вторник, 5 ноября 2013 г.

Тема дня

Тема дня

«Как ловил барракуд, так и будет»

Posted: 05 Nov 2013 11:03 PM PST

Интерпол официально приступил к поиску Сергея Полонского

На официальном сайте Интерпола опубликована информационная справка о Сергее Полонском и его фотография. Тут же размещено обращение с просьбой всем, кто располагает информацией о месте нахождения девелопера, предоставить эти сведения в генеральный секретариат Интерпола.

Напомним, что Сергей Полонский в России обвиняется в хищении более двух миллиардов рублей у дольщиков жилищного комплекса «Кутузовская миля». Судебное решение об аресте Полонского Тверской райсуд Москвы вынес еще в конце июля.

Адвокат Диана Татосова заявила «Новой», что размещение информации о Полонском на сайте Интерпола — это «технический момент, который никак не может повлиять на положение Полонского»:

— Сергей Юрьевич ни от кого не скрывается, он находится под «подпиской о невыезде» в Камбодже.

По мнению Татосовой, Полонский будет находиться в Камбодже до рассмотрения уголовного дела о нападении на местных моряков.

— У Камбоджи есть право передать Полонского Интерполу, но нет такой обязанности. А ордер на арест выдан еще в конце июля. Так что Сергей Юрьевич как ловил барракуд, так и будет их ловить, — заявила Татосова.

Ирек Муртазин

Полмиллиарда за Юлю

Posted: 05 Nov 2013 10:05 PM PST

Европе предлагают либо «выкупить» украинскую оппозиционерку, либо отказаться от требования предоставить ей свободу

Министерство доходов и сборов Украины предложило известной британской международной юридической компании Lawrence Graham вернуть из-за границы деньги тех сограждан, кто бесстыдно обворовал родной народ. (Казна пуста, кредитов МВФ не дает, кризис неплатежей нарастает, так что мера своевременная и горячо одобряемая в массах.) Исполнителям указали на экс-премьеров Павла Лазаренко и Юлию Тимошенко — мол, их активы сегодня находятся на территории США и Швейцарии. Компания приступила к работе и уже докладывает о промежуточных результатах.

По одним данным, речь идет о 200 миллионах долларов, выведенных на тайные зарубежные счета еще в пору премьерства Лазаренко. Юлию Тимошенко, возглавлявшую в 90-х годах корпорацию-монополиста «Единые энергетические системы Украины», называют при этом в числе распорядителей средств. Другие сведения, также оперативно опубликованные в местных СМИ, говорят о полумиллиарде долларов, принадлежащих непосредственно Юлии. Должно же было что-то остаться после революции и высокой должности у «женщины ценой в 11 миллиардов долларов» — так в свое время назвал Тимошенко геостратег Бжезинский! Сообщают также, что федеральные прокуроры, занимавшиеся делом Лазаренко в США и упекшие его за решетку, всегда считали Юлию причастной к большинству афер босса и представляли неоспоримые доказательства своих подозрений.

В неназванном пока банке Швейцарии, как выясняется, тоже спрятаны сокровища Юлии Владимировны. Руководители нынешнего правительства Украины утверждают: предшественница, возглавляя кабинет в 2005 и 2008–2010 годах, не экономику поднимала, но «отмывала деньги в больших объемах, лично получая огромные суммы государственных средств». После паузы вновь оживилось и отечественное следствие по «мокрому делу». Как известно, Тимошенко инкриминируют прямую причастность к финансированию убийства донецкого бизнесмена и депутата Евгения Щербаня в середине девяностых годов.

Еще совсем недавно казалось, что Рада вот-вот найдет консенсус и проголосует за законопроект, позволяющий Тимошенко отправиться на лечение в Германию. Ведь до саммита в Вильнюсе времени остается всего ничего, а требование Евросоюза не выполнено. Теперь риторика представителей Партии регионов изменилась: «Можно ли отпускать преступницу к ее деньгам, на Запад?! Люди нас не поймут, да и Европа, если хорошо подумает, тоже не поймет — с коррупцией надо бороться, невзирая на лица и симпатии!»

Оппозиция продолжает настаивать: нынешние обвинения — гнусная ложь, опровергнутая многократно. Власть собственной рукой перечеркивает европейские перспективы страны, поскольку страх Януковича перед Тимошенко как конкурентом на выборах 2015 года победил.

Сам президент пока никак не комментирует происходящее.

Ольга Мусафирова
Собственный корреспондент «Новой газеты» в Киеве

Нехорошая тенденция

Posted: 05 Nov 2013 09:03 PM PST

Зачем отставные садисты и стукачи объявляют себя защитниками прав заключенных?

Историк и журналист Владимир Тольц («Радио Свобода») рассказал мне на днях вот какую историю. Много лет он добивался интервью у одного страшно засекреченного человека, ветерана КГБ, генерал-лейтенанта в отставке, почетного председателя всего на свете и обладателя бесчисленных регалий. И в конце концов добился. «Скажите, как бы вы хотели, чтобы я представил вас слушателям?» — спросил ветерана КГБ Владимир Тольц, подразумевая, что эфир не резиновый, а званий у человека много, пусть сам выберет, как для краткости именоваться: председателем общества дружбы инвалидов разведок Европы или, к примеру, бывшим начальником отдела разведывательных операций в Океании и Тасмании. «Представьте меня емко и коротко: правозащитник», — внезапно сказал Тольцу отставной генерал КГБ.

Ничего, конечно, у генерала с этой затеей не вышло — Владимир Тольц работает на «Радио Свобода» в Праге (а раньше в Мюнхене) с 1982 года и перевидел таких генералов больше, чем я воробьев. Называться правозащитником, видным общественником, ярким публицистом или президентом фонда борьбы за мир во всем мире — это вообще излюбленное времяпрепровождение силовиков в отставке. Причем чем гаже занятия, коим нынешний пенсионер отдавался во время оно, тем звучнее он будет бороться за права человека (поэтому лично я не выношу слово «правозащитник», а уж тем более «общественник»).

Зачем они это делают — бог весть. Хотя, конечно, у каждого есть своя причина: кто-то продолжает свою прежнюю работу на новом фронте, который теперь называется «правозащита», то есть действует под прикрытием общественника; кто-то начинает высасывать из этой сферы деньги, понимая, что родственники человека, попавшего в переплет, отдадут последнее любому прохвосту, взявшемуся помочь; кому-то просто велели сидеть в общественниках — он и сидит, ожидая своего часа. Во времена перемен и надежд таких людей куда-то вымывает, и они мирно переселяются на свои дачи, развлекая соседей героическими байками. А как только начинают закручиваться гайки, так их тут же призывают под знамена общественной активности.

Человек, придумавший Общественную палату (а это был Вячеслав Сурков), знал толк в словесных извращениях. В Общественную палату никого не избирают — общественники назначаются Кремлем. А в регионах — соответственно, по согласованию с местным начальством. И уже эти назначенные товарищи избирают членов Общественных наблюдательных комиссий (ОНК), которые как бы следят за соблюдением прав человека в тюрьмах и прочих исправительных учреждениях. Несколько лет назад, когда ОНК только появились (в момент «медведевской либерализации»), в несколько комиссий, прежде всего в московскую, смогли войти люди, реально знающие проблему и много сделавшие для заключенных. Но сейчас практически везде Общественные палаты понатыкали в ОНК тех самых отставников-силовиков.

И в процессе всех этих странных «выборов» и разговоров вокруг ОНК забылось главное: а зачем они вообще нужны, эти общественники для тюрем?

Назначение любого уполномоченного по любым правам — это ограничение права других людей. Это официальное объявление о том, кто может интересоваться и защищать права, а у кого нос не дорос.

При этом только в Москве беспрепятственно посещать тюрьмы имеют право больше полутора тысяч человек. Это всевозможные депутаты, это Общественные палаты и наблюдательные советы при силовиках — не говоря уже о прокуратуре и следователях. Но ведь не посещают же! И, стало быть, надо еще специально назначить каких-то людей в специально созданные ОНК, чтобы они тоже могли. А почему все остальные граждане страны не могут?

В любой стране мира я стараюсь посещать тюрьмы. Договариваюсь об этом легко и непринужденно, а во многих странах у меня даже паспорта не спрашивают — достаточно письма в электронную почту тюремного начальства с моими данными. И я всегда спрашиваю: кто у вас имеет право посещать тюрьмы, контролировать условия содержания и соблюдение прав человека? Моему вопросу часто удивляются: то есть как это — кто? Все имеют право. Вот на днях у меня был диалог в Германии с тюремным ведомством: если старушка, спрашиваю я начальника, вдруг услышит ночью крики и решит, что это кричат несчастные узники в близлежащей тюрьме, она имеет право пойти в тюрьму и проверить, всё ли там в порядке? Конечно, имеет, отвечают мне, но она в тюрьму не пойдет — она пойдет с этим в полицию. Потому что начальник тюрьмы может ее ввести в заблуждение, а полиция — нет, и старушка совместно с полицией убедится, что в тюрьме все в порядке или наоборот — требуется вмешательство и восстановление справедливости.

Зато я помню, как начальник колонии в Кохме товарищ Василькин как-то упрекнул меня: «Вот вы все нас ругаете, а в Германии тюрьмы еще хуже, чем у нас!» Спросила я товарища Василькина, конечно, — давно ли он был в Германии и какие тюрьмы посещал. Оказалось, не был нигде товарищ Василькин — ему эти глупости кто-то в управлении напел. Они нигде не бывают, ничего не видят, но твердо уверены в собственном профессионализме, нужности и правильности дела, которое они делают. Хотя всем давно очевидно, что наши тюрьмы работают как фабрики для производства преступников. Потому что зло и садизм — фирменный стиль российской ФСИН — могут породить только зло. И никакие реформы этого не отменят, пока ситуацию не будет контролировать общество, а не назначенные неизвестно как общественники.

Ольга Романова
эксперт по зонам

Русский марш — главное содержание Дня народного единства

Posted: 05 Nov 2013 09:52 AM PST

Забавная штука — новейшая история России сквозь призму осенних праздников. 29 октября — День рождения комсомола и вневедомственной охраны. 30 октября — День памяти жертв политических репрессий и автомобилистов вкупе с инженерами-механиками. 31 октября — Хеллоуин и День работников СИЗО и тюрем. Даже скромная выборка демонстрирует наличие хрупкой причинно-следственной связи между праздниками. Автомобилисты, инженеры-механики, а также поклонники Хеллоуина могут гулять только в том случае, если они свободны от политических репрессий и тюрем. Далее подряд следуют дни: военного разведчика, сотрудников органов внутренних дел, специалистов по безопасности, участковых уполномоченных полиции… Госбезопасность окружает россиян таким заботливым кольцом, будто страна до сих пор оккупирована войсками Антанты.

Апофеоз мощной симфонии защищенности — День народного единства. Ему нет ни пары, ни рифмы. Нынешний праздник — особенный. 4 ноября 2013-го зафиксирована печальная данность: в нашем общем доме невозможно спастись не только от «медленной отравы бытия» (Баратынский), но и от отравы внезапной, быстродействующей. Голубой, как пена на губах заложников, экран (сравнение навеяно терактом на Дубровке, годовщину которого ТВ снова не заметило) впал в пропагандистский коллапс.

А как все славно начиналось! Замена Октябрьской революции на народное единение не всем пришлась по вкусу. Зато оформители режима немедленно впали в благодатные аллюзии. Михаил Леонтьев объявил в программном сочинении «Конец смутного времени»: «История смуты — это история предательства страны ее политической элитой». Так был задан перспективный тренд: всему виной лихие девяностые. Смута по-леонтьевски — это Ельцин на танке у Белого дома; семибоярщина — это семибанкирщина; блестящий пиарщик Шуйский, сам себя призвавший на царство, — победивший Ходорковский. То, что в веке семнадцатом смута, в нашем веке — идеи либеральной демократии. Вывод краток: 4 ноября — «чудо преодоления смуты». Чудо в который раз становится главным инструментом русской истории.

Однако высокая нота данной пропагандистской мелодии плохо вписывалась в контекст промежутка. Ельцинское ТВ кончилось, путинское металось в поиске лица. Ранние 2000-е знаменовались умиранием политвещания. Пустоты заполнялись исследованием либидо россиян, преимущественно известных, под соусом «Про это». Рождалось стойкое ощущение, что на одной шестой части суши плоть победила дух. А меж тем очередное чудо русской истории по фамилии Путин нуждалось совсем в ином обрамлении. Впрочем, господам оформителям было не до тонкостей — успеть бы справиться с очередными выборами. И только когда случилось третье пришествие Владимира Владимировича, настало время духовных скреп. Скрепы всем хороши, кроме одного — из них рейтинга не выжмешь. Рейтинг на ТВ дают сильные эмоции, а их относительно скреп испытывают разве что Путин с патриархом Кириллом и примкнувший к ним (недавно) Сергей Иванов. Налицо конфликт интересов. Растерянность спровоцировала эпидемию фриков.

Даже респектабельный Первый канал не смог ее избежать, превратив львиную долю эфира в территорию коллективной мамы Наташи Королевой. Границы спектра необозримы — от вечно жизнерадостного певца желудочно-кишечного тракта Малахова до вечно юных и восхищенных певиц советского строя Вовк и Веденеевой. Остальная часть эфира отдана коллективному Мамонтову с его многообразием истерических и верноподданнических интонаций. Фрики хорошо размножаются в трэше хоть бытовом, осененном хамоватой Розой Сябитовой, хоть политическом, связанным со все раздувающимся от собственной значимости Дмитрием Киселевым.

Одним словом, с такими силами духовные скрепы не выкуешь. Отсюда — драма пропаганды. Ее знак и символ — новый проект госканала «Развод по-украински». Он осенен всегда актуальной гоголевской идеей: «я тебя породил, я тебя и убью» (в случае если Украина выберет не Таможенный, а Европейский союз). Проект стилистически отсылает зрителя даже не к Кукрыниксам, порой изобретательным в своих агитках, а к лобовым «Окнам РОСТА». Вот и получается, что ковать духовные скрепы способен один лишь Путин опять же в компании патриарха Кирилла. Они и куют, как могут. Произносят ярко окрашенные патриотизмом программные речи. В День единения посещают выставку в Манеже «Православная Русь. Романовы». Открывают, возлагают (цветы), награждают (в том числе друг друга). Сам Путин в качестве венца единения удостоился от патриарха награды за сохранение державной России.

Не очень ясно, что понимается под высокой наградой Всемирного русского собора, зато ясно другое. Пока в Кремле открывают, возлагают и награждают, на улицы выходит «Русский марш», который стал главным смыслом Дня народного единства. Почему так случилось? А потому. Путинские идеологи больше всего опасались тех, кого два века назад Жозеф де Местр, философ, дипломат, сардинский посланник в России, называл «Пугачевым с университетским дипломом». Вся мощь государства была направлена против несогласных из просвещенного класса, вытесненного, как дворянство накануне декабризма, с политического и экономического поля. Появление Пугачева без диплома никого не волновало, да и сейчас не волнует. Охотно верю национал-демократу Константину Крылову. Он не удивлен тому, что на «Русском марше» появилась запрещенная фашистская символика, хорошо известная полицейским. «Значит, — говорит Крылов, хитро прищурясь, — это кому-то очень нужно».

Российские режимы, от имперского до советского, привычно заигрывали с националистами, но, пожалуй, еще никогда на стороне последних не была примерно половина населения. Меня в истории с маршем, признаюсь, поразил не колеблющийся над бездной Навальный. И не сами его участники с густой кашей в голове и подпадающими под разные статьи УК баннерами в руках. И даже не наши правители, в духе марширующих заменившие слово «российский» на слово «русский». Поразили общие, взятые с высоты птичьего полета планы улицы Перервы в Люблино. Как прежде поразили общие планы Бирюлева. От этих московских картин веяло такой осенней безнадежностью, что я совсем другими глазами стала смотреть на марширующих.

Госканалы их и вовсе не заметили. «Чем сегодня мы едины?» — задается вопросом «Воскресное время». Известно чем: гармошками, колоколами, жизнерадостными узбеками и рассуждениями о том, как «нам хорошо вместе». Главный материал выпуска посвящен детским конкурсам красоты, где имеются новации. Нет, я не о том, что маленьким девочкам делают ботокс и щедрый макияж. Я о том, что теперь в конкурсе участвуют и малышки до года. Победила крошка Катя. Ей вручили подарок — бесплатный пожизненный маникюр.

Пока русские маршируют, страна сидит по уши в ботоксе в ожидании пожизненного маникюра.

Слава Тарощина
Обозреватель «Новой»

Рюмка виски на столе…

Posted: 05 Nov 2013 06:19 AM PST

Американская трагедия: «доверенный певец» президента России уже не сможет покорить США


Фото: РИА Новости

30 октября министерство юстиции США объявило о введении санкций в отношении лиц, подозреваемых в связях с международной организованной преступностью. На официальном сайте ведомства среди тех, кого США подозревают в принадлежности преступной организации «Братский круг», — Григорий Лепсверидзе. Он же популярный певец Григорий Лепс, доверенное лицо Путина на выборах главы государства. В документе минфина США в качестве нынешнего местонахождения предполагаемого участника преступного синдиката указан таиландский остров Пхукет.

На следующий день Вашингтон подтвердил обвинения в адрес известного эстрадного исполнителя. Официальный представитель минфина Джон Салливан заявил, что, по данным американской стороны, он «служил курьером для доставки денег от имени Леонтьева», одного из главарей синдиката. Как сказал Салливан, Москве было направлено заблаговременное уведомление о введении санкций против российских граждан, в том числе певца Лепса. Оно было передано в российский МИД через посольство США в Москве. Всего в списке 6 фамилий — Артур Бадалян, Григорий Лепсверидзе, Вадим Лялин, Сергей Москаленко, Яков Рыбальский и Игорь Шлыков. В исходном уведомлении указывалось, что у Лялина и Шлыкова имеются российские паспорта. Также отмечалось, что Москаленко — гражданин Узбекистана, Рыбальский — Израиля. Гражданство Бадаляна и Лепсверидзе указано не было, местом проживания последнего был назван Таиланд.

Реакция Москвы, учитывая тот факт, что Григорий Лепс не просто певец, а «любимый певец», да еще к тому же «доверенное лицо», была предсказуемо громкой и гневной. От Кремля в лице Дмитрия Пескова до МИДа в виде уполномоченного по правам человека Константина Долгова — у Вашингтона официально потребовали «представить объяснения». Американцев обвинили в нарушении принципа презумпции невиновности. Меж тем в базах данных российских силовиков группировка «Братский круг», к которой США причислили Лепса, не значится, сообщил информированный источник в правоохранительных органах РФ. По его мнению, распространение данной информации способствует поддержанию мифа о так называемой «русской мафии», которая «якобы действует за рубежом».

Возмутился Иосиф Кобзон, который уже 20 лет является персоной нон грата в США: «Лепс — не первый. Первый был я. Уже 20 лет мне инкриминируют торговлю наркотиками и причисляют меня к мафии. Это подстава чистой воды. Какой-то негодяй, какая-то сволочь иммигрантская написала эту кляузу, а они, не разбираясь, сразу же поставили в файл, и все». Певец и депутат предложил МИДу составить список десяти известных американцев и сделать их не въездными в Россию.



Кобзон сообщил журналистам, что Лепс позвонил ему с Дальнего Востока, где сейчас гастролирует: «Он расстроен этим сообщением грязным. Спросил: «Что делать? Наконец меня причислили к вам». Я говорю: «Ты размечтался, я уже 20 лет как мафия, а ты только начинающая мафия».


И еще Кобзон рассказал журналистам о своем совете младшему (по возрасту) коллеге и «собрату по несчастью»: «Гриня, дорогой мой, двадцать лет, как меня называют мафией в США. За это время я стал депутатом Госдумы, награжден орденами, профессор, академик. Понимаешь, как наша страна относится к мафии? Гриша, наплюй на все, береги свое здоровье, обрати внимание, как я 20 лет не борюсь с этим».

Не совсем так. В мае-июне прошлого года Кобзон собирался дать концерты в Америке. В специальном промо-ролике организаторы и сам певец призывали бывших граждан СССР звонить и писать своим представителям в конгрессе и Госдепе, чтобы добиться проведения концертов и тем самым отмены давнего решения о невыдаче популярному исполнителю американской визы. Эти ролики показывали на русскоязычных телеканалах Америки. Но концерты в Нью-Йорке, Чикаго и Бостоне так и не состоялись. Спустя 18 лет американцы вновь отказали в визе Кобзону.

Лепс отреагировал на свое внесение в список минфина весьма своеобразно, предложив американцам «откопать Фрэнка Синатру»: «Если руководство министерства финансов США считает, что я преступник, то пусть тогда выкопает Фрэнка Синатру и его еще посадит в тюрьму — это так же абсурдно, как и обвинения против меня». Надо ли говорить, что Синатру в США многие связывают с мафией? В материалах ФБР, обнародованных в декабре 1998 года, певец назван близким другом известных боссов мафии — Лаки Лучано, Сэма Джианкана, братьев Капоне. В начале 2000-х дочь Фрэнка Синатры Тина подтвердила, что мафиози помогали ее отцу в карьере — платили владельцам клубов за организацию его концертов, оплачивали рекламу, костюмы и инструменты.

То, что в Москве представляют продуманной провокацией в отношении певца, на самом деле история давняя, связанная с ужесточением общей политики Белого дома в отношении оргпреступности. «Братский круг» — одна из четырех организаций, против которых президент Обама своим указом ввел санкции еще в июле 2011 года. Как говорилось в документе, международные преступные организации наносят ущерб американским национальным интересам и угрожают безопасности страны. В списке значились мексиканский наркокартель «Зетас», японская «Якудза» — 80-тысячная армия вооруженных гангстеров, «Каморра» — неаполитанская группировка с ежегодным преступным доходом в $25 млрд и, наконец, «Братский круг» — «восточноевропейская группировка, действующая по всему миру» (так написано в указе. — А. П.). С момента подписания документа все имущество и финансовые счета в США вышеперечисленных организаций были заморожены, в отношении «всех пособников» оргпреступности введены финансовые санкции, этим людям запрещен въезд в Америку. Представляя указ, генпрокурор Эрик Холдер заявил: «Проблема транснациональной преступности и ее разветвленной сети не нова, но указ — первый за 15 лет документ против международной мафии, усилит нашу борьбу». 28-страничный документ констатирует, что в деятельности правительственных агентств существовали значительные пробелы, которыми пользовались организованные преступные группы. Подставные компании, офшорные банковские счета, бизнес в странах, где законы применяются крайне редко, — все это очень затрудняет борьбу с такими группировками, продающими наркотики и оружие, в том числе террористам. «Международные преступные группы пользуются возросшими взаимными связями современного мира и расширяют преступный бизнес», — предупреждал Барак Обама в преамбуле указа. Дэвид Коэн, возглавляющий в министерстве финансов отдел борьбы с терроризмом и финансовую разведку, заявил, что против международной мафии будут использованы такие же методы финансового удушения, как против «Аль-Каиды» и других террористических групп. В октябре прошлого года к списку была добавлена пятая организация — MS-13, действующая в Северной и Южной Америке.



Еще раз для тех, кто утверждает, что преследование «любимого певца президента Путина» — месть американцев за предоставление убежища Сноудену: указ Обамы о санкциях в отношении «Братского круга» был подписан два с лишним года назад. Владислав Леонтьев и Гафур Рахимов, предполагаемые влиятельные фигуры в этой организации, находятся в черном списке минфина США с февраля 2012 года.


Имеются ли у американских властей основания считать доверенное лицо Путина курьером мафии? Ответ на этот вопрос Лепс как пострадавший от санкций минфина США может получить в американском суде. Государство обязательно проиграет, если не будут представлены убедительные доказательства его пособничества мафии. Средства на хороших юристов, судя по всему, у пострадавшей стороны имеются. А адвокат Анатолий Кучерена, главное связующее звено внешнего мира с Эдом Сноуденом, предположил, что бывший сотрудник ЦРУ может дать Лепсу советы в связи с незаконной прослушкой певца американским Агентством национальной безопасности.

Александр Панов

Марш брошенных детей

Posted: 05 Nov 2013 02:29 AM PST

У них нет ничего, кроме национальности и ненависти. Это единственное, что их объединяет. Поэтому они тут



Во главе готовых к русскому маршу колонн стоят четверо в черной униформе с высокими стягами. На верхушке древков, вознесенных в серое небо, массивные, песочного цвета, кресты. Огромные полотнища медленно переливаются на ветру. Справа бело-желто-черный имперский триколор, в центре два стяга с суровыми ликами Христа, слева стяг с лицом певца Талькова и надписью «убиенный за Россию Игорь». На стяге с ликом Христа с обратной стороны торжественным золотом сияет: «Россия превыше всего». Христос такого про Россию не говорил, этого не найти ни в Новом Завете, ни в неканонических Евангелиях, но тут это не важно.

Парня, стоящего в центре ряда со стягом Христа, зовут Дмитрий Антонов. У него румянец на щеках, черная форма, перепоясанная ремнями, сапоги и бекеша, на которой тускло сияет серебристый череп. На пряжке широкого офицерского ремня двуглавый орел. На одной стороне черной груди витиеватый знак с профилем Николая II, на другой знак с профилем Талькова. Этот парень, стоящий во главе марша, настолько живописен, что постоянно привлекает к себе телекамеры. Он монархист и точно знает, что монархия вернется в Россию. «Россия для русских… Мы против инородцев и иноверцев», — говорит он.



«А башкиры и татары… что с ними делать?» — «Бог даст! Бог даст!» — обещает он, глядя на задающего вопрос с чистой, непререкаемой и детской серьезностью во взгляде.


Перед колонной, еще не начавшей движение, расставив ноги, стоят несколько дюжих, широких, как шкафы, омоновцев в серо-сизом камуфляже. Они смотрят на беснующуюся, исходящую воплем, матерящуюся, кричащую на срыв горла толпу молча и с чем-то таким в глазах… что, как ни странно, напоминает юмор. Вдруг у одного из них трещит рация: «Печора-два! По Белореченской улице проследовала группа подростков из тридцати человек…» Стрекочет в небе мой старый знакомец, полицейский вертолет. Между омоновцами и колонной, на пустом пространстве, в окружении группы товарищей, стоит националист Демушкин. Он в белоснежной рубашке, черном пиджаке под черной курткой и с широким оранжевым галстуком. Я догадываюсь, что так он соединил в своей одежде цвета имперского флага. Рыжая бородка выпирает с его подбородка вперед, а говорит он негромким, ясным, чистым голосом и картавит. Он говорит о том, что сегодня с утра ФСБ атаковала склад националистов, где они хранили подготовленные к маршу растяжки, лозунги, плакаты. «Положили на пол охрану, залили все наши транспаранты краской…» Его товарищи — все исключительно в черном — молча слушают вести с фронта.

Марш трогается. Сверху набухшее влагой, угрюмое небо русской осени, вокруг аккуратные новостройки окраинного района Люблино и зеленые поля с правильными дорожками, по которым, как в другой жизни, гуляют мамы с детьми, а с двух сторон неширокая улица сжата высокими переносными барьерами. Это загон, за него не выйти. За барьерами стоят молоденькие полицейские, а дальше, занимая всю парковку магазина «Ашан», выстроились в три ровных ряда тридцать трехосных армейских грузовиков с закрытыми кузовами. Ресторан «Тануки» на первом этаже новостройки предлагает «подарить близким частичку Японии», но и этот ресторанчик, проплывающий в пятидесяти метрах от колонн, тоже кажется расположенным на другой планете и в другой реальности. Там за окнами люди уютно едят суп мисо сиру, а тут, в облаке мата, в приступе остервенелой обиды, хватая весь мир за грудки, идут десять тысяч человек под черными и красными флагами с белым коловратом.

Кричат громко даже для марша, где тихо никто не говорит, на грани срыва голоса, раздраконивая воздух криком, рвя его в клочки, близко к истерике. Навального нет, но это не важно, потому что кто-то успешно заменяет его, крича с дикой, нагнетательной интонацией: «Мы здесь власть!» Идут мимо стоящих у барьеров, глазеющих с любопытством местных жителей разбитые на отряды колонны, и все без перерыва и устали бешено ревут о том, что они русские. «Кто мы? — Русские! Русским русская власть! Россия для русских! Отменить два-восемь-два! Русские, вперед!» И даже «Держи кровь чистой!».



Это в каком смысле? В том смысле, чтобы не любить девушек других национальностей? Не влюбляться в молодых людей, не спросив у них пятую графу? А не пойти ли вам со своим расово правильным фашистским сексом куда подальше, ребята?


И как-то сама собой, с плавной очевидностью болезни, возникает то тут, то там в этих распаленных колоннах еврейская тема. «Во-первых, надо отличить, кто еврей, а кто не еврей…» — слышу я рядом с собой беседу мужчины и женщины. Вечные потуги и вечный страх русского националиста, усеянного блохами антисемитизма: вдруг не опознать, что человек еврей! Ах, что тогда будет! Затхлой скукой и скисшими огурцами веет от этих разговоров.

Черные куртки и бритые наголо головы хорошо сочетаются с черными тренировочными штанами с белыми лампасами. Такого количества высоких шнурованных черных ботинок в одном месте я еще не видел. Бритые головы, подбритые виски, хорошо выбритые борцовские шеи, кое у кого посредине бритой головы оставлена полоска волос — идет в марше брутальный прикид уличной войны, шагают мрачные мстители обделенных жизнью, ограбленных Чубайсом, загнанных в черное ничто окраин. Двое в обтягивающих черных одеждах на моих глазах схлестываются друг с другом с утробной ненавистью, словно звери. Что-то не поделили на ходу. Мегафон врывается в их конфликт, в него кричит невысокий человек в длинном плаще до пят и черной фетровой шляпе: «Кому принадлежит Россия? — Русским! (ревет колонна) — Кто мы? — Русские! (ревет еще пуще) — Русский порядок на русской земле!» — громогласно провозглашает мегафон. «С нами Бог!» — вслед за тем постановляет он за Бога и вряд ли знает, что именно эти слова были выбиты на пряжках СС.

Бедный Бог! Сколько уже сумасшедших, бесноватых, больных назначало его себе в главари и провозглашало, что он с ними. Сколько раз они уже решали за него и ошибались. Бог, орали они, с нами в колоннах крестоносцев, в рядах выжигающих альбигойскую ересь палачей, в тихих кабинетах царских бюрократов, неуклонно ведших страну к гибели, в факельных шествиях штурмовиков, в распаленных толпах кишиневского погрома. Но его там с ними никогда не было. И сейчас его тут с ними нет. Бог слинял, он больше не выносит националистов всех народов Земли, рвущих его на части, он в испуге отступил вдаль, ошарашенный этим все убыстряющимся, все нарастающим безумием, и спрятался где-то в глубине своей Вселенной от этих агрессивных матерящихся подростков, от этих взрослых мужиков с лицами невыносимой серьезности, обиженных властью, жизнью и судьбой, ограбленных бизнесом, лишенных надежды. И тогда они раз в год приходят в Люблино, сжимают кулаки и кричат: «Россия для русских! Русским — русская власть!»

А что им еще кричать? У них ничего больше нет, кроме национальности. Все остальное отняли. Профсоюза у них нет, в стране нет профсоюзов. Партии у них нет, где она, партия трудового человека? Денег у них нет, все забрал себе Абрамович. Образование им не светит, карьера — не смешите, какая карьера? И детей их Альфа-Банк учиться в Америку не пошлет. Оппозиция им отвратительна, потому что во главе ее ходят бывший министр ельцинского правительства, и модный писатель, высылающий поучительные письма из Прованса, и деятель сколковского распила, и тому подобный люд. Ну не за Собчак же им ходить и не комментаторов же «Эха Москвы» слушать? Поэтому они тут, и поэтому у них мрачные, тяжелые, угрюмые, очень недобрые лица, каких никогда не увидишь на Болотной, но которых так много под дождем между станциями метро «Люблино» и «Братиславская».

Это свирепость людей, выброшенных из жизни, как выбрасывают мусор, свирепость людей, проводящих свои дни в изматывающем труде без шанса заработать и оставить хоть что-нибудь детям, это свирепость людей, которые знают, что их обворовали внаглую, отобрав страну и стырив жизнь. И когда они кричат вечный лозунг протеста «Путин вор!», то Путин для них собирательное понятие всех тех подлых и мерзких людей и сил, которые отняли у них что-то, что они вряд ли могут выразить словами в беспросветной тьме своей жизни. «Долой, долой чекистский строй!» — раздается тогда молодой голос, и этот крик подхватывают сотни голосов. Под красными флагами с нарисованной на них гранатой идут люди из партии «Другая Россия» с красной же растяжкой, на которой написан лозунг ясный и простой, как пень: «Отобрать и поделить!» «Рабочий, рабочий, убей капиталиста!» — негромко приговаривают и поют эти люди под дождем, словно согревая себя немудреной песенкой городской герильи.

Я знаю, что мат в прессе запрещен, да я и без законодательных запретов вполне обходился без мата. Но тут, на этом марше и в этом тексте, мат естествен и необходим, как точное выражение ненависти и того фронтового сознания, с которыми живут тысячи тысяч жителей окраин с окнами на овощебазу. Этот мат необходим, чтобы выразить страх, который охватывает московского водилу, когда на него из черной BMW вываливаются слегка небритые джигиты с битами и ножами. Правда, и на «Русском марше» нашлись люди, которые выразили это культурными словами на аккуратном плакате: «У преступности есть национальность!» — но остальные их не поддержали. Остальные кричали с какой-то зловредной и даже радостной ненавистью: «Е…. Кавказ!», а потом всю дорогу по узкой улице между двумя цепочками полиции распевали самодельный гимн: «А ну-ка, а ну-ка у……. отсюда! Россия для русских, Москва для москвичей!» И странным образом в этой толпе, явно не отличающейся любовью к книге, я вдруг увидел на поднятом плакате лицо генерала Ермолова и его знаменитые, расширяющиеся книзу бакенбарды.

Герой Бородинской битвы, друг декабристов Алексей Петрович Ермолов был несбывшийся Цезарь и сбывшийся покоритель Кавказа. Он жег аулы. Но то была война вдали от Москвы, о которой в московских гостиных узнавали из писем и рассказов вернувшихся офицеров. А тут идет колонна москвичей с огромным серо-сизым плакатом, на котором черными буквами написано одно слово: Бирюлево. Идут мрачные мужики с поднятыми капюшонами, в грязных кроссовках, знающие, что нет ни полиции, ни суда, и в случае чего разбираться придется им самим. И дальше, под словами «Эхо грядущей войны» — ряд: «Пугачев, Ростов, Сагра, Манежка, Кондопога».

Идут своей отдельной, невеликой группой казаки в фуражках и штанах с лампасами и сладко поют на ходу: «Христос воскресе! — Воистину воскресе!» Они несут растяжку с именем атамана Петра Молодилова, получившего семнадцать лет заключения за то, что убил двух армян, изнасиловавших русскую девушку. Это не единственное его убийство. Идут молчаливые защитники Хопра с растяжкой: «Нет добыче никеля на Хопре!» Идут ребята с транспарантами «Русский значит трезвый» и весело кричат: «Русские за спорт!» Перед казаками идет грустный мужчина в белой, навыпуск, рубашке, расшитой на груди, и вместе с маленькой смуглой женщиной несет цветную картинку в рамке, на которой изображен Николай II и его семья. Согревая его душу, радуя его монархическое сердце, несут во главе колонны плакат со словами: «Православие. Самодержавие. Русский народ», на который смотрит из гроба и радостно трет ладошки придумавший и этот слоган, и эту ведущую в тупик политику Победоносцев.

Все мешается в этой не очень большой, но очень громкой толпе, которая марширует под начинающимся дождем под крики: «Слава России!» На марше очень много подростков и молодняка, это идут дети окраин, курильщики за гаражами, компании на трубах теплоцентрали, сбивающиеся в стаи и кучи в своих депрессивных районах без фонарей. Они несут перед собой короткий и высокий красный транспарант, на котором огромными буквами написано одно только слово «Русские», и над этой красной полосой, ярко сияющей в сером мелком дожде, они вдруг косо выбрасывают руки вверх, салютуя в нацистском приветствии. Один, слева, имеет разделенные на два крыла несвежие волосы и щербатый рот, в котором не хватает зуба, и он зигует и зигует в эстазе, заливается смехом и снова зигует.

В мокром воздухе ноября и в облаке тегов этого марша крутятся несочетаемые слова и понятия. Мужики в расшитых рубахах и смазных сапогах, представляющие тут ушедший в прошлое и пытающийся возродиться Охотный Ряд, который когда-то ходил бить студентов, шагают под звуки оркестра из девяти музыкантов в белых курточках с капюшонами (семь духовых, два ударные), которые исполняют советский марш «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью». Под звуки «Катюши» злые, бравирующие своей мрачной силой парни скандируют с хохотом: «На деревья вместо листьев мы повесим коммунистов!» Христос тут соседствует с Тальковым, антисемиты божатся евреем Иисусом, на крик «Свободу!» отвечают: «Слава роду!», а требование европейской зарплаты и демократии сопровождают требованием национально-пропорциональной системы власти. Один небольшой паренек, с грязными руками, несет над собой табличку, презентуя себя как члена группы Wotan Jugend, а другой, еще меньше этого, идет с желтым футбольным мячом под мышкой и спартаковским шарфом на шее. На шарф он прицепил черный череп. А другой фанат прямо в середку имперского флага влепил герб ЦСКА. Ох, бедная жертва системы образования, человек, выросший в краю ящиков и помоек, кто бы тебе рассказал про Боброва, про Нетто и про то, что ты напрасно истошно вопишь «Россия для русских!», хотя бы потому, что генерал Багратион был грузином, майор Цезарь Куников евреем, а русский имперский флаг, который ты несешь, придумал немецкий барон…



И в этот сумбур, во всю эту кашу понятий, в гогот и хохот, в кличи и крики вдруг вплывает дружным шагом тесно сплоченная колонна энергичных молодых фашистов, во главе которой идет спиной вперед высокий парень и кричит в мегафон с аффектацией, умышленно раскатывая «а»: «На-циональный са-циализм! На-циональный са-циализм!»


Прямоугольник колонны со всех сторон обвешан транспарантами: движется мимо меня картина нордического героя с топором в руках, плывут две мрачные рожи неизвестных мне скинхедов в черных очках с подписью «heroes forever», но главное не это. Главное — самоназвание огромными буквами «Национал-социализм», цифра 88 и написанное под ней издевательское «Каждому свое», снятое с ворот Бухенвальда и притащенное сюда, на московскую улицу, в нашу измученную и обескровленную той войной жизнь, к нашим кладбищам, на которых и по сей день стоят пирамидки с маленькими облупившимися истребителями ЯК-3 и овальными серыми портретиками молодых летчиков.

ОМОН атакует фашистов сбоку, от своих автобусов. Их там целый парк, в них можно разместить полк. Я видел в майский день, как на Болотной стояли, сцепившись руками, мальчики и девочки интеллигентного, художнического и совсем не брутального вида, видел, как два часа держались под атаками ОМОНа, не давая себя разогнать и растащить, простые москвичи с лицами офисных деятелей и длинными волосами богемы, но эти, в пугающих черных масках с узкими щелями, только что торжествующе ревевшие фашистскую чушь, не выдерживают и нескольких секунд. Их колонна перестает существовать, разваливается, отдельные типы ломятся в ужасе влево и вправо, и вокруг начинается паника. Это очень неприятный момент, когда сотни людей, мерно шедших перед тобой, вдруг оборачиваются и с перекошенными лицами со всех ног бросаются бежать прямо на тебя, грозя снести и затоптать. И деться некуда. Через несколько минут спокойствие восстанавливается, и марш мирно течет мимо трех застывших в неподвижности омоновцев, один из которых поражает меня полутораметровым разворотом плеч и тремя тугими жировыми складками на бритом затылке. Он в берете. За их спинами смятые, сломанные, истоптанные и порванные, валяются в воде и грязи черно-красные фашистские плакаты и транспаранты.

Как и положено во дворах, тут поддерживают своих. Я обошел все колонны «Русского марша» и видел только два портрета узников Болотной — Ильи Гущина и Ярослава Белоусова. Потому что, как было написано под портретами, они национал-демократы. Портретов других, которые не национал-демократы, на «Русском марше» не было.

А сзади всех, позади этих вопящих, шумящих, матерящихся и уже вымокших под все усиливающимся дождем колонн, едва поспевая за ними, тащился на полусогнутых, подгибающихся ногах большой полный мужчина в распахнутой на вспотевшем теле теплой куртке, в нелепой шапке со свисающими ушами и в больших коричневых башмаках. Более странное явление на марше националистов трудно было себе представить. На шее у мужчины, вообще-то имевшего весьма потрепанный вид, гордо сиял чистыми бело-зелеными цветами «яблочный» шарф. Он был единственный член партии «Яблоко» на русском марше. Я спросил его, откуда он, и он сказал, что из-под Тулы, и доверчиво, как житель маленького городка другому такому же, рассказал о своей борьбе за честные выборы в избирательных комиссиях. И как его выводили за руки вон, и держали в холодной комнате, и как он все равно с ними боролся. Он точно, по датам, сказал, когда на каких выборах голосовал за Явлинского, но больше слов значил вздох, которым он сопроводил эти слова. Это не была жалоба. Он не жаловался. Но трудно, трудно, бесконечно трудно быть демократом и честным человеком в глубокой провинции, в маленьком городке под Тулой!

Сзади него, замыкая «Русский марш», перегораживая своей редкой цепочкой улицу, шли полицейские девушки в сизом камуфляже с собаками на поводках. Дождь уже залил мостовую, я шел по воде, не выбирая пути, потому что все равно уже был мокрый насквозь. И мой собеседник тоже. Густая шерсть у овчарок намокла, отяжелела, легла, хвосты опустились к земле, собаки на ходу сутулились, и мне было их жалко. А за девушками с собаками медленно ехали рядком полицейские бело-голубые автобусы.

Я все-таки пытался понять, зачем он пришел на «Русский марш». Никто из его партии не пришел, а он пришел. «Агитирую потихоньку», — сказал мне в ответ это мужественный чудак и странный русский человек, а на спине у него висел на веревочках самодельный плакат «Свободу 26 узникам Болотной!».

Алексей Поликовский
Обозреватель

Лицевая сторона

Posted: 01 Nov 2013 03:04 AM PDT

Всё лучшее — детям: детские сады и школы украшают портретами не только Путина с Медведевым, но и губернаторов с мэрами

Папа, мама, я — неполная семья. Теперь в Волгограде это понимают уже не только те, кто от горшка два вершка, а даже и те, кто еще на горшке. Даже детсадовцы, не говоря уже о школьниках, недавно обнаружили, что по-родственному смотрят на них с портретов президент России, премьер, а также губернатор области Сергей Боженов с мэром Волгограда Ириной Гусевой.

Портреты эти педагоги и воспитатели развешивают в холлах дошкольных и учебных заведений, конечно же, по собственной инициативе, которая случайно совпала по времени со следующим письмом: «Просим Вас разместить в холле первого этажа МОУ четыре портрета руководителей: В.В. Путина, Д.А. Медведева, С.А. Боженова, И.М. Гусевой. Портреты должны быть помещены в красивые «строгие» одинаковые рамки. О выполнении данного поручения необходимо сообщить по телефону в приемную ТУ».

Конечно, в ту. Чего доброго, сообщишь не в ту приемную… В приемную редакции оппозиционного издания, например. Впрочем, руководители МОУ (это муниципальные образовательные учреждения) ни с чем не спутают ТУ — территориальное управление департамента образования города. Надо думать, многие сообщили, что указанные портреты у них давно висят, только после директивы из ТУ их протерли и выровняли с помощью ватерпаса. И лишь некоторые признались, что не знают, где добыть соответствующий высокому замыслу портрет мэра Гусевой. Ухоженные портреты руководителей государства продаются в магазинах, губернаторский тоже найти нетрудно, а что касается мэра, то хоть словесный портрет вешай.

Информационное агентство «Высота 102», которое рассказало об этом политическом вернисаже в школах и детсадах, считает, что в Волгограде «прогрессирует культ личности первых лиц региона». Похоже, это так, но хочу кое-что добавить насчет культа и насчет личностей. В селе, где я давным-давно родился, детского сада не было, но в школе у нас тоже висели четыре портрета: Маркс, Энгельс, Ленин, Сталин. Размещались они в строго определенном порядке, как и нынешние четыре портрета в Волгограде. Думается, в ту пору они висели во всех школах страны, в том числе и в тогдашнем Сталинграде (теперешнем Волгограде). И вот, как говорят спортивные комментаторы, произошла замена: вместо выбывшего из игры такого-то на поле выходит такой-то. Аплодисменты и сдержанный смех на трибунах…

Прямо скажем, ничего нового в Волгограде не случилось. Еще в 2005 году в Удмуртии в нескольких детских садиках наряду с портретом Владимира Путина развесили портреты президента республики Александра Волкова. В публикации «Волкова бояться — в сад не ходить» наша газета писала тогда, что о пользе такой воспитательной работы надо спросить у родителей, которые когда-то складывали в садиках кубики под другими портретами и твердо знали, что бессмертный у нас не столько Кощей, сколько Ленин.

С тех пор сообщения о выдающихся личностях в «красивых «строгих» одинаковых» рамках поступают из разных концов России. Наиболее примечательной была год назад информация из Архангельской области. Информагентство «Эхо Русского Севера» сообщило удивительную новость, на которую страна не обратила должного внимания: в детском саду города Коряжмы разместили на стене три портрета: Путина, Медведева и главы муниципального образования Валерия Елезова. Удивительное заключается вовсе не в том, что это детский сад, а не дом политпросвещения, украшенный к партконференции. Удивляет даже не то, что Валерия Ивановича поставили в ряд с Владимиром Владимировичем и Дмитрием Анатольевичем. В конце концов, заслуженный человек, член «Единой России», майор запаса ФСБ (о чем один из тех двоих, с кем мы его тут сравниваем, может только мечтать). Удивительное в том, что портрет Елезова разместили не с краю, а в центре — между президентом и премьером. «То есть, — писало «Эхо Русского Севера», — надо понимать, что, по мнению коряжемцев, из представленных на стенде персон Елезов — самая ключевая фигура».

Что и говорить, это лихо. Глава малоизвестной Коряжмы с населением около 40 тысяч оттеснил на край главу правительства великой державы. Впрочем, дела у правительства неважные, и поговаривают, что Дмитрия Анатольевича и без того вот-вот сделают крайним.

Борис Бронштейн
обозреватель «Новой»

Кажется, пронесло!

Posted: 01 Nov 2013 03:03 AM PDT

Ни единой концепции, ни единого учебника истории не будет…

Прочитал опубликованный «Коммерсантом» окончательный (точнее, почти окончательный) текст проекта концепции единого учебника  истории, о котором столько разговоров было в последние недели. Признаюсь, ожидал я его со страхом: вдруг создадут действительно единую концепцию, от которой автору будущего учебника грозит знакомое: «Шаг вправо, шаг влево — расстрел»! 

Это была бы гибель для культуры нашего народа, конечно, если иметь в виду долгосрочную перспективу. А вот если думать о краткосрочной перспективе, о сегодняшнем дне, то страх, по-моему, был обоснован вдвойне. Потому что я знаю современные умонастроения в российском обществе. Величайший преступник всех времен и народов на полном серьезе провозглашается «именем России», а не  ее проклятием;  робкое предложение провести десталинизацию общественного сознания и общественное примирение на этой почве, высказанное Федотовым, тоже всерьез объявляется попыткой «расколоть общество»; на двадцатую годовщину подавления вооруженного мятежа — да, подавления силой оружия (как это бывало сотни раз на всем протяжении истории всех стран мира!) государственные телеканалы дают слово побежденным и они ведут себя как триумфаторы… Да, в такой ситуации можно было ожидать от авторов концепции чего угодно.

Но, кажется, пронесло! Досточтимая комиссия первый десяток страниц посвятила абсолютно бессодержательным и ненужным в таком документе общим методико-дидактическим рассуждениям, общеизвестным истинам, вроде таких: «…Изучение истории России должно соответствовать системно-деятельностному подходу как одному из ключевых методологических принципов ФГОС нового поколения», «Проблема сбалансированного отбора и представления исторического содержания требует внимания авторов программ и учебников по отечественной истории. Именно человеческое наполнение и измерение истории служит источником и инструментом формирования у молодого поколения личностного, эмоционально окрашенного восприятия прошлого».

Далее следует пересказ того, что каждый более  или менее культурный человек знает, и что при любом количестве учебников примерно одинаково будет рассказывать школьникам любой учитель. Правда, за немногими исключениями — типа переименования татарского  ига в иго Золотой орды, а Октябрьской революции — в Великую российскую революцию 1917 года.



Перечень событий, дат и имен, казалось бы, способен служить «навигатором» (еще одна новинка в документе). Но это иллюзия. Например, назван Александр Невский. Написано:    «Александр Невский: его взаимоотношения с Ордой». Ну и что? Что скажет автор учебника или учитель: князь был патриотом Руси или, наоборот, ее предателем? Нет в концепции ответа. Упомянут Л.П. Берия. Да, был такой. А кто он: блестящий организатор производства атомной бомбы или палач, «стиравший в лагерную пыль» лучших людей страны?


Внешняя политика в довоенные годы... Как быть, если президент Путин называл договор Молотова-Риббентропа аморальным, а его министр культуры Мединский — «мудрым политическим шагом». Что должен выбрать учитель? Таким вопросам — несть числа

Специально выделена, по существу, главная часть документа — 20 «трудных»  вопросов, по которым ученое сообщество так и не могло прийти к общему мнению. Они действительно, трудные, но не только «для преподавания», как пишут авторы, (для науки, якобы, здесь проблем нет?!). Трудные для всех нас, для всего нашего разделенного общества. «Представляется целесообразным, рекомендуют авторы, — подготовить серию тематических модулей, методических пособий и книг для учителя, а также дополнительных справочных материалов, соотносящих наиболее распространенные точки зрения на эти события. Тем самым будет сформировано единое научно-образовательное пространство и закреплена роль учебника истории как навигатора». Идея разумная. Но, собственно, для чего, как не для решения этих трудных вопросов  собиралась комиссия по единому учебнику? Может быть, не надо было  торопиться, лишь бы соблюсти срок, назначенный президентом? Следы спешки видны даже в опечатках (например, Дмитрий Дмитриевич назван Д. А. Шостаковичем), и в выражениях типа «наиболее оптимален» (хотя этого не бывает, оптимальность сама по себе содержит сему «наиболее», или в такой строке: «2008, август — операция по принуждению к миру» (кого — забыли указать! — Л.Л.). И так далее...

А пока я рад тому, что учителей не заставят рассказывать школьникам сталинистские мифы вместо истории, как бы ни хотелось этого некоторым.

…И на том спасибо!

Леонид Лопатников
ветеран Великой Отечественной войны,
ведущий научный сотрудник Института экономической политики им. Е.Т. Гайдара

Как строиться: свиньей или фалангой?

Posted: 01 Nov 2013 12:37 AM PDT

Год Шойгу в Министерстве обороны

ИТАР-ТАСС

Сергей Шойгу сменил уволенного со скандалом из Минобороны Анатолия Сердюкова 6 ноября 2012-го. Сердюков и его начальник Генштаба Николай Макаров с 2008-го проводили крайне непопулярную военную реформу с целью радикальной модернизации безнадежно отсталых и фактически небоеспособных российских вооруженных сил. Высшее политическое руководство Сердюкова и Макарова поддерживало, министра сняли не за реформы как таковые, а в связи с обвинением людей из его окружения в коррупции и махинациях с недвижимостью. Конечно, за такие дела в путинской верхушке много кого можно при желании уволить, но Сердюков, похоже, полагаясь на близость к высшему начальству, приобрел себе влиятельных врагов, за что в конечном итоге и поплатился. Впрочем, Путин, ненавидящий измену, прощает друзьям меньшие грехи. А потому Сердюкова следователям по уголовной статье не сдал, а Шойгу поставил реформу продолжать, но скорректировать.

Так Шойгу попал в ситуацию, из которой за год выпутаться до конца не сумел. С одной стороны, военно-патриотическая общественность ждала, что он покончит с «сердюковщиной» — с попыткой как-то преобразовать обломки великой советской военной машины во что-то новое, похожее на лучшие образцы современных западных армий. С другой — планы перевооружения утверждены, серьезные и во многом необратимые преобразования уже произошли, круто поворачивать назад непросто, и главное, четкого приказа на то из Кремля не было. Никакой заготовленной программы собственной контрреформы у вырванного вдруг из Подмосковья Шойгу не было, потому первый год ушел почти целиком на всякие импровизации и пиар-акции, иногда удачные, иногда не очень.

Шойгу в целом продолжил дело Сердюкова и его команды по части так называемой «гуманизации военной службы». При Сердюкове призывникам разрешили использовать мобильники в казарме, стали лучше кормить и начали вводить пятидневную рабочую неделю. Шойгу вдобавок приказал отменить портянки, кормить солдат со шведского стола, закупать в казармы стиральные машины и душевые кабины. Ради пиара с немалой помпой были учреждены заведомо бессмысленные «научные» и «спортивные» роты к Олимпиаде в Сочи. Поставленные задачи выполняются, но стратегическая цель «гуманизации» пока не достигнута и число уклонистов от призыва всё растет — 250 тысяч, по оценке Генштаба.

При Сердюкове была начата кампания по аутсорсингу, по отделению от МО непрофильных и сервисных функций. Шойгу пошел дальше и за год успел почти полностью избавиться от ремонтных и сервисных предприятий и организаций, передав их разным госкорпорациям. Была ускорена начатая при Сердюкове передача региональным властям ненужных военных городков плюс сельскохозяйственные угодья МО и другие земли. Окончательный отказ от военных совхозов — вещь, очевидно, правильная, но практически полная ликвидация ремонтных возможностей МО не столь очевидно полезна и может выйти боком, если вдруг придется где-то воевать.

За последний год были утверждены «План обороны России» и «План развития Минобороны до 2020», было создано по американскому образцу командование «Сил специальных операций». Но эти решения были подготовлены еще при Сердюкове и Макарове. «План обороны России» носит высший гриф секретности и, очевидно, основан на «Плане применения ВС РФ», каковой существовал всегда и постоянно обновлялся Генштабом. Несекретный вариант «Плана развития Минобороны до 2020» был опубликован на сайте МО в конце июня, но в столь неконкретной форме, что о нем все быстро забыли, и даже на сайте его старательно запрятали.

Всякие планы у нас постоянно корректируются, пока не становятся анекдотом, как программа КПСС по построению коммунизма к 1980 году. «План развития Минобороны до 2020» сделался анекдотом сразу — одна из немногих в нем конкретных цифр — последовательное наращивание числа прыжков с парашютом бойцов разведподразделений с 9 в 2013-м до 21 в 2020-м (очевидно, в год). Но разведчики (спецназ) в реальной боевой обстановке ни в одном современном конфликте ни в нашей армии, ни за границей практически никогда не прыгают с парашютом — специалисты это хорошо знают. Прыжковая подготовка спецназу, конечно, нужна (на всякий случай), но ее нарочитое наращивание бессмысленно — это бездумный перенос в настоящее планов 30-летней давности, написанных для другой реальности и других ВС.

Многих в России тянет вернуться назад в мир теней советского военного величия, особенно немолодых начальников вроде Путина и Шойгу. Так, в знак очищения от «сердюковщины» Кантемировскую и Таманскую бригады опять переименовали в дивизии, и суворовцы вновь открывают парад на Красной площади. Генералам армии (в том числе Шойгу) вернули на погон одну большую советскую звезду вместо четырех меньших. До конца года Шойгу также обещал создать в МО свою кинокомпанию, «которая будет делать документальные, анимационные и художественные фильмы» для «воспитания патриотизма и возвращения к истокам нашей истории», а солдат это заставят смотреть.

Упорное стремление «к истокам» небезобидно, особенно в стране с безнадежно отсталыми вооруженными силами. Чисто техническую отсталость и необходимость перевооружения признать легко, об этом все говорят публично, включая Путина. Намного труднее признать интеллектуальную провинциальность и невежество законсервированной в изоляции российской военной элиты, проспавшей мировую военно-техническую (информационную) революцию последних десятилетий. Массированные «внезапные» проверки-маневры, проведенные в этом году на Дальнем Востоке и в Калининграде, были прежде всего демонстрацией не столько технического, сколько интеллектуально-организационного убожества. Массирование пехоты, танков и огневых ударов по площадям. Путин и начальник Генштаба Валерий Герасимов наблюдают в бинокли и командуют, как Наполеон при Ватерлоо. Российская армия с тем же успехом могла строиться на поле свиньей или фалангой. Не дай бог война — на дальних подступах в пух разнесут. Одна только надежда — на ядерное сдерживание.

За год Шойгу утверждал правильные вещи о том, что служащие один год призывники в военном смысле бесполезны, что составленные из них части недоукомплектованы и фактически небоеспособны, что солдаты должны служить много дольше и, очевидно, это будут контрактники, но пока дальше разговоров не идет.

Что Шойгу сделал реально важного в свой первый год, это развернул вспять реформу военного образования, идеологию которой готовили специалисты, намного лучше подготовленные, чем нынешнее военное руководство (такие как полковник ГРУ ГШ Виталий Шлыков). Этой осенью набор курсантов вырос многократно, почти до 16 тыс., притом что военных преподавателей, понимающих современную войну, в России практически нет. В результате навыпускают массу недоучек, которых в армии и так много, а потом им еще нужно предоставлять квартиры. С 2010-го по 2013-й на квартиры для военнослужащих потратили больше полутриллиона, а бесквартирных опять 70 тысяч. Шойгу предложил выдавать вместо квартир единовременную денежную выплату (ЕДВ) — от 3 до 13 млн каждому, чтобы сами тратили и чтобы всю очередь в 2014-м обеспечить. Но у Минфина в сокращенном бюджете таких денег, похоже, нет.

Российским ВС надо, прежде чем менять железо, существенно переменить мозг, и Шойгу выступил с неожиданной инициативой — срочно, в течение следующего года построить на Фрунзенской набережной Головной офис МО и Национальный центр управления обороной государства (НЦУОГ). Что это такое и как этот НЦУОГ будет соотноситься с Генштабом на Арбатской площади, где сейчас действует Центральный командный пункт (ЦКП), понять трудно. Похоже, Шойгу хочет выбраться из недр Генштаба, построив собственный независимый офис на Фрунзенской и в нем красивый зал с мерцающими дисплеями, откуда можно командовать, как он это делал в МЧС из Национального центра управления в кризисных ситуациях (НЦУКС). Физическое отделение министра обороны от Генштаба, этого «мозга армии», достаточно, впрочем, ослабевшего, дело для нашей страны революционное и с непредсказуемыми последствиями.

Павел Фельгенгауэр
Обозреватель «Новой»
Автор: на

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Подписаться на: Комментарии к сообщению (Atom)