжигание сухой травы будет способствовать обеспечению пожарной безопасности населенных пунктов, объектов инфраструктуры и лесного фонда, утверждается в документе.

Также вводится ограничение на разжигание костров на землях сельскохозяйственного назначения или землях запаса, их можно будет разводить лишь при условии соблюдения требований пожарной безопасности.

В апреле Медведев потребовал на совещании с вице-премьерами положить конец сжиганию травы как методу ведения сельского хозяйства.

Сборка России

Posted: 11 Nov 2015 12:01 PM PST

Игра отечественных хоккеистов на «Кубке Карьяла» расстроила гораздо меньше, чем беспрецедентные усилия по созданию нового образа команды.


Перебор «машинизации» раздражал даже главного тренера Олега Знарка
Фото: РИА Новости

Выступление россиян на первом в сезоне международном турнире дало повод для самых разных вариаций на тему слогана «Красная машина. Новая сборка», который, по мысли авторов, будет сопровождать жизнь сборных страны на протяжении трех лет.

Броская упаковка нынче бывает важнее содержимого и даже его подменяет, но не хотелось бы, чтобы действительно легендарное хоккейное прошлое и не такое уж плохое настоящее превращались в гламурную обертку. Хоккей можно и нужно подавать красиво, но он не нуждается в том, чтобы его «впаривали» или «втюхивали» — для этого, в отличие от самой игры, большого мастерства не надо.

Заголовки репортажей и комментариев по ходу краткосрочного турнира разнообразием не отличались: «Фальстарт «Красной машины», «Машина не красная», «Пока не машина», «Ждем «Красную машину», «Машина не завелась»… Про вторую часть слогана явно раздраженному перебором с «машинизацией» главному тренеру Олегу Знарку приходилось напоминать дополнительно — как и про сам процесс «сборки», который в новом сезоне только начался.

Проиграли на старте хозяевам, разгромили будущих победителей турнира шведов, уступили сборной Чехии по буллитам, заняли итоговое третье место. Негусто, но некритично. Состав был вполне приличный, на данный момент близкий к оптимальному, но притирка с учетом понесенных в межсезонье КХЛ потерь (несколько основных игроков предпочли заокеанскую карьеру) и не могла оказаться гладкой.

Серьезного кадрового усиления перед традиционно знаковым декабрьским Кубком Первого канала ждать, пожалуй, не приходится (основное усиление играет в Северной Америке), но в том, что дела пойдут лучше, сомневаться почти не приходится. Если, конечно, штабу дадут просто нормально работать, не прессуя и не пытаясь заставить хоккеистов как можно скорее достичь невиданных высот. Раскованности давление не способствует, а если продолжать в том же духе и довести к маю «предпобедную» раскрутку до истерии (предпосылки к такому развитию событий есть), то домашний чемпионат мира мы вполне можем проиграть.

И тогда проект «Красная машина. Новая сборка» можно будет считать досрочно завершенным.

Термин появился на стыке 70—80 годов прошлого столетия: «Красной машиной» в Северной Америке назвали сборную Советского Союза, которую уважали и боялись, игрой которой восхищались даже идеологические враги. Сочетание «Красная машина», честно говоря, никогда мне не нравилось — в нем слышалась безжалостность механизма, что не совсем подходило сборной Советского Союза даже в ее позднесоветскую пору, когда победы штамповались под водительством сурового аскета Виктора Тихонова. Как бы то ни было, основания подвергнуть сомнению победоносность вплоть до начала 90‑х если и находились, то редко.

Потом все кончилось, и о «Красной машине» если и вспоминали, то исключительно в ностальгическом ключе. Попытки дать прозвищу новую жизнь тоже случались, но выглядели, как правило, нелепо и пошло. И даже когда российский хоккей после долгожданной победы в Квебеке‑2008 вновь заставил говорить о себе с уважением, в обиход полузабытое выражение не вошло. Если оно муссировалось, то, как правило, после успеха и очень недолго. Потому что в современном хоккее тотального доминирования одной сборной, даже такой, как канадская, нет и не может быть.

Но, видимо, наступило удачное время придать российскому хоккею некое ускорение с помощью бренда советских времен и тем самым оказаться в новом тренде: мы возвращаем былое величие, переформатируя настоящее за счет прошлого, беря из него то, что соответствует нынешнему курсу и ему не противоречит. Даже странно, что до хоккея раньше не добрались.

И вот в ГУМе, в присутствии всех имеющих отношение к разработке нового образа хоккейной России лиц и просто первых лиц российского хоккея, нам были явлены конкретные свидетельства нового фирменного стиля: логотип Федерации хоккея России в виде золотого орла, «отображающий связь хоккея с нашей страной», а также логотип сборной с надписью по диагонали «Красная машина. Новая сборка» — на красном фоне, с восемью звездами, «символизирующими победы СССР и России на Олимпийских играх». То, что одновременно презентовались состав сборной на предстоящий Кубок «Карьяла» и ее новая форма, а также билетная программа домашнего чемпионата мира‑2016, придавало и без того пышной церемонии особый статус.

Здесь много чего можно было услышать — «наш вид спорта поддерживают на государственном уровне», «в него играет президент», «мы будем продвигать бренд «Хоккей России», «золотой орел — верность традициям, олицетворение нашего прошлого и настоящего», «имидж должен быть более современным и прогрессивным», «наш бренд несет в себе исторические успехи, цвет формы заставляет наших соперников содрогнуться», «мы хотим взять лучшее из богатой истории и воплотить это в новых реалиях»…

Можно было бы отнести отдельные высказывания к привычной ныне риторике и особо не придираться, но есть вещи, мимо которых пройти никак нельзя и которые могут привести к обратному эффекту. Молодое поколение болельщиков, на которое в основном и рассчитан эффектный пиар, не знает, что люди, создававшие славу «Красной машине», были не только исключительно талантливыми, но в основном и исключительно скромными. Что это о них говорили как о великих, а не сами они назначали себя таковыми. Что назваться «Красной машиной» — это все равно что напялить на себя майку «Я самый крутой» и заявиться в ней в приличное общество. Что гордиться деяниями предшественников — это одно, а прикрываться их наградами (сборная России ни разу не была олимпийским чемпионом) — совсем другое. Что золотой орел как символ к победам сборной СССР не имеет никакого отношения. Что продвигать бренд совсем не означает — продвигать хоккей.

Но — понеслось. Теперь каждый на свой лад и в меру своих сил пытается разъяснить смысл нововведений. Олег Знарок уже в Хельсинки скажет, что «не надо утрировать», что «Красная машина» была, когда у нас играли великие мастера», что «мы хотим быть похожими на них». Первое лицо российского хоккея Владислав Третьяк, естественно, солидарный с новым прогрессивным курсом, тем не менее оговорился, что возродить «Красную машину» «в прямом смысле невозможно» — хотя бы потому, что лучшие силы играют за границей.

Автобус с логотипом «Красной машины» никого в Хельсинки не напугал, как и игра сборной России (чехи, кстати, обыграли нас в своей домашней красной форме). Раздевалка в принадлежащей главному вдохновителю новаций, вице-президенту ФХР Роману Ротенбергу «Хартвалл Арене» — с расстеленным посередине ковром с изображением орла, лозунгами «Наша команда!» и «Каждый матч друг за друга», призванными вдохновить на новые подвиги, — не очень помогла. Суровый посыл в адрес клубов, которые должны нести ответственность за подготовку игроков для сборной, походил на выволочку прежних времен. Кстати, младший Ротенберг, как один из руководителей СКА, мог адресовать упрек сам себе — представители Питера в Хельсинки ничем не блеснули.

Еще не поздно слегка снизить градус и заняться, к примеру, не менее важным, чем продвижение бренда, делом: скажем, коррекцией билетной программы на чемпионат мира, которая при заявленных запредельных ценах может привести к тому, что турнир рискует остаться без большой части зрителей что в Москве, что в Петербурге. Агрессивная реклама, призванная согнать болельщиков с диванов, — это хорошо, но еще важнее сделать доступными цены на билеты, и не только на матчи сборной России.

Кстати, с атрибутикой на «красномашинную» тему тоже следует быть осторожнее, и с тиражами не переборщить. Мало ли чего…

Владимир Мозговой
обозреватель «Новой»

О жизни слова в изоляции

Posted: 11 Nov 2015 11:01 AM PST

Поэзия — что она? Чья? Кому?

Зачем стране поэзия? А черт его знает. Ну а людям, человеку — зачем? Тут уж наверняка только черт и знает, и не скрывает, что знает, и у Блока, ведущего эксперта в этой сфере, под именем демона открывает, что именно он про это знает. «Иди, иди за мной — покорной / И верною моей рабой, / Я на сверкнувший гребень горный / Взлечу уверенно с тобой. / Я пронесу тебя над бездной, / Ее бездонностью дразня…»Гималаи, 11-километровые впадины Тихого океана. Гребни и бездны — воплощение взлетов поэзии, олицетворение ее смертельных пике. Из чего должно следовать, что поэзия — летун и ныряльщик, небесная лестница и срывающийся с нее самоубийца — словом, романтический образ ее, и как таковой если и интересует нас, то разве что факультативно и не всерьез.

Но это ее репутация практическая. А есть и несущая человечеству цивилизационную функцию, и познавательная, и гармонизирующая, и космологическая, и еще несколько базовых. Поэзия — это этап в кодификации состава мира, сопровождающей его постижение («Крылышку я золото письмом / Тончайших жил, / Кузнечик в кузов пуза уложил / Прибрежных много трав и вер…» Или: «Зима. Крестьянин. Торжествуя».), — и физиологическая потребность человеческого организма («Стихи Пастернака почитать — горло прочистить, дыханье укрепить, обновить легкие: такие стихи должны быть целебны от туберкулеза», как диагностировал Мандельштам).

Слова играют роль карточек в библиотечном каталоге мира. Это их первая, хотя и простейшая, обязанность — уметь описать, а еще лучше — обозначить гигантский валун или снежинку вместо того, чтобы предъявлять, таская с собой. Обязанность же труднейшая — через себя, то есть посредством тех же слов, но с редкостной требовательностью отобранных и в уникальный порядок сложенных, представить язык как образец, как матрицу и как работающий инструмент. Говоря проще — встретиться с языком как с его, языка, особым и воспринимаемым как высшее осуществление — поэзией. Поэзия — единственное из искусств, ограниченное неодолимыми рамками национального языка, по каковой причине не может быть переведено. Иностранец, как бы глубоко, полно и проницательно ни постиг он чужой язык, встанет в тупик перед выбором именно этого, а не почти такого же слова, поставленного на именно это относительно соседнего место, по виду неотличимого. Почему «белеет парус одинокий», а не «белеет одинокий парус»? Не из-за редких же рифм к «парусу»: Блок органично рифмовал его со «стеклярусом», у Бунина получалось и с «гарусом».

Поэзию я бы сравнил с зеркалом, отражающим поэтическую речь, но не ее содержание, внеположное стиху. Мой знакомый англичанин купил однажды в Лондоне огромное, для гостиной, зеркало, погрузил стоймя в открытый автомобиль, повез домой и был остановлен полицейским, доброжелательно объяснившим: «Сэр, сейчас принято ставить на транспорт зеркала другого фасона», — и показал ему на зеркальце заднего вида. В замечании было столько же юмора, сколько и здравого смысла: зеркало предназначено отражать узкий сектор дороги и только водителю, а не мир и не безразличным уличным зевакам.

Эти ее качества — обращенность от здешнего к неземному, свойство отражать наблюдаемое физически, но одновременно и несогласие отражать его в полноте иноземцам — ставят поэзию в исключительное, изолированное положение среди искусств. Говоря «поэзия», мы в подавляющем большинстве случаев подразумеваем просто стихи, одно стихотворение или дюжину, или целую книгу. Это не совсем так: поэзия — это некая сила, воля, дух, загадочно заключенные в строки стихов, но еще загадочнее — заключающие их в себе. Она, как облако, сопутствует им, при этом существует и во взаимосвязи с ними, и в то же время совершенно от них независимо. Она стихия, она порождена древними богами. Тогда как стихотворение при удачном сорасположении частей может заключать живой огонь поэзии в себе — как в сосуде: оно изделие. А что стихосложение требует участия также и человека-мастерового — поэта, то в античности система передаточных звеньев между Олимпом и людьми исключала пробелы и разрывы: армия муз и прочих служителей пантеона с одинаковым тщанием внимала диктовке поднебесных и диктовала земным.

Всякое изменение сложившихся форм поэзии в конечном счете обращено к совершенству божественной речи, а не к читательским вкусам. Отказ от рифм и шире — вообще от созвучий — направлен на выразительную строгость строки, достойной слуха, стиля и устремленности к уникальной точности беседы небожителей, а не к пробе того, что могли бы предложить театральной или поэтической декламации лишенные аллитераций мужские и женские окончания стихов. Отказ от ритма, верлибр выглядит, по крайней мере, в России вторжением искусственного изобретения в органику поэтической материи. Никаких муз, аполлонов, эоловых арф — поэт и словарь! Ритм, рифма, вообще звуковая природа поэзии из знака принадлежности к нездешним источникам перешли в технические приемы. В добавление, к 1990-м годам в русской традиции набрал силу постмодернистский подход по отношению к предшествовавшей, двухвековой русской поэзии. Проявилось это в полновесной, часто яркой, талантливой ее пародии, доходящей до карикатуры. Но у нас сопоставление высокого искусства с приземленным считается крайне обидным для первого. Это в Англии первоклассный художник Хогарт мог быть назван сатириком без ущерба для высокого реноме, а в России оценка одаренности без эпитета «великий» граничит чуть ли не с порицанием. По-моему, только пронзительный Иртеньев, чьи стихи поднимаются до уровня «Представления» Бродского, относится к «карикатуристу» спокойно.

В результате оказалась отменена такая функция поэзии, как узнавание языка. Это когда произнесение строчки русского поэтического мейнстрима безошибочно, как фото на заграничном паспорте, передает физиономические черты того, кто едет за границу, и образцы лингвистической походки его земляков на родине.

Анатолий Найман
поэт, прозаик

Достичь рубежа неземного

Posted: 11 Nov 2015 10:01 AM PST

Ефим Штейнберг* с 1965 года работает в доме пионеров и школьников Куйбышевского района Москвы, который потом стал Дворцом творчества детей и молодежи «Преображенский», сначала — руководителем пионерского штаба района, потом — детской общественной организации «Разновозрастный отряд «Надежда».

Что такое детско-юношеская организация изнутри, лучше него не знает, наверное, никто.

В советские годы друзья о нем говорили: «Ефим женат на пионерской организации. Сестра с семьей в Америке, каждое лето он их навещает. Дома — ремонт, сделанный любовно руками ребят. На входной двери надпись по дереву: «Мы — зеркало вашей души». Налаженный, не холостяцкий быт. Прекрасно готовит, но дома почти не бывает — свадьбы, крестины, дни рождения воспитанников. Ефим нарасхват.

В 70-е годы Штейнберг сочинил  самобытную систему воспитания, во многом очень схожую с коммунарской. В «Орленке», откуда родом «классическое» коммунарство, он не был, а московская модификация методики как раз доказывает, что педагогика — наука об искусстве воспитания. В ней возможны сходные открытия сразу в нескольких головах. Разница, на мой взгляд, в противостоянии «открытый» — «закрытый» коллектив. Имею в виду открытость не только на «входе» («Мы ведь всех берем!») и не просто на «выходе» («Никого не держим»), а некую постоянную соотнесенность каждого члена общности с окружающими, с окружающим миром. Коллектив, общность — не самоцель, а что-то вроде ракеты-носителя, выводящей личность на орбиту и сгорающей в верхних слоях атмосферы.

Ибо личность, индивидуальность при всех благах дружества — это все-таки всегда одиночество, особость в открытом космосе бытия.

Но тут страшно важно держать баланс, акцент, ориентир: не «мы какие хорошие» (так во многих коллективах, хоть и неосознанно), а «какие люди хорошие вокруг».

В агитбригаде «Надежды» на экране красо́ты Земли и голос — известные слова Джона Донна по поводу колокола, который звонит каждый раз по тебе, просто потому, что человек не остров в океане. И не спрашивай, по ком звонит колокол.

Пост № 1 в Советском Союзе у Вечного огня павшим на Преображенском кладбище тоже придумал Ефим с ребятами. Помню его призывы ребятам: «Смотрите в лица, в глаза людей, а не просто так стойте, запомните эти лица».

В 90‑е огромного труда стоило отстоять памятник и сам Вечный огонь. Почти в те же годы удалось достроить с помощью ребят роскошный настоящий Дворец творчества, а не просто бывший Дом пионеров. Ефиму сказочно идет этот Дворец. Он же и сам — сказочный, волшебный. Я знаю эту породу педагогов — они другие, чем школьные учителя. Мой друг Дима Дилтер при жизни говорил о таких же, как и он сам: «Есть учителя, а есть — Учители».

Руководителя «Надежды», как-то еще при жизни пионерской организации, я назвала в «Учительской газете» «Моцартом пионерской педагогики». Как он сам был хорош в отутюженном алом галстуке и строгом костюме на каком-то юбилее отряда.

А потом на общем сборе ребята, включая старших друзей, приняли решение назваться просто разновозрастным отрядом «Надежда», убрав слова «пионерский штаб».

Штейнберг с командой Алексея Волохова, председателя союза пионерских организаций — международной федерации детских организаций (о них мой материал назывался «Подпольщики с Новой площади»), разработали новые символы и ритуалы — получилось красиво. И прижилось на всей территории детства России и СНГ, которую курируют Волохов и Ко. Профессионалы.

…Если новую инициативу Путина and Ко не хотят сделать халтурой — все знают, как найти Штейнберга, Волохова, других экспертов.

…Штейнберг — человек-оркестр. «Он и режиссер, и актер, и спортсмен», — с восторгом говорят о нем ребята.

Помню, мурашки по коже, когда впервые увидела выступление их агитбригады.

Одним из лучших его изобретений считаю агитбригаду в селах по принципу передачи «От всей души», но придуманной еще до ее появления на телевидении.

Приезжая в лагерь, ребята первым делом разбегались по окрестным деревням, собирали жизненные истории жителей. На их основе писался сценарий, и в назначенное время все собирались в деревенском клубе, где люди будто впервые видели себя и друг друга глазами московских ребят. Или устраивали пионерский цирк для всех жителей села от мала до велика.

Но это все в прошлом. А сейчас? «Это наша боль, — печалится Ефим. — Нет больше полнокровных деревень, не богатых же жителей загородных домов веселить».

Нашли выход — гастроли. Колесят по всей России в собственном автобусе с костюмами, аппаратурой, дают концерты в воинских частях, детдомах, домах престарелых.

Вот отрывок из моего письма Ефиму: «Ты просил о ребятах твоих рассказать — что они мне говорили в лагере. Вообще, надо бы отдельно написать о языке педагогических чувств — да, просто человеческих чувств на примере твоего и ребят яркого, сочного, богатого и нежного лексикона.

Коля Царев. С ним мы, похоже, больше, чем со всеми, контакт установили, хотя все ребята очень открыты и контактны. Заявил почти сразу: «Мы другие. Хотя бы потому, что не курим, не пьем, не ругаемся. Мне в школе, во дворе не верят — это, поди, только на словах. Нет, это правда». Вспомнил, что вначале, еще маленьким, когда прочел, сколько всего в отряде дают, и все бесплатно, тоже не поверил. Тренажерный зал, школа авторской песни, основы актерского мастерства…

По-моему, он ближе всех подошел к мысли о том, что в отряде всё настоящее и все настоящие.

То есть (это я уже от себя) у вас снимается главная ржа и копоть нынешней цивилизации: отчужденность человека от человека, от человеческого (человечного) в себе и вокруг и, как результат, имитация всего и вся. Ненастоящность всей жизни вообще и всех ее проявлений, в которой задыхаются все люди, а дети особенно.

Макс Лукьянец. Это, конечно, «алмазный твой венец», такой чистой воды кристалл, такой глубины и тонкости огранки. Подивил восторженностью, констатацией того, что здесь, в лагере, само время течет по-другому. И еще мы с ним согласились в том, что и реальность здесь другая.

А больше и многоплановее всех говорила Даша Полякова, о которой ты сказал, что она «создает интеллектуальный фон в лагере». Заявила, что неверен стереотип, что после «Надежды» людям труднее жить «в миру». Что ей, наоборот, опыт «Надежды» помогает сорганизовать в вузе группу, если они хотят что-то изменить, сформулировать внятно требования к ректорату. Много, ярко и горячо говорила о твоей личности, о значении и заразительности твоего примера. Что сама твоя «полифония» («Он и режиссер, и юморист, и спортсмен, и артист») — это вызов каждому из них. И как ей хочется тебя переплюнуть хотя бы в прогнозах о самой себе. Но проходит время, и она обнаруживает, что все же не ее, а твое предвидение было верным.

…Согласна с Александром Адамским: там, где дополнительное образование настоящее, оно как раз и является основным (ибо формулирует смыслы и мотивы жизни), а школа, процесс получения знаний играют, наоборот, дополнительную роль.

Здесь не растят будущих премьеров и президентов (в последнее время мода пошла в работе с детьми и юношеством — растить правящую элиту). У Ефима вообще нет ложного пафоса, тщеславия, фанаберии.

Здесь растят врачей и учителей, актеров и рабочих. Многие ребята проходят службу в армии — тут не принято от нее косить.

Говорят, что войны выигрывают не генералы, а школьный учитель и приходской священник. Такие, как Ефим Штейнберг, объединяют их в одном лице. Вот только нынче надобно выиграть в обезумевшем веке не войну, а МИР.

Ольга Мариничева

«В благополучные годы возможностей для политического кризиса было больше»

Posted: 11 Nov 2015 08:02 AM PST


Фото: РИА Новости

На прошедшей неделе Комитет гражданских инициатив Алексея Кудрина представил доклад, посвященный оценке социально-политической напряженности в российских регионах. «Новая» поговорила с авторами доклада, учеными из ВШЭ, Николаем Петровым и Алексеем Титковым (кроме них в проекте также участвовали Александр Кынев и Наталья Зубаревич). Как Россия выходит из полосы аномально высокого интереса к внешней политике и вспоминает о собственных проблемах? С чем Россия входит в большой электоральный цикл 2016-2018 годов? И что такое военно-мобилизационная легитимность власти?

— Ваше исследование выявило рост протестной активности в России на 15% в первом полугодии этого года, причем россиян теперь больше беспокоят вопросы социально-экономического характера, а не статус страны на международной арене. Как измерялся этот показатель и как следует интерпретировать его изменение?

Алексей Титков: Рост протестной активности на 15% — это достаточно условная цифра. Мы признаем, что абсолютно достоверных инструментов тут нет, поэтому мы пытались сделать замер максимально нечувствительным к процессу сбора данных. Мы поделили все протестные акции в стране на 10 тематических блоков: трудовые, социальные, жилищные права, проблемы коррупции, внешней политики, разного рода гуманитарная тематика. Активность по каждому из этих блоков оценивалась в баллах от 1 до 3. 1 — незначительное, единичное событие, а 3 — заметное движение, если не в общенациональном, то хотя бы в региональном масштабе. По этой условной шкале мы можем замерять, насколько широк диапазон тематических протестных действий и какова их интенсивность. В первом полугодии 2015 года мы выявили рост этого показателя почти на 15% по сравнению с тем же периодом прошлого года.

Что это значит? Пока ничего глобального, о серьезном росте протестной активности говорить не приходится. Такого рода подъемы и спады уже множество раз фиксировали исследователи, которые регулярно изучают протесты в России. Пока что даже нельзя назвать это признаком усиления кризиса, потому что проблема нашей страны еще с 90-х годов заключается в том, что низовая, протестная активность у нас слабее, чем в других странах, — людям сложнее организоваться и устроить акцию в защиту собственных интересов, они меньше доверяют друг другу и не верят в успех таких акций. Как показывает опыт, власти, в свою очередь, часто недостаточно отзывчивы, не идут даже на контакт с представителями таких групп. В результате протестных акций проходит крайне мало, и увеличение их числа в некотором смысле даже благотворно для устойчиво работающего политического механизма. Рост протестных настроений может на что-то серьезно повлиять, только если одновременно произойдут сильные сбои в других областях — что-то серьезное произойдет в экономике, резко снизится политическая устойчивость системы.

— Экономический кризис уже привел к росту нагрузки на разбалансированную политическую систему, зачастую лишенную каких-либо легальных механизмов для выражения недовольства. Увеличится ли за счет этого интенсивность электоральных протестов на выборах в 2016 году?

Николай Петров: Мы исходили из того, что, если в регионе существует достаточно развитая и гибкая политическая система, имеются сдержки и противовесы, то при обострении социально-экономической ситуации она может адаптироваться и ничего особо страшного не случится. И наоборот — если негативная социально-экономическая динамика совпадает с примитивной, несбалансированной политической системой, где не представлены интересы основных групп элит, то это может приводить к существенному росту политической напряженности, в том числе в виде протестного электорального поведения. В этом смысле электоральный протест является другой формой проявления негативных настроений граждан, которые еще не готовы идти на площадь и чего-то требовать. Когда власть приглашает их на избирательный участок и не дает реальной с их точки зрения альтернативы, то они могут голосовать протестно. Это может проявляться по-разному: абсентеизм, то есть избиратели просто не выходят на участки, или негативизм, когда избиратели выходят и выражают свои отрицательные чувства — портят бюллетени, голосуют за другие партии, не столько желая их поддержать, сколько стремясь продемонстрировать власти свое неодобрение.

А. Титков: Про электоральный протест можно сказать то же самое, что и про протестные настроения в целом: сами по себе они являются вполне рутинной частью политической жизни. Проблема может возникнуть на следующем шаге, если жители какой-либо территории поймут, что их протест не воплотился в результате выборов: если, условно говоря, люди видят вокруг себя массу недовольных, а по итогам выборов правящая партия набирает 80—90%. Речь идет о гибкости политической машины, о ее способности учесть это самое недовольство. Если гибкость уменьшается, то и риски становятся выше.

— Судя по материалам мониторинга, в подавляющем большинстве регионов политические системы выглядят скорее примитивными и негибкими.

А. Титков: Речь не о том, обеспечивает ли какое-то конкретное состояние политической системы достаточную гибкость или нет. Тут важно то, что тенденция направлена в сторону меньшей гибкости, меньшей конкурентности и отзывчивости к разным группам интересов, в том числе к недовольным гражданам.

Н. Петров: Социально-экономическая ситуация, ухудшаясь, осложняет проблемы, стоящие перед властью, а власть, наоборот, примитивизирует политическую систему, затыкая мэров, отменяя выборы, демонтируя местное самоуправление, делая политическую конструкцию более жесткой и моноцентричной. Разрыв между усложнением вызовов, которые стоят в том числе перед региональной властью, и деградацией политической системы — это крайне опасно. Суть нашего доклада — обратить внимание на те регионы, в которых этот разрыв сейчас максимален.

— Больше всего люди озабочены падением реальных доходов, что вполне естественно: ваше исследование выявило повышенные риски в связи с этим показателем практически во всех регионах. Прошел ли уже необходимый временной лаг между падением уровня жизни и моментом, когда население начинает задумываться о публичных акциях?

А. Титков: В нашей шкале оценок, учитывающей доходы граждан, доходы бюджета и динамику промпроизводства, нет явного приоритета, мы не считали именно доходы граждан ключевым фактором. Есть также доходы бюджета, и если они падают, то возникают проблемы с медициной, образованием, транспортом и так далее — это очень чувствительные темы независимо от персональных доходов. Если что-то происходит с производством и экономикой, то у людей уменьшаются возможности найти себе доходы. Так что мы не считали, что какое-то из этих трех направлений имеет решающий вес, скорее мы предполагаем, что кризисная ситуация возникает при совпадении всех факторов. Пока таких регионов практически нет. Хотя бы один показатель на плохом уровне находится почти везде, но в разных комбинациях. Это одно из обстоятельств, объясняющих отсутствие однородной реакции на кризис. Парадоксальным образом, в более благополучной социально-экономической ситуации с самого начала 2010-х годов возможностей для политического кризиса было больше, поскольку существовали проблемы, одинаково интересующие всех людей, и в столицах, и в отдаленных регионах: как работают полиция и суды, что происходит с выборами и коррупцией. Был некоторый набор раздражителей, который настраивал одинаковым образом значительную часть страны. Когда появляется проблема в виде падения уровня жизни и заработка, то это происходит везде по-разному, что разобщает возможные протесты.

— Тем не менее недовольство населения в последнее время нарастает именно в связи со снижением экономического благополучия, то есть внутренняя политика наконец вернулась в повестку дня.

А. Титков: Дело в том, что работа велась в не совсем типичной ситуации: мы начинали замеры с точки, когда набор приоритетов населения был довольно необычным. Первое полугодие 2014 года — это Крым, Донбасс, США, которые внезапно стали темой всеобщего интереса, а все внутренние проблемы в выпусках новостей отошли на второй план. Поэтому то, что мы фиксируем сейчас, — это возвращение из некоторой необычной, уникальной ситуации. Будет ли эта тенденция продолжаться дальше — посмотрим.

Если изучить опросы крупных социологических агентств, что волнует людей сильнее всего, то на первых местах там действительно будет социальная проблематика — это устойчивый результат еще с 1990-х гг. Но при резком изменении ситуации население может откликнуться на совсем другую проблематику. За последние 5 лет видели подобные примеры: в 2011—2012 гг. резко вырос интерес к честным выборам, за пару лет до этого все обсуждали проблемы милиции, а потом случился 2014 год с внешнеполитической тематикой. Вопрос в том, как мы можем увидеть такого рода ползучие изменения и можем ли мы сказать, когда они дадут заметный выхлоп. По второму пункту ответ скорее отрицательный, по первому — стараемся.

— Отдельный критерий в мониторинге — отношения регионов с федеральной властью. Как можно судить по недавним резонансным арестам, в этой сфере происходят определенные сдвиги, вмешательство центра в дела регионов возрастает. Какова природа этих процессов?

Н. Петров: Существуют две основные разнонаправленные тенденции. Одна заключается в том, что в ситуации экономического кризиса возможность раздавать пряники регионам существенно сокращается, а поддерживать какую-то дисциплину центру необходимо. И если не хватает пряников, то вполне логично использовать кнут, что мы сейчас и наблюдаем. С другой стороны, мы уже входим в большой избирательный цикл, когда отношения между центральной и региональной властью обычно улучшаются по инициативе центра, так как он обычно зависит от регионов на выборах. Сегодня же ситуация немножко другая, потому что легитимность власти изменилась — она теперь не столько электоральная, сколько военно-мобилизационная. Источником легитимности служит не избиратель, чьи голоса региональная элита обычно приносит во время электорального цикла, а лидер, который сам дает легитимность региональной элите. Сейчас мы наблюдаем серьезное ужесточение взаимоотношений центра и регионов, и это является следствием обоих факторов: сокращения у центра экономических возможностей для покупки лояльности региональных властей и отсутствия политической нужды в том, чтобы добиваться с ними особенно хороших отношений.

— В большой электоральный цикл страна входит на фоне негативной динамики практически по всем социально-экономическим и политическим параметрам. Какое влияние на ситуацию окажут грядущие выборы?

Н. Петров: Выборы могут играть двоякую роль: они могут сбрасывать пар, если их достаточно грамотно проводить, а могут, наоборот, накапливать напряженность — можно вспомнить протесты 2011—2012 гг. У меня есть ощущение, что в Кремле это прекрасно понимают, и ставка на уже прошедших и на предстоящих выборах делается не на фальсификации, а на манипулирование — более трудоемкие и менее конфликтные техники получения нужных результатов. Кремль любой ценой хочет избежать скандалов и требует от региональных элит не столько высоких результатов, сколько спокойно проведенных выборов. Опять же в условиях новой легитимности власти не особенно нужна активная электоральная поддержка — нужно провести все тихо, и чем меньше будет явка, тем лучше.

В целом власть входит в новый цикл в более тяжелой ситуации, чем в 2011 году. Региональные элиты скорее деградировали, социально-экономическая ситуация развивается негативно, и все те проблемы, которые в 2011 году привели к плохим для власти показателям, существуют и сейчас. Вдобавок и у власти, и у граждан есть память о массовых протестах. Провести выборы в этих условиях — непростая задача.

А. Титков: Есть известный в политологии эффект, так называемый электоральный бизнес-цикл, который наблюдается практически во всех странах. Правительство понимает, что перед выборами и аналогичными мероприятиями нужно пытаться как можно сильнее понравиться избирателю и не предлагать непопулярных мер. Поэтому в ближайшие 1,5—2 года власти будут раздавать обещания и даже некоторые реальные социальные блага.

Отличие нынешней ситуации от 2007 и 2011 гг. в том, что на этот раз можно дать относительную свободу лояльным к власти партиям, вроде «Справедливой России», КПРФ и ЛДПР, потому что поменялись правила — теперь необязательно нагонять большой процент «Единой России» по партийным спискам, большинство по одномандатным округам ей и так гарантировано. По крайней мере, к критике экономической политики правительства можно относиться спокойнее. Плюс правящая партия пытается учитывать протестные настроения, особенно это видно на примере деятельности ОНФ с его широкой критикой губернаторов. Кроме того, в предвыборный период участятся такие популярные среди населения меры, как жесткие наказания региональных руководителей в слабых регионах. Чтобы не сломать большую политическую машину, это будет происходить в небольших областях или республиках, в которых ради общего эффекта на уровне страны можно пойти на некоторую дестабилизацию.

Арнольд Хачатуров

Все выключено

Posted: 11 Nov 2015 07:01 AM PST

Российский туристический рынок ушел на дно.


Открытки из советского прошлого стали вновь актуальны

Туристическая отрасль в России переживает худший период со времен своего становления в 2000‑х годах. На падение доходов населения и девальвацию рубля накладываются новые непредвиденные риски: прекращение авиасообщения с Египтом и, возможно, другими странами, страх перед атаками ближневосточных террористов, банкротство второго по масштабу авиаперевозчика в стране и ограничения на перемещение для государственных служащих.

Невыездные туристы

Туроператоры сегодня находятся в значительно более шатком положении, чем во время экономического кризиса 2009 года. Тогда падение экономики оказалось кратковременным и не сопровождалось резким снижением благосостояния россиян, за счет чего высокие темпы роста туристического рынка удалось сохранить и в последующие годы. На пике развития отрасли, в 2012 году, число туроператоров достигало 2300, рассказывает директор отраслевого объединения «Турпомощь» Александр Осауленко. К сегодняшнему дню число турфирм сократилось почти в 3,5 раза — до 684. В 2016‑м, по экспертным оценкам, на рынке может остаться не более пятисот турфирм. В результате банкротств и сокращений в турфирмах в прошлом году работу потеряли около 5 тысяч человек, или 10% всех занятых в туристической отрасли.

Туристический рынок за последние полтора-два года просел на рекордные 40%. Печальнее всего выглядят перспективы зарубежного отдыха россиян. В июле 2015 года реальные заработные платы в России снизились на 7% в годовом исчислении (к сегодняшнему дню — уже на 9%). За тот же период стоимость путевки по одному из самых щадящих в финансовом плане направлений — в Турцию — увеличилась на 21%. Туры в Германию, Испанию или Финляндию подорожали более чем на 30%, рассказывает доктор экономических наук, специалист по экономике туризма Сергей Смирнов. «По выездному туризму многие цены стали для россиян просто запретительными», — объясняет эксперт. Кроме того, дорожает транспорт: на стоимости авиаперевозок за рубеж негативно скажется грядущее банкротство «Трансаэро», осуществлявшей большое количество чартерных рейсов.

С учетом подскочивших цен многие россияне решили отложить отдых до лучших времен: количество туристических поездок в первом полугодии 2014 года сократилось на 25%, или на 5 миллионов выездов. «В первую очередь пострадали дальние направления, в которых высока транспортная составляющая. Например, количество поездок в Таиланд сократилось вдвое», — рассказывает Смирнов. Примерно на 40% меньше россиян отправились в Испанию, на 25% — в Турцию. Исключений в этом списке практически нет. В целом за 2014 год россияне потратили за рубежом на 3 миллиарда долларов меньше, чем годом ранее.

Египетский форс-мажор

Египет занимает второе место в списке наиболее популярных среди россиян мест для отдыха. В эту страну отправляется примерно каждый пятый российский турист. В 2014 году Египет посетили 2,6 миллиона россиян, за 9 месяцев текущего года — 1,6 миллиона, сообщил Александр Осауленко. «Египет — самое дешевое из возможных направлений зимой. Поездка была максимально комфортна для туриста: это всего три с половиной часа лету, это море и солнце в течение всей зимы», — объясняет доктор экономических наук, профессор РАНХиГС Галина Дехтярь.

Поэтому большинство турфирм до сих пор делали на Египет одну из главных ставок. У некоторых операторов доля путевок в Египет может доходить до 80—90% оборота, а у большинства крупных операторов — до 20—30%, говорит Осауленко.

По разным оценкам, россияне уже приобрели от 140 до 220 тысяч путевок в Египет до марта 2016 года, из них 60—70 тысяч — до Нового года. Если принять за среднюю стоимость путевки 50 тысяч рублей, то речь может идти минимум о 3,5 млрд рублей, часть из которых придется возвращать клиентам в качестве компенсации. При сохранении запрета дольше чем на 2—3 месяца, потери туроператоров могут достичь 200 млн долларов, или 13 млрд рублей, пишут «РИА Новости» со ссылкой на экспертов Ассоциации туроператоров России (АТОР).

«Основные потери туроператора — это оплата наземного обслуживания. Никакие гостиницы деньги туроператорам не вернут — деньги будут заморожены, пока авиасообщение вновь не откроется. Кроме того, в каждой компании есть штат сотрудников. Эти люди рискуют вот-вот потерять работу», — добавляет Галина Дехтярь.

Впрочем, и туристы могут пострадать: всех потраченных на путевку денег им не вернут. «Если туристы не захотят ехать ни по России, ни в другой предложенный тур, то им будут возвращать деньги, но за вычетом фактически понесенных затрат. А эти затраты — не только работа офиса, но и та самая оплаченная гостиница в Египте. Так что возвращать будут далеко не всё», — объясняет Галина Дехтярь.

Существует два сценария: либо начнутся суды с разочарованными туристами и банкротства туроператоров, либо им удастся договориться с клиентами «полюбовно», уговорив поменять путевку в Египет на поездку в Турцию или на Кипр, полагает кандидат географических наук, старший преподаватель ВШЭ Евгений Плисецкий. Какой сценарий является более вероятным, ясно станет через несколько недель.

В сегменте бюджетного пляжного отдыха часть египетского турпотока может переориентироваться на Турцию, предполагает Сергей Смирнов: «Отдых там дороже, направление менее популярно, но тем не менее, кроме Турции и курортов черноморского побережья, то есть Сочи и Крыма, вариантов больше нет».

Судьба многих туроператоров и всего сектора выездного туризма в существенной степени зависит от потенциальных объемов госпомощи: «Если государство не поможет туроператорам, то некоторые из них окажутся перед риском банкротства», — предупреждает Смирнов. Правительство рассмотрит возможные варианты, заявил Медведев в интервью «Российской газете», выдержки из которого цитирует «Интерфакс». Меры поддержки будут обсуждаться в ближайшее время на совещании в Белом доме.

Четыре года назад после революции в Египте временный запрет на авиаперелеты уже вводился российскими властями и продлился два месяца. Тогда количество туристов резко сократилось, но через некоторое время турпоток вернулся практически на прежний уровень. Эксперты полагают, что как только перелеты снова разрешат и шум вокруг авиакатастрофы аэробуса, A321 уляжется, россияне спокойно вернутся на египетские курорты.

Запретительное стимулирование

В ситуации низкого спроса на поездки за рубеж некоторые отечественные туроператоры пытаются переориентироваться на внутренний туризм, и происходит это не без административных усилий сверху. «У нашего государства есть намерение как можно в большей степени сократить внешние выезды и обеспечить развитие туристического продукта внутри страны», — полагает Смирнов. Наиболее прямым образом этот замысел воплощается в отношении госслужащих: недавно стало известно, что помимо сотрудников ФСБ, ФСКН и МВД запреты на выезд за рубеж стали получать работники ФТС и МЧС.

Есть вероятность, что для выезда за границу разного рода бюрократические препятствия будут чиниться и обычным россиянам, не имеющим допуска к гостайне или как-то связанным с госслужбой, предупреждает Смирнов. Усложнив выезд за рубеж, власти, по-видимому, надеются стимулировать отдых внутри России, что является очередным примером запретительно-принудительной логики импортозамещения, с которой россияне уже не раз сталкивались за последний год.

Тем не менее заменить Турцию и Египет Крымом, как недавно с энтузиазмом предложил глава полуострова Сергей Аксенов, или каким-либо другим регионом России, никак не получится. «Путешествия по стране стоят сопоставимо с Египтом, но там солнце и море, а в Новый год в Сочи мы солнца и моря не увидим. В зимний период пляжный отдых может предложить юго-восточная Азия, но это несопоставимые цены — перелет в три раза дольше», — объясняет Галина Дехтярь. К тому же, отмечает Смирнов, по сравнению с тем периодом, когда Крым был украинским, турпоток россиян на полуостров к сегодняшнему дню сократился примерно в два раза.

Наталия Зотова
Корреспондент

В Ростове срывается «сделка»

Posted: 11 Nov 2015 06:01 AM PST

«Анапское дело» начинает походить на витрину пороков судебной системы.

В Северо-Кавказском окружном военном суде продолжается слушание «дела Зиринова и других», по которому шестеро подсудимых обвиняются в убийствах, совершенных в Анапе в 2002, 2004 и 2013 годах. Изначально оно выглядело не только чудовищным по фабуле (главный обвиняемый — крупный по меркам Анапы предприниматель и бывший депутат краснодарского Заксобрания), но и очень основательным с точки зрения доказанности. Однако по мере рассмотрения в суде в деле обнаруживается все больше нестыковок и просто недопустимых доказательств.

Но не только мы с возрастающим интересом следим за этим процессом. Он в центре постоянного, хотя и неафишируемого внимания высокопоставленных судейских чиновников, которым нравилось приезжать в Анапу. Между тем дело начинает походить просто-таки на выставку наиболее ярких и типичных пороков всей российской судебной системы.

Помимо самого факта незаконной передачи «анапского дела» из Краснодарского краевого в Северо-Кавказский окружной военный суд в Ростове (см. «Новую», № 42 от 22 апреля 2015 г.) процесс ознаменовался беспрецедентным отстранением от ведения дела защитника главного обвиняемого Зиринова — Анны Ставицкой — фактически в связи с занятой ею активной позицией перед присяжными (интервью с ней об этом — в «Новой»,№ 100 от 14 сентября 2015 г.).

На процессе (он продолжается с другим защитником) сейчас завершился допрос потерпевших, который добавил новых сюрпризов: в частности, они не подтвердили доводы следствия о мотивах Зиринова «заказывать» убийства, инкриминируемые «банде» (см. «Новую», № 121 от 2 ноября).

Из-за удаления адвоката в процессе нарушилась обычная последовательность исследования доказательств, и в начале ноября суд вернулся к допросу свидетелей, которые впервые начали появляться перед присяжными еще в августе. Из-за этой путаницы нам тоже придется вернуться к августовским судебным заседаниям.

Тогда свидетель Андрей Мирошников на вопрос судьи, будет ли он подтверждать свои показания, данные на следствии, или воспользуется статьей 51 Конституции (право не свидетельствовать против самого себя), ответил, что хотел бы уточнить, каким образом появились те его, давние, показания. Судья О. В. Волков сказал, что это не имеет никакого значения, и Мирошников отказался от дачи показаний по статье 51 Конституции (он был даже удален из зала, но возвращен по требованию обвинения).

Приглашенный его семьей адвокат Мирошникова Дмитрий Белоногов, который не был уведомлен о начале допроса его подзащитного и прилетел из Москвы лишь на следующий день, попытался вернуть суд к вопросу об обстоятельствах получения показаний Мирошникова в 2013—2014 годах, о которых ему стало известно из документов СИЗО в Краснодаре. Судья посчитал это заявление голословным. Тогда защитники подсудимых, основываясь на этой информации Белоногова, предложили истребовать из СИЗО личное дело Мирошникова, но судья и это ходатайство (еще в конце августа) отклонил.

После этого суд приступил к допросу другого свидетеля — Дмитрия Сапожникова, но тут последовало удаление из зала адвоката Ставицкой, которая, по мнению судьи, задавала слишком много вопросов. Процесс прервался (новый защитник, которого Зиринову назначил суд, попросил время для ознакомления с делом), а тем временем адвокат Белоногов от своего лица все-таки направил запрос в СИЗО — но теперь уже не Краснодара, а Ростова, куда был переведен Мирошников. Он даже успел получить официальный ответ…

Но тут мы тоже сделаем «перерыв в процессе», чтобы пояснить, почему эти с виду всего лишь процедурные сложности имеют такое значение. А заодно, может быть, и почему судья Волков проявляет такую нервозность.

Тут важно понимать, что доказательственная база обвинения по этому делу (она подробно рассмотрена нами в «Новой», № 42 от 22 апреля и № 97 от 7 сентября) основывается во многом на показаниях этих двух не совсем обычных свидетелей — соучастников: Сапожникова и Мирошникова, которые весной 2014 года были осуждены в особом порядке — по так называемой «сделке со следствием». Более важны показания даже не Мирошникова, который, по версии следствия, был всего лишь пособником в полутора (скажем, так) эпизодах из трех, сколько Сапожникова: он, согласно этой же версии, — непосредственный исполнитель всех трех убийств.

Сапожников на суде не сделал даже такой робкой попытки объясниться, как это сделал Мирошников, а просто ушел в глухой отказ «по 51‑й», то есть сидя в наручниках, слушал вместе с присяжными, как обвинение зачитывало его показания 2013—2014 годов, не подтверждая их и не опровергая. Активнее вел себя адвокат Сапожникова (тоже московский) — Алексей Игнатьев. Наш собкор в Ростове Виктория Макаренко сообщила, что 26 октября, после завершения «безмолвного» допроса Сапожникова, адвокат Игнатьев порывался заявить ходатайство о нарушении его прав, но суд не дал ему такой возможности — Сапожникова увел конвой.

Отказ ключевых свидетелей Сапожникова и Мирошникова повторить прежние показания вызывает целый ряд вопросов. Например: в чем именно их показания могли повредить им самим, если на их основании они уже были осуждены полтора года назад?

Мы связались с адвокатами Игнатьевым и Белоноговым в Москве и пригласили их в редакцию. Оба пояснили, что адвокат, безусловно, связан позицией своего подзащитного, но в исключительных случаях может занять и иную — например, если полученные им сведения позволяют предполагать самооговор.

Игнатьев и Белоногов были приглашены семьями Сапожникова и Мирошникова для их защиты на более поздних стадиях дел в суде. На стадии следствия «защиту» (смысл кавычек скоро станет ясен) Сапожникова вел адвокат Виктор Бурцев, ранее уволенный из Следственного комитета Краснодарского края, где, кстати, он работал в следственных бригадах вместе со следователями, которые вели и это «анапское дело». Мирошникова защищал также краснодарский молодой адвокат Б. Б. Прошкин.

Адвокат Игнатьев (прежде он работал в прокуратуре, где занимался, в том числе, надзором за местами лишения свободы) в 2015 году не раз обращался в УФСИН по Краснодарскому краю с просьбой предоставить ему возможность ознакомиться с личным делом Сапожникова. Краснодарское УФСИН под разными предлогами отказывало ему в этом, и такую возможность он получил только после передачи (по иронии судьбы — незаконной) всего «дела Зиринова» в Ростов и перевода в связи с этим Сапожникова в СИЗО Ростова-на-Дону.

В личном деле осужденного (подследственного) отражаются сведения о том, когда и на каком основании он покидал изолятор (колонию), а также когда и кто из «вольных» встречался с ним в местах лишения свободы. Сотрудники ФСИН (она отделена от следствия) предпочитают отражать такие сведения скрупулезно, не желая нести ответственность за все, что может случиться с заключенными.

Из личного дела Сапожникова становится очевидным, что в некоторые из дней, когда с ним проводились следственные действия «с участием защитника», адвокат Бурцев при них не присутствовал, а нужные следователю протоколы, по-видимому, подписывал позже. Так, 29 марта 2013 года (на четвертый день после задержания), когда Сапожников начал давать признательные показания якобы в присутствии адвоката в помещении УФСБ по Краснодарскому краю, по данным учета, он из СИЗО не вывозился, адвокат Бурцев к нему не приходил, зато в этот день дважды по два часа с ним разговаривал сотрудник Краснодарского УФСБ Турбин и трижды по часу и сорок минут — еще один сотрудник УФСБ.

Вообще оперативники УФСБ Турбин, Каримов и другие в первый период следствия не обделяли Сапожникова своим вниманием: только с марта по ноябрь 2014 года этих встреч в СИЗО было 44. Протоколы не велись, защитник не присутствовал. По данным СИЗО, адвокат Бурцев отсутствовал и при изъятии у Сапожникова образцов волос «путем выдергивания» — притом что один волос, найденный в сумке, где он якобы перемещал оружие, может оказаться ключевой «объективной» уликой против него. Не присутствовал Бурцев и при получении от Сапожникова ходатайства о досудебном сотрудничестве («сделке») 1 апреля 2013 года.

Точно такие же официальные сведения из Ростовского СИЗО получил и адвокат Мирошникова Дмитрий Белоногов, хотя к его подзащитному те же самые Турбин и Каримов приходили всего 20 раз — сообразно той менее важной роли, которую его показания играют в изобличении «банды». Визиты сотрудников УФСБ неизменно приходились на самые ключевые моменты следствия: перед важными признаниями, соглашениями о «сделке» и проверкой показаний на месте.

Кстати, при проверке на месте краснодарские адвокаты Бурцев и Прошкин не только присутствовали, но и — по впечатлению от видеоматериалов, представленных в суд, — подсказывали своим подзащитным, как найти то место, где они якобы зарыли два трупа в 2002 году.

Адвокат Игнатьев передал нам также фотографию с паспорта Сапожникова, который был выдан ему в СИЗО (в связи с тем, что до этого Сапожников, бывший боец подмосковного ОМОНа и человек сложной судьбы, был известен в Анапе как «Шолохов»). Для паспорта было использовано фото, сделанное при его поступлении в СИЗО вскоре после задержания. На нем, по мнению теперь часто встречающегося с ним адвоката, Сапожников едва узнаваем: распухшее лицо может свидетельствовать о побоях. Гематому отметил также врач изолятора, списав ее, со слов Сапожникова, на «тренировку», хотя осматривал он его настолько небрежно, что даже не отметил отсутствия фаланги большого пальца на правой руке.

Фалангу пальца и правый глаз Сапожников потерял в 1999 году, когда рядом с ним по неосторожности сработал взрывпакет. Адвокат Игнатьев добавил к этому, что «снайперу» Сапожникову для стрельбы без правого глаза полагалось бы оружие со специально смещенной мушкой прицела, о чем ни на следствии, ни в суде до сих пор речь не шла: автомат «Вал», из которого, по версии обвинения, он должен был 22 февраля 2013 года расстрелять казачьего атамана Нестеренко, но вместо этого убил его водителя, — стандартный.

Водитель автомашины, на которой, по версии обвинения, Сапожников приехал на место преступления и уехал, — Амар Сулоев (известный борец смешанного стиля, чемпион России) — на сделку со следствием не пошел, полностью отрицает свою вину и сейчас находится на общей скамье подсудимых вместе с другими.

Адвокаты Бурцев и Прошкин — не единственные, очевидно, «карманные», то есть удобные для следствия «защитники» в этом деле. После задержания подозреваемых весной 2013 года все шестеро были лишены возможности встретиться с адвокатами по соглашению сроком от месяца до полугода — об этом написала не только «Новая» и местные СМИ, но и правительственная «Российская газета» (от 5 июня 2015 года). Все подсудимые говорят об избиениях и пытках в этот период, а в одном случае факт пыток (электротоком) подтвержден врачами районной больницы.

Мы отлично понимаем, что все, что здесь изложено со слов защитников (зато не «карманных»), они должны были бы рассказать вовсе не в газете, а в суде. Но ведь этой возможности защита не получила. Между тем сам способ получения показаний этих двух ключевых свидетелей — Сапожникова и Мирошникова — требует проверки. В случае подтверждения сведений из СИЗО эти показания должны перейти в разряд недопустимых доказательств: присяжным надо указать, что при вынесении вердикта на них опираться не следует.

Рассказ адвокатов заставляет оценить и молчание Сапожникова и Мирошникова как акт мужества: ведь у них за спинами в зале суда снова сидели сотрудники ФСБ, занятые «оперативным сопровождением процесса», в том числе один из них был заранее откомандирован в Ростов из Краснодара. Впрочем, если бы эти два свидетеля стали повторять показания 2013—2014 годов, защита подсудимых могла бы задать им такие вопросы, ответить на которые было бы непросто.

Мы спросили Анну Ставицкую — раз уж судья Волков все равно вывел ее из этого процесса, — какие вопросы она задала бы Сапожникову и Мирошникову. Например, она бы спросила про пистолет. По начальным показаниям обоих, первое убийство было совершено из пистолета Макарова, второе тоже, но из другого такого же, затем в ходе последующих допросов эти два разных ПМ превратились в один. Но присяжным был продемонстрирован не пистолет Макарова, а более редкая система 6 П9 — превращение ПМ в 6 П9 в их показаниях произошло только после того, как это специфическое оружие было обнаружено в тайнике во Франции. Ставицкая хотела бы спросить (например), зачем было рисковать и вывозить на пароме во Францию ствол, из которого в России было совершено два убийства? Как вообще выглядел маршрут Сапожникова и Мирошникова на автомобиле во Францию и обратно в мае 2012 года? Наконец, как Сапожников, разбирающийся в оружии, мог перепутать ПМ и 6 П9, о которых даже эксперт обвинения сказал, что они не похожи?

«Анапское дело» ставит не только многочисленные частные вопросы перед судом присяжных, но и системные — прежде всего о том, во что профессиональные судьи превратили «Особый порядок принятия судебного решения при согласии обвиняемого с предъявленным ему обвинением» (глава 40 УПК РФ в редакции 2003 года). Особый (упрощенный) порядок предполагает признание вины в обмен на сокращение шкалы наказания на треть. Но на практике в этом случае суд сводится лишь к определению срока наказания, доказательства не исследуются — хотя судье самооговор (как, возможно, в рассматриваемом нами случае) может быть не менее очевиден, чем защите. Число приговоров, вынесенных «в порядки сделки», год от года растет.

Извращаемый российским правосудием механизм «сделки» все чаще используется (тут можно было бы привести и другие примеры) для оговора одним из соучастников других и создания ложной «преюдиции». В «анапском деле» отказ от подтверждения показаний со ссылкой на ст. 51 Конституции в суде вообще очень сомнителен: ведь таким образом нынешние подсудимые лишаются уже их права на защиту.

Адвокаты Игнатьев и Белоногов, не получив возможности заявить ходатайства о нарушениях прав Сапожникова и Мирошникова непосредственно в процессе, сдали их в канцелярию Северо-Кавказского окружного военного суда на имя судьи О.В. Волкова. Что тот будет с ними делать — пока непонятно. Ведь дело становится все более громким, и все более влиятельные персоны за ним наблюдают и ждут, чем оно кончится. Ну что же, смотрите — ведь это вы делаете.

Леонид Никитинский
обозреватель «Новой»,
член Совета по правам человека при президенте РФ

Христарадники

Posted: 11 Nov 2015 05:02 AM PST

Как устроен бизнес «нищих»: мошенники и рабы, вербовщики и хозяева, откаты и сборы.


Фото: РИА Новости

Рейд с хлебом

К 7 утра в переход на «Савеловской» спускается бабушка. Встает у стены недалеко от лестницы и долго копается в черном целлофановом пакете. Трясущимися руками перебирает содержимое: бумаги, миска, еще один пакет. И, наконец, достает нужное: табличку с надписью «Помогите во славу Божию на хлебушек». Потом вынимает одноразовый стаканчик и начинает приговаривать: «Люди добрые, помогите, подайте бабушке на еду». Прохожие охотно бросают бабушке мелочь. Периодически она опрокидывает стакан в пакет, и создается впечатление, что никто и не подавал.

— Бабушка, могу я вам чем-то помочь, кроме денег? — спрашиваю.

— Есть мне очень хочется, — говорит она. — Дай на еду.

Бегу в магазин, покупаю батон белого хлеба. Даю его нищенке.

Бабушка смотрит на хлеб и не знает, куда его положить: он ей не нужен.

— Да забери, — говорит она.

— Но вам же есть хочется!

Старушка бормочет что-то невнятное.

— Бабушка, — спрашиваю, — вы по своей воле здесь стоите или кто-то держит?

— Сама я, сама стою, — уклоняется от разговора старушка.

— Я могу помочь уйти от хозяина и вернуться домой. Сейчас позвоню друзьям, мы вам выправим документы, отправим домой.

— Иди отсюда, — отмахивается старушка, пряча лицо в куртку. — Только хуже сделаешь.

Я делаю несколько шагов по направлению к метро, когда меня берет за плечо молодой темноволосый человек.

— Ты что к бабушке пристал?

— А вы ее хозяин?

Он долго смотрит на меня, и мы расходимся.

На Кольцевой линии в вагон заезжает колясочник. Одет в черную жилетку и футболку. На ногах закатанные штаны: голени нет. Люди кидают ему деньги в открытую барсетку. На ручке инвалидной коляски висит пакет, в нем уже немало денег.

Разговор у нас не получается: инвалид показывает знаками, что он немой.

Еще одну бабушку с протянутой рукой нахожу в переходе между «Новослободской» и «Менделеевской».

— Я только один день в неделю здесь стою, — открещивается она от разговора. — Мне на лекарства нужно.

— А вот у меня батон есть, — говорю.

— Не нужен мне батон, не мешай.

Единственный нищий, который не отказался от хлеба, встретился в переходе на станции «Проспект Мира». Павлу Замченко, по его словам, 49 лет (1966 г.р.). Но выглядит он на все 60.

— Я в Россию приехал еще в 1995 году из Белоруссии, — рассказывает он. — А попрошайничаю всего вторую неделю. Работал на стройке в Балашихе, но вот случилась беда с ногой: просыпаюсь, а она распухла. И хозяину стройки я стал не нужен. А документы остались у него, не отдал. Я доехал до Москвы, постоял четыре дня с протянутой рукой на Белорусском вокзале, но оттуда прогнали: там только «свои» попрошайничают. И здесь молодой парень назначил таксу — 1 тысяча рублей за сутки. Он каждый вечер приходит, деньги у меня берет.

— А вам сколько остается?

— Ну, рублей 200, когда и меньше.

Павла сильно знобит: ночевал на скамейке в парке. Говорит, что боится умереть.

— Вам помочь найти приют? — спрашиваю.

— Было бы здорово.

В Москве для помощи бездомным работает специальная служба — социальный патруль при департаменте соцразвития. Но звонок туда разочаровывает. После десятка безответных вызовов на «горячую линию» между мной и диспетчером состоялся вот такой разговор:

— Здравствуйте, меня зовут Иван. Обнаружил в переходе на «Проспекте Мира» нищего. Хочет начать нормальную жизнь, можете его забрать?

— Что за человек?

— Говорит, что приехал из Белоруссии, здесь работал на стройке, его оттуда вышвырнули, документы не отдали.

— Мы не работаем с гражданами Белоруссии. Только Москва и РФ.

— Ему что, здесь помирать, что ли?

— Нет. Пусть идет в посольство. Мы работаем только с гражданами РФ.

Павел, когда я возвращаюсь, смотрит грустными глазами: «Спасибо, что хотел помочь». Нам в тот день повезло: встретили на проспекте двоих с нашивками «Социальный патруль». Их не смутило, что Павел из Белоруссии. Вызвали «скорую» и увезли его в ГКБ № 63. После больницы его ждет долгий курс социальной реабилитации.

Чистый бизнес

Досконально устройство московского мира нищих знают волонтеры движения «Альтернатива». За два года они помогли начать новую жизнь нескольким десяткам попрошаек. С активистом движения Олегом Мельниковым мы встречаемся в кафе на Зубовском бульваре.

— Настоящих нищих в Москве нет, им просто не дают встать.

Олег рассказывает историю о том, как сам пытался стать попрошайкой. И показывает видео.

— Это было в январе, — говорит он. — Меня загримировали под бомжа, посадили в инвалидную коляску и прикатили к Покровскому монастырю, где хранятся мощи Святой Матроны.

Как только Олег остается один (это видно на видеозаписи, которую сделали активисты «Альтернативы» и журналисты НТВ), к нему подходит пожилая женщина, которая тоже просит милостыню.

«Ты чей будешь, откуда?» — спрашивает она.

«С Украины», — бурчит Олег.

«С Украины стоят все на той стороне, — женщина показывает на противоположную сторону дороги. — А тут все заняты места. Драка будет, если тебя не перевезут на ту сторону. Это наш район, наш край».

Затем появляются двое мужчин.

«Это наше место, — говорит один из них Олегу. — Это наши бабки здесь стоят, наша точка».

«Кто вам это сказал?» — интересуется Олег.

«Я сказал. Нужны проблемы? Ну тогда пацанов подтянем сейчас».

Двое уходят «подтягивать пацанов», Олег остается. Правда, даже спустя час «пацаны» не появляются. Тогда Олег и его друзья, пришедшие для страховки, решают начать передел сферы влияния.

«Мы эту точку забираем себе», — подходит к одной из попрошаек друг Олега.

«А почему? А мы куда должны деваться?» — спрашивает женщина.

«Не знаю, можете на нас работать, можете уходить», — говорит «новый хозяин».

Предложение покинуть точку попрошайке не нравится, и она начинает «сдавать» собственных коллег. «А эта дура хромая, смотрю, лезет-лезет к вам, — кричит она на старушку с тростью. — Она здесь тоже недавно появилась, года, наверное, два или три. У нее квартира есть. Квартиру сдает еще. У нее самая большая пенсия в Москве».

Эксперимент Олег продолжал несколько дней, пока один из попрошаек честно не сказал: «Тебя не трогают, потому что ты с журналистами».

О днях в инвалидной коляске перед Покровским монастырем Олег вспоминает с улыбкой. «Отличный заработок был, — говорит. — За час в эти дни я собирал от 700 до 3000 рублей».

Как устроен рынок

— Попрошайки делятся на две категории: мошенники и рабы, — рассказывает Олег. — Мошенник — это тот человек, который сам находит хозяина и просто платит ему таксу. Рабов вербуют преимущественно на Украине, в Одесской области: там и в соседней Молдавии живет много цыган, это вербовщики. Людям обычно говорят, что будет хорошая и непыльная работа в Москве: с ребенком сидеть, или по дому помогать, или уборщицей в магазин. Ищут, как правило, одиноких. Когда привозят сюда, отбирают документы.

Олег называет расценки на рабов.

— Дешевле всего стоят бабушки — около 30 000 рублей, инвалид дороже — 50 000, а самый дорогой — младенец для мадонны (попрошайка с ребенком на руках. — И. Ж.): 100 000 рублей. Детей покупают в основном в неблагополучных семьях и, что важно, до того момента, как на них будет получено свидетельство о рождении. Пока у ребенка нет свидетельства — его самого как бы нет, государство за ним не следит, никто не спохватится, что он не встал на учет в поликлинике, и т.д.

В Москве насчитывается несколько сотен «хозяев», каждый из которых содержит от 4 до 8 рабов.

— Локации между хозяевами поделены еще с 90-х, — поясняет Олег. — Бизнес очень прибыльный: каждый попрошайка приносит хозяину от 7 до 15 тысяч рублей в день. Расходы минимальные: только откат полиции — редко больше 100 000 рублей в месяц. На содержание рабов уходят копейки: их надо только кормить, а вот тратиться на лекарства не надо: чем жалостливее человек выглядит, тем охотнее ему подают.

С зашитыми глазами

Интерес к нищей мафии у активистов «Альтернативы» появился после освобождения рабов из продуктового магазина в Гольянове в ноябре 2012 года.

— Там был полицейский, который к Гольяновскому ОМВД не имел никакого отношения, а был из Черкизовского ОМВД, — рассказывает Олег. — Месяца через два после тех событий он позвонил мне и сказал, что к ним пришла женщина, которую заставляли попрошайничать, и что он не знает, что с ней делать. Я приехал. Женщину звали Людмила. Она рассказала, что из Одесской области, что ей предложили подработать в Москве продавщицей. В Москве отобрали документы и заставили попрошайничать. Она неделю была в рабстве. Потом сбежала. Пришла сначала в одно отделение полиции, ее оттуда прогнали, потом во второе, оттуда тоже прогнали. Из третьего ОВД позвонили нам. Люда стала первой попрошайкой, которой мы помогли восстановить документы. Она рассказала, что ее удерживали в поселке Красково. Впоследствии выяснилось, что это одно из самых популярных мест, где удерживают рабов: Красково, Быково, Мытищи.

После того как активисты «Альтернативы» помогли Людмиле выправить документы и вернуться домой, в Одесскую область, появился еще один клиент.

— Нам сообщили, что на Курском вокзале уже год стоит бабушка с зашитыми глазами. Появляется с самого утра и стоит до позднего вечера на одном месте, просит милостыню. Мы нашли эту бабушку, начали следить. За день к ней ни разу не подошли сотрудники полиции. Ближе к вечеру, когда ее уже могли забрать хозяева, мы подошли к ней и поинтересовались, нужна ли помощь. Сначала она не хотела идти на контакт, но потом все-таки призналась, что ее удерживают, и попросила помочь. Мы, разумеется, бабушку увели. Оказалось, что она из Луганска, в юности потеряла зрение, последнее время жила в доме для престарелых. В 2012 году ей предложили восстановить зрение бесплатно в России. Она, конечно, согласилась. А в Москве ей зашили глаза и заставили просить подаяние. Максимум, что она собирала в день, — 50 000 рублей. Бабушка с зашитыми глазами простояла на Курском вокзале целый год. Холодное время, когда у нее начинали гноиться глаза, было самым прибыльным.

Пыталась сбежать — сломали ногу

Рассказ одной из жертв «нищей» мафии активисты «Альтернативы» записали на видео. Жанна, пожилая женщина из Одесской области, провела в рабстве всего неделю. Ее освободили в марте 2015 года.

— В Одессе, в доме для доживания, ко мне подошла незнакомая женщина и предложила работу в Москве. Сказала: «Бабушка, ты тут все равно ничего не делаешь — поехали со мной, будешь с детьми сидеть, платить хорошо будут». Я согласилась. Меня ничего не держало: одинокая, никого у меня нет. Привезли меня в поселок Быково Московской области. Улицу я не помню, квартира на первом этаже. Там были девушка 20 лет и парень 24-х. Ее зовут Виолла, его — Олег. А детей нет в квартире. Потом смотрю: еще четыре бабушки приходят. Они-то и сказали, что с детьми мне сидеть не придется.

По словам Жанны, на следующий день их подняли в семь утра, посадили в машину и повезли к метро. Дали табличку «Помогите на хлеб» и оставили у станции «Кузнецкий Мост».

— И вот так ты должен стоять с 7 утра до 9 вечера. Стоять должен только там, где поставят. В туалет не имеешь права отходить. Все это время кто-нибудь из хозяев стоит в отдалении и наблюдает. Я надеялась на полицию, но напрасно: один раз попыталась сбежать, шмыгнула в кафе, думала: не найдут. А смотрю через окно: полицейский показывает хозяину, куда я побежала. За побег хозяин сломал мне ногу.

Но и со сломанной ногой Жанна сумела сбежать: прибилась к бездомным, за которыми ухаживали волонтеры.

«Альтернатива» вернула Жанну в Одессу.

Почему ребенок спит?

Самая страшная группа «нищей» мафии не бабушки с зашитыми глазами и сломанными ногами, а «мадонны с младенцем» — нищенки, которые просят подаяния с детьми на руках.

— Ты никогда не задумывался: почему у них ребенок спит? — спрашивает меня Олег. — Спит не час и не два, а все время. Младенцев, чтобы они не мешали, поят коньяком. Живет такой ребенок от полутора до трех месяцев. Как правило, таких малышей даже не хоронят, а просто выкидывают в безлюдном месте.

Слова Олега подтверждают в движении «Поиск пропавших детей».

— Единственное, по нашим данным, дети живут до трех лет, — уточняет пресс-секретарь фонда Марьяна Шевцова.

Привлечь к ответственности нищенок с младенцами невозможно: в Уголовном кодексе есть статья 151 «Вовлечение несовершеннолетнего в попрошайничество», но сотрудники полиции отказываются проводить проверки, ссылаясь на то, что ребенок не просит денег сам, это за него делает мать.

— В Санкт-Петербурге «работает» известная нищенка Майя Дилан, — говорит Олег. — За последний год она сменила пятерых детей. В интернете есть фотодоказательства. Никто ничего до сих пор не предпринял.

В июле 2015 года депутат Госдумы Александр Курдюмов подготовил проект изменений в Уголовный кодекс, предложив заменить формулировку «вовлечение несовершеннолетнего в попрошайничество» на «использование несовершеннолетнего в попрошайничестве». Это дало бы полиции возможность изымать младенцев у нищих. Но законопроект застрял где-то в Думе.

«У вас дети есть? Не дай Бог вам так»

2 апреля 2015 года активист «Альтернативы» Алексей Никитин обнаружил попрошайку с ребенком возле станции метро «Электрозаводская» и решил вызвать полицию. Но прибывший на место наряд ничего  делать не стал. Разговор Алексей записал на видеокамеру, полицейские не догадались, что она включена.

Алексей Никитин: Здравствуйте! Это я вызывал наряд насчет женщины с ребенком. Я тогда поеду с вами, напишу заявление.

Полицейский: По поводу?

А.Н.: Ну женщина с ребенком просит милостыню.

Полицейский: И что вы хотите, чтоб я сделал?

А.Н.: Это же преступление — вовлечение несовершеннолетнего в попрошайничество.

Полицейский: Молодой человек, как бы вам объяснить? Все это, конечно, правильно, что вы говорите. Но вы что — потащите ее в отдел?

А.Н.: Да, а что?

Полицейский: У вас родственники есть, ребенок есть? Ну вот не дай Бог вам так.

А.Н.: Сама она пускай побирается, но ребенок…

Полицейский: Все это, конечно, правильно со стороны закона. Ну если хотите, задержите ее сами, мы этого делать не будем.

Иван Жилин
Корреспондент
Москва

Историческая плата

Posted: 11 Nov 2015 04:02 AM PST

Министры юстиции балтийских стран договорились потребовать от России компенсировать ущерб, нанесенный советской оккупацией.

В четверг в Риге прошла совместная конференция трех балтийских стран с участием министров юстиции Латвии и Эстонии Дзинтарса Ричнаса и Урмаса Рейнсалу, а также председателя Конституционного суда Литвы Дайниюса Жалимаса. Название конференции — «Почему необходимо подсчитать причиненный советской оккупацией ущерб?» Министры ответили на него, подписав совместную декларацию.

«На основании преступного пакта Молотова-Риббентропа и секретных протоколов к нему, СССР в июне 1940 года оккупировал и аннексировал три независимых государства Балтии: республику Эстония, республику Латвия и республику Литва», – с этих слов начинается документ, подписанный в четверг. Логика декларации проста: раз Россия считает себя правопреемником СССР, то пусть ответит за действия Советского союза в 40-х годах и до его распада – морально, политически и финансово.

Если в других вопросах у руководства балтийских стран бывают расхождения, то в оценке советского периода их истории они едины: это было временем незаконной оккупации. «Ущерб» в данном случае — понятие не абстрактное: в Литве и Эстонии уже высчитали цифры, которые стоят за этим словом, латыши пока в процессе. Промежуточные итоги латвийской комиссии по подсчету причиненного советской оккупацией ущерба тоже были представлены на конференции.

В декларации перечислены следующие требования к России: признать оккупацию, взять на себя полную ответственность и компенсировать ущерб. Еще одна цель — «дать трем балтийским странам возможность потребовать, в соответствии с международным законодательством, справедливой и оправданной компенсации за нанесенный ущерб». Этот пункт вполне осязаем: в одной только Латвии ущерб оценили, пока очень приблизительно, в триста миллиардов евро. Если на секунду допустить, что Россия согласится с требованиями, это станет очень существенным вливанием в бюджет.

По словам тех, кто занимается непосредственно расчетами, страны Балтии преследуют не только и не столько финансовые цели. «Прежде всего, мы должны изучать свою историю, – считает председатель латвийской комиссии Янис Томелс. — Во-вторых, это вопрос применения международного права в оккупированных странах».

Латвийская комиссия по подсчету примененного советской оккупацией ущерба была основана еще в 2005 году, но в 2009 приостановила свою деятельность из-за экономического кризиса и проблем с финансированием, а с 2013 года продолжила работу. В Литве последняя цифра, озвученная на заседании сейма в 2012 году, составила 834 миллиарда долларов: включая уже понесенные и будущие затраты, например, связанные с закрытием Игналинской АЭС, доставшейся литовцам в наследство от СССР. Эстония определила свои требования еще в 2004 году: специальная парламентская комиссия выпустила объемный доклад под названием «Белая книга о потерях, причиненных народу Эстонии оккупацией 1941-1990 гг.» Тогда же были озвучены и цифры: 100 миллиардов евро – за экономический ущерб, 4 миллиарда – за экологический и около 12 миллиардов – за депортированных и репрессированных граждан.

Латвийская комиссия тоже работает в этих трех направления. «Прежде всего, демографические потери, — рассказал «Новой газете» Янис Томелс. — Депортация, эмиграция и так далее. Во-вторых, экономические. И третье – вред, нанесенный окружающей среде, в частности, советскими военными базами. В Латвии их было много». По словам Томелся, комиссия опирается на различные исторические документы и архивы.

Задача комиссии, которая насчитывает 13 специалистов разного профиля, чисто научная: провести исследования, результаты которого будут показаны правительству. «А дальше они представят эти результаты России — Министерству иностранных дел», — говорит Томелс.

Кстати, несмотря на негативное отношение к советскому прошлому среди большинства — как в населении, так и в руководстве — не все согласны с тем, как работает комиссия. Так, с осторожной критикой выступал министр иностранных дел Латвии Эдгар Ринкевич: он считает, что нужно выстраивать диалог на уровне историков разных стран и учитывать не только ущерб, но и совместные достижения.

Из России какой-то официальной реакции на балтийскую декларацию не последовало, но некоторые не упустили возможность прокомментировать ситуацию. Так, вице-премьер Дмитрий Рогозин, вспомнив известную цитату из «Двенадцати стульев», пообещал Прибалтике «от мертвого осла уши». Откликнулись и некоторые депутаты. Например, Михаил Емельянов, первый зампред фракции «Справедливая Россия» в Госдуме, предположил, что таким образом «мелкие государства, которые стремятся выслужиться перед своими партнерами», придумывают «всякие гадости против России».

Мария Епифанова
Собственный корреспондент в Прибалтике

Соблюдайте тишину

Posted: 11 Nov 2015 03:01 AM PST

Вырисовываются очертания массированной кампании против виднейших российских правозащитных организаций.


Фото: Анна Артемьева / «Новая газета»

После ряда законодательных инициатив, серьезно ограничивших деятельность российских правозащитных организаций,  власти, похоже, готовят почву для  уголовного преследования их сотрудников. Минюст обвинил старейшую российскую правозащитную организацию  «Мемориал» в подрыве основ конституционного строя Российской Федерации.

«Своими действиями члены межрегиональной общественной организации «Правозащитный Центр «Мемориал» подрывали основы Конституционного строя Российской Федерации, призывая к свержению действующей власти, смене политического режима в стране».

Не зная контекста, можно подумать, что эта фраза — строчка из обвинительного заключения в деле о государственной измене. Однако нет. Это слова из «Акта плановой проверки», проведенной Главным управлением Министерства юстиции в «Мемориале».

Это была первая плановая проверка организации после того, как в прошлом году «Мемориал» был внесен в реестр иностранных агентов. Согласно закону об НКО, «иностранный агент» — это организация, которая своей деятельностью «формирует общественное мнение и пытается влиять на принятие решений государственных органов». Именно таковой, по мнению Минюста, и является «Мемориал».

«В ходе нашей правозащитной работы мы собираем факты, — говорит член правления «Мемориала» Олег Орлов. — На их основе, в ходе обсуждений внутри организации и в более широком кругу, вырабатываем мнения и оценки. Мы публикуем эти материалы, то есть, реализуем свободу мысли и слова, гарантированные нам Конституцией России».

Акт составлен сотрудниками Минюста на основе «мониторинга публикаций» на официальном интернет-сайте «Мемориала». В качестве доказательства «подрывной деятельности» приводятся два примера. Первый — отрицательное отношение сотрудников организации к участию российских военных в конфликте на Донбассе. Второй пример — несогласие с обвинительным приговором участникам «болотного дела».

«Мы действительно так считаем и будем настаивать, — продолжает Орлов. — И наше мнение основано на актах международного законодательства, к которым Россия присоединилась, а значит, обязана соблюдать, а также на многочисленных и неопровержимых фактах, которыми мы располагаем. И если действия на Украине подпадают под международное определение «агрессии», значит, так оно и есть. И если факты свидетельствуют об участии российских солдат в военных действиях на Донбассе, многочисленные свидетельства доказывают, что «болотное дело» было сфабриковано, значит, мы будем говорить об этом вслух».

Сотрудники «Мемориала» намерены отправить в Минюст свои возражения.

«Мемориал» не первая правозащитная организация, которую российские власти обвиняют в антигосударственной деятельности. Напомним, 5 ноября в ингушской правозащитной организации «Машр» прошли обыски, в ходе которых у правозащитников изъяли все документы, парализовав их работу. В постановлении на досмотр говорилось, что Магомед Муцольгов, который руководит этой организацией, систематически ведет «подрывную антироссийскую деятельность».

Ирина Гордиенко
специальный корреспондент

Дальнобойщики протестуют против платы за проезд по федеральным трассам

Posted: 11 Nov 2015 02:28 AM PST

Дальнобойщики устроили акцию протеста против взимания с фур и грузовиков платы за проезд по федеральным трассам.

Как передает РИА Новости, водители устроили забастовку на трассе «М4 Дон» в районе деревни Федюково Подольского района, где на обочине выстроились около 60 грузовых автомобилей. Отмечается, что дальнобойщики не блокировали движение по трассе.

В белгородской области в акции против платного проезда приняли участие 150 фур. По словам водителей, если власти не удовлетворят их требования, они не выйдут на работу с 15 ноября.

«Наше главное требование — отменить введенный правительством России сбор в размере 3,5 руб. за проезд 1 км по федеральным трассам для грузовиков весом от 12 тонн. Сегодня нас собралось более 150 белгородских водителей, и это лишь 30% тех, кто реально пострадает от нововведения правительства только в нашем регионе»,— приводит ТАСС слова  координатора акции в Белгородской области Сергея Короткова.

По информации Интерфакс, аналогичная акция проходит на федеральной трассе Новосибирск — Омск. В ней принимают участие более 370 большегрузных автомобилей из разных регионов.

Водители-дальнобойщики также планируют протестовать против платы за проезд по федеральным трассам в Екатеринбурге, Рязани, Белгороде, Санкт-Петербурге и других регионах России.

Ранее правительство решило ввести плату в размере 3,73 рубля за 1 км пути по федеральным дорогам с 12-тонных грузовиков. Планировалось, что закон вступит в силу с 15 ноября, однако после обращения дальнобойщиков к премьеру Дмитрию Медведеву в правительстве решили ввести переходный период: до 1 марта 2016 года тариф составит 1,53 руб. за 1 км, последующие два года — 3,06 руб. за 1 км, а с 2018 года — 3,73 руб. за 1 км.

Вынести Сталина из общественной жизни

Posted: 11 Nov 2015 02:01 AM PST

Почему запрет восхваления вождя не противоречит свободе.



Фото: Елена Лукьянова / «Новая газета в Санкт-Петербурге»

Нынешней осенью на обсуждаются две схожие законодательные инициативы: мы с коллегами по фракции «Яблоко» (Григорием Явлинским и Александром Кобринским) — в питерском парламенте, а сенатор Константин Добрынин — в Совете Федерации предложили ввести запрет на реабилитацию Сталина и сталинизма. Что вызвало бурную дискуссию.

Невозможно сомневаться в том, что эта реабилитация идет — несмотря на целый ряд официальных документов, осуждающих сталинские преступления. И несмотря на то, что в «концепции государственной политики по увековечению памяти жертв политических репрессий», утвержденной правительством России в августе 2015 года, прямо сказано: «недопустимыми являются продолжающиеся попытки оправдать репрессии  особенностями времени  или вообще отрицать  их как факт нашей истории».

Мы видим, как Сталину ставят памятники и размещают в публичном пространстве (в том числе, в школах) его изображения. Мы видим, как с прославлениями Сталина выступают чиновники и общественные деятели, и несут его портреты на демонстрациях. Мы видим, что магазины завалены книгами, воспевающими Сталина и его деяния, отрицающими массовые репрессии (или объявляющими их масштабы «завышенными»), а то и прямо оправдывающими их. Мы видим, что возникают общественные кампании за возвращение имени Сталина географическим объектам и организуются «частные музеи» Сталина. Мы видим, что патологические сталинисты получают время в федеральном телеэфире и вузовскую трибуну. Мы видим, как беспрепятственно внушается мысль о том, что именно «сталинское» устройство государства, при котором человек — ничто, и его интересы — ничто по сравнению с государственными, и есть максимально эффективное.

Мы видим, наконец, как патриарх Кирилл призывает «не подвергать сомнению» успехи Сталина на ниве «возрождения и модернизации страны», даже если он «отмечен злодействами». Продолжать ли спокойно на это смотреть?

Позволять и дальше беспрепятственно воспевать одного из величайших преступников в истории человечества, не только организовавшего массовые репрессии против собственного народа, но и лично утверждавшего «расстрельные списки»? При том, что еще живы некоторые из тех, кто лично испытал на себе сталинские репрессии — и при том, что у очень и очень многих близкие были расстреляны, прошли лагеря или не вернулись из них, были высланы или ошельмованы?

Казалось бы — не продолжать и не позволять. И не только потому, что это оскорбляет память жертв репрессий, их родных и близких, но и потому, что нельзя одновременно увековечивать память жертв и воспевать палачей: законодательно поддерживать репрессированных и репрессированные народы и одновременно позволять пропагандировать Сталина и сталинизм — политическая шизофрения.

Однако, первые же предложения о запрете реабилитации Сталина (весной 2015 года международный «Мемориал» выступил с инициативой о запрете появления изображений Сталина в публичном пространстве «в каком бы то ни было позитивном контексте») вызвали не только ожидаемую истерику со стороны коммунистов, седьмой десяток лет старательно закрывающих глаза на сталинские преступления. Они вызвали и критику со стороны тех, кого в симпатии к сталинизму обвинить трудно — целого ряда правозащитников и экспертов. В том числе, они прозвучали на «круглом столе», прошедшем недавно в Петербурге, где обсуждали законопроект «яблочников».

С частью из них можно согласиться, с частью — нет, о чем чуть ниже, а сперва — о сути законопроекта.

Мы предложили запретить любое размещение изображений Сталина в общественных местах с целью возвеличивания его личности и деяний, а также с целью пропаганды сталинизма. Запретить установление памятников, бюстов и иных скульптурных изображений Сталина. Запретить использование имени Сталина в наименованиях СМИ, юридических лиц и объектов прав собственности, и запретить присвоение его имени Сталина географическим объектам, предприятиям, учреждениям и организациям. Запретить использование имени или изображения Сталина в любых наградах, памятных медалях и знаках. Запретить установление праздников и памятных дат, связанных с именем Сталина. И запретить любые публичные действия, направленные на прославление и восхваление Сталина и пропаганду сталинизма, отрицание фактов массовых репрессий периода сталинизма. Отдельно отмечается: не могут быть объектом запрещения личные взгляды и убеждения человека.

За нарушение перечисленных запретов — административное наказание. Штраф или  арест на срок до 15 суток.  Существующие памятники и бюсты Сталина демонтируются, названные его именем географические объекты переименовываются, как и названные его именем организации, в том числе СМИ (иначе  — закрытие).

Перечисленные запреты не распространяются  на произведения изобразительного искусства в музеях и на выставках, а также продающиеся в магазинах, и на видео- и кинофильмы художественного и документального характера, не имеющие цели возвеличивания Сталина, оправдания его деятельности и пропаганды сталинизма. На научную деятельность и ее результаты, учебники и учебные пособия (если они направлены не на пропаганду личности и деятельности Сталина, оправдание преступлений сталинизма, а на их изучение и объективное освещение и представление). На ранее врученные государственные награды, юбилейные медали, антиквариат,  театральные постановки и реконструкции исторических событий.

Во время обсуждения историки, правозащитники и политики  из «Яблока», «Солидарности» и «Парнаса», — в том числе, Александр Марголис и Александр Даниэль, Никита Ломагин и Александр Скобов, Юрий Нестеров и Анатолий Голов, Иосиф Скаковский и Евгений Сизенов, — оценили проект по-разному.

Одни, соглашаясь с базовой идеей проекта, обращали внимание на неопределенность ряда понятий (в том числе, пропаганды) и субъективность норм — необходимость определения умысла на возвеличивание Сталина при установлении, подпадает ли то или иное действие под запрет. Как быть, например, с фотографией, где Сталин, Рузвельт и Черчилль изображены на Ялтинской конференции? Еще одно возражение — при применении закона возможны злоупотребления, и новые запреты обернутся вовсе не против тех, кого имеют в виду авторы.

Другие считали, что проект надо распространить не только на сталинские, но и на большевистские репрессии — в том числе, «красный террор», и указывали, что в отличие от нацизма, над сталинизмом не был проведен судебный процесс (заметим, сейчас по инициативе Сергея Ковалева, Льва Пономарева, Ильи Шаблинского, Аллы Гербер и других активно обсуждается идея проведения Общественного трибунала над сталинизмом, Сталиным и его ближайшим окружением).

Третьи же в принципе отвергали идею проекта, полагая, что никаких ограничений для прославления Сталина быть не должно. Что нельзя вводить идеологические запреты. Что власть и так усердствует в «запретительстве» — и нельзя ей помогать в этом, предлагая дополнительные запреты. Что нельзя устанавливать «государственное отношение к одному из явлений отечественной истории», за несогласие с которым граждане будут наказываться. Что это «фактическое введение цензуры» и нарушение конституционных прав граждан на свободу убеждений и слова. И что с наследием сталинизма в принципе нельзя бороться методом законодательных запретов — а действовать только методами убеждения, выигрывая дискуссии...

Спору нет: доработка проекта необходима. В первую очередь — в целях устранения неопределенностей. Что касается субъективизма, то избежать его нельзя, а наличие умысла (одной из форм вины, субъективной стороны преступления) всегда оценивает суд.

Могут бы быть злоупотребления при применении закона? Могут. Как и при применении статьи 282 УК РФ (о чем не устают твердить прекраснодушные сторонники ее отмены: мол, привлекают не тех!). Но это претензии не к закону, а к правоприменительной практике: любую статью УК можно использовать для политических расправ, но это не значит, что надо отменить весь Кодекс.

Кстати, стоит напомнить, что в советские времена многие диссиденты сидели не по «антисоветским» статьям УК, а по уголовным, когда их обвиняли в вымышленных преступлениях. А потому надо бороться за справедливый суд — а не требовать отменить статьи, позволяющие наказывать нацистов и не вводить наказание для «наследников Сталина».

Надо ли плодить новые запреты? Несогласие с абсурдными запретами, введенными властями в последнее время, ничуть не противоречит требованию запретить то, что не имеет права находиться в публичном пространстве.  И кто сказал, что идеологические запреты вообще недопустимы? А если речь идет о бесчеловечных идеологиях — и в этом случае нельзя ничего ограничивать?

Должно ли быть позволено свободно издавать книги, «обосновывающие» нацистскую практику уничтожения «неполноценных» народов и рас? Нет? Это нельзя допустить? А как же священная свобода слова? Разве же можно препятствовать людям свободно говорить и писать о том, что они думают? Если таковы их убеждения? Ах, все-таки можно препятствовать? Но почему тогда нельзя препятствовать восхвалению Сталина, на чьей совести миллионы жертв и десятки миллионов искалеченных судеб?

Да, запрет на прославление сталинизма — это ограничение свободы слова. Такое же, как ее ограничение при пропаганде вражды и ненависти — что установлено не только российской Конституцией, но и международными пактами. И это ограничение — не только правомерно, но и необходимо.

Потому что точно так же, как не равноправны фашизм и антифашизм, не равноправны сталинизм и антисталинизм. Как неравноправны палачи и жертвы. А любая попытка объявить точку зрения палача и точку зрения жертвы равно допустимыми — это худшая из форм морального релятивизма, когда уничтожается разница между добром и злом.

Не должно быть никаких памятников и бюстов Сталина на площадях, никакого возложения к ним цветов и приема в пионеры, никаких «сталинобусов» и  билбордов со сталинским портретом на улицах, и никаких «стенгазет», прославляющих Сталина, в школах и вузах. И прочего, что требуют сталинисты всех мастей, все чаще лезущие из всех щелей с предложениями о прославлении кровавого тирана.

У себя дома, в квартире или на даче сталинисты могут обклеивать все стены портретами любимого вождя и возносить им молитвы. Но за пределами своего личного пространства у них такого права быть не должно.

Заметим: смысл предложенных запретов еще и в том, чтобы решать подобные вопросы в правовом поле, а не на в столкновениях на улицах. Известна история, как в тобольском автобусе ветеран, который либо сам пережил ужасы Гулага, либо лишился там своих близких, сорвал висевший там портрет Сталина, после чего его избил другой пассажир. Известно, что люди, оскорбленные попыткой реабилитации тирана, нападали на «сталинобусы» и пытались закрасить его изображение. Дальнейшее развитие ситуации грозит силовыми столкновениями — и дело законодателя их предотвратить.

Свободное прославление Сталина — позорно для страны, где жертвами его преступлений стали десятки миллионов граждан.

Сталин и его преступления не имеют права на прощение и забвение.

Иначе мы обречены на повторение этого прошлого.

Борис Вишневский
обозреватель
Автор: на

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Подписаться на: Комментарии к сообщению (Atom)