среда, 4 февраля 2015 г.

Тема дня

Тема дня

«Батьки»

Posted: 04 Feb 2015 01:07 AM PST

Псковский «Левиафан», или История о том, как государство руками православной церкви отобрало дом и дело всей жизни у Жени Балагина и его жены Маши.

Семья Балагиных у забора Дома привратника
Из семейного архива

Дом Жени Балагина отжали батьки. Так он сам говорит. Точнее, он говорит так: «Мы с Машей прикинули — все равно государство дом заберет. Ну мы его немножко перехитрили, отдали батькам».

— Это как кулачок. — Женя Балагин поднимает тяжелую,  крупную рабочую ладонь, загибает раскрытые пальцы. — Росимущество, милиция, городская администрация. И в этом же кулачке — попы.

* * *

Дом привратника, июль 2004 года
Фото из архива Евгения БАЛАГИНА
Дом привратника, зима 2013 года
Светлана ПРОКОПЬЕВА — «Псковская губерния»

История Жени Балагина — теперь уже, можно сказать, шаблонная. Она похожа на сюжет фильма «Левиафан», каким бы он был, если бы герои остались жить.

В 2003 году житель Пскова, бывший боксер, выпускник строительного техникума, архитектор Евгений Балагин взялся восстанавливать полуразрушенный Дом привратника духовной семинарии в центре Пскова. Точнее, то, что от него оставалось. Мы сидим на кухне, и Женя раскладывает на столе фотографии. На снимках — одноэтажная развалюха без крыши, с заколоченными окнами и отвалившейся штукатуркой, внутри — только обгоревшие балки и битый кирпич.

Формально за домик отвечал Псковский пединститут, но денег на содержание дома у него не было. Псковское духовное училище, которому здание принадлежало когда-то, тоже на него не претендовало. Снести полуразрушенную сторожку не давал статус памятника архитектуры начала XX века.

Город готовился к празднованию 1100-летия, мэрия избавлялась от руин и, как вспоминает Женя, Центр по охране памятников (НПЦ) предлагал аренду здания всем подряд.

— Это маленький дом, сторожка. Небоскреб я бы не потянул по деньгам, — словно оправдывается Женя. — А здесь можно было открыть кафе.

В общем, дом он взял.

В августе 2003 года псковский комитет по управлению госимуществом и НПЦ заключили с Женей договор № 1510 об аренде Дома привратника на 30 лет. В нем указывалось, что «в качестве арендной платы Арендатор производит ремонтно-реставрационные работы» памятника. Город получает красивое, отреставрированное здание и налоги, семья Жени — работу на 30 лет.

Следующие пять лет Балагин провел на стройке.

— Полгода только кладку перебирал, кирпичик к кирпичику, — говорит он. И объясняет, что в архитектуре это называется анастилоз —  восстановление памятника из его же материалов, методами его эпохи. Так восстанавливали Пантеон в Риме, Акрополь в Афинах — и вот еще сторожку в Пскове.

Как пазл, Женя разобрал остатки старых стен и заново собрал из тех же кирпичей. Перерыл блошиные рынки в поисках старинных ручек, дверей, шпингалетов и печных изразцов. Когда под фундаментом дома обнаружился кусок крепостной стены Среднего города середины XIV века, отреставрировал, законсервировал его и открыл для туристов.

Параллельно Женя за свои деньги оформил для Дома привратника паспорт памятника, оплатил проект реставрации, провел коммуникации, пристроил кухню для будущего кафе.

Все это время Женя зарабатывал, держа крошечную закусочную «Жук», где работал вдвоем с Машей, женой. В стройку вложили все деньги семьи: дедушка Маши продал свой дом в Самаре, родители Жени откладывали от пенсии.

«На мне долг чести», — теперь говорит Женя. Всего на Дом привратника он потратил 7,5 миллиона рублей.

«Начало гос. отжатия»

Проблемы дома начались, как только реконструкция дома была завершена.

В толстой пачке документов, которую, сидя на кухне, листает Балагин, 2007 год отделен наклейкой: «Начало гос. отжатия». За ней следует пачка писем от Росимущества. Сначала — о том, что Дом привратника передан в казну РФ (площадь дома указана вместе с возведенной Женей пристройкой), затем — что Балагин должен переоформить договор с Росимуществом (как только дом был отстроен, аренда «за реставрацию» вдруг прекратилась) и заплатить долг по аренде.

Дальше — понятно: в приватизации, отдельно прописанной в договоре, Жене отказали (приватизировать памятники архитектуры запрещено), долг за аренду рос, в Домик привратника и закусочную Жени пошли массовые проверки — от санэпидстанции до пожарных, «Жука» пришлось продать. Туда несколько раз приезжали бандиты: угрожали посетителям и Маше, разгромили мебель. Женя вспоминает, что однажды успел задержать бандита, вызвал полицию. Когда он доехал до отделения, нападавший на Машу уже был на свободе.

— Жена — это все, край, — говорит Женя. — Меня пусть бьют, но женку-то не трогайте, это ж святое. Если б я кого-то тогда побил или, не дай бог, поломал, меня бы посадили. Им бы это очень классно было — меня посадить. Балагин — уголовник, дом забирают… Пришлось терпеть этот позор.

«Надо дом отдать»

Женя вообще, кажется, живет по кодексу поведения XIX века. Говорит несовременным, былинным языком («Много судов я прошел в этой жизни. Везде я был прав, но не везде выигрывал»). Выглядит, как крестьянин с картины Репина, и держится так, что через десять минут кажется, что знаешь его всю жизнь.

Нужно объяснить важную вещь: Женя и Маша — православные. Верующие настолько, что, будучи знакомыми два дня, отправились к старцу Николаю (Гурьянову) просить жизненного совета. Вместо совета старец сказал: «Венчайтесь». Маша с Женей сначала удивились. А потом обвенчались.

Перед тем как взять в аренду Домик привратника, Женя тоже поехал к отцу Николаю, уже на могилу, спросить — нужно ли. «Тяжело ведь разобраться, твоя судьба или не твоя». И воспринял как знак, когда на следующий день НПЦ предложил подписать договор.

Оставшись без бизнеса, дохода и с перспективами вот-вот потерять дом, Женя пошел работать на стройку к протоиерею Олегу Теору, настоятелю храма Александра Невского и их с Машей духовному отцу. Туда же пришла Маша: ей очень хотелось «пойти по медицине», но отец Олег сказал, что в церковной лавке не хватает людей.

...Маша ждала ребенка, суды по домику шли один за другим. А потом случилось самое страшное. У ребенка обнаружили синдром Дауна.

...Самое тяжелое — это дети.

Мы сидим на кухне квартиры, купленной Балагиными на «материнский капитал». Пахнет пирогами, старшая, девятилетняя Саша, только вернулась с урока танцев и — тонкая, легкая — как будто летает по дому. Младшая, жизнерадостная Серафима, доверчиво сидит у меня на коленях, весело улыбается во весь рот.

... — Серафима нас чуть не сломала, — говорит Женя и смотрит в пол. — Машу врачи, видать, берегли, а мне сразу сказали: там синдром Дауна, сердце ужасное — не сердце, какой-то мешочек — кишечник надо будет сшивать…

Так было страшно: блин, рождается человек, а будут ли его спасать? Сразу сказал врачам: вы не думайте, мы ребенка не бросим, в детдом не сдадим, если есть возможность — сделайте все нормально… Сделали! Помог нам Господь, дал хороших людей.

Из-за врожденного порока сердца Маша едва перенесла роды. Женя разрывался между умирающей женой, ребенком, которому в первые же дни жизни сделали две операции, тяжбой с Росимуществом («Я ждал, честно говоря, ОМОН»). И церковью, где работал.

Именно в этот момент к Жене подошел отец Олег и сказал: «Мне Бог открыл: надо (дом) отдать».

«Это наше государство. Мы ему доверяем»

К псковскому митрополиту Евсевию отец Олег отвез Женю сам. У Балагина сохранился черновик написанного тогда «Рапорта» (так и называется) на имя «Его Высокопреосвященства Высокопреосвященнейшего Евсевия»: мол, готов передать Дом привратника безвозмездно.

Второй раз Женя приехал в епархию один — подписывать документы о передаче дома. Но кроме «батьков» его встретили сотрудники Росимущества — те, с кем он все эти годы судился.

Уже понимая, что проиграл, Женя на всякий случай спросил: «Вы не боитесь, что вас тоже кинут?»

— Нас не кинут, — усмехнулся митрополит. — Это наше государство. Мы ему доверяем.

Женя позвонил отцу Олегу — посоветоваться, что делать.

— Делай, как владыка сказал, — был ответ.

…Женя понимал, что Дом привратника уже не вернуть. Бороться оставалось за жизнь Серафимы, за здоровье получившей инвалидность Маши. И за веру.

Я пытаюсь перевести чувства, пережитые Балагиными, на понятный светским людям язык эмоций. Проще всего сравнить это с предательством родного отца. Но справиться с обманом человека можно. У Жени и Маши развалился весь мир.

— Я все время думала: что я не так делала? Отец  Олег — он с нами десять лет. Он нас венчал, мы ему исповедовались, он все про нас знал, — говорит Маша, и непонятно, чего в голосе больше — удивления или обиды. — Я приползла к нему с умирающим ребенком, я убита, я выжата. Только Серафима его раздражала! Она его обличала: нас обокрали, и еще родилась она. Мы этот дом — ну, дом — уже пережили. Но предательство — это... это не поддается вообще ничему.

— Ой, Машенька… — выдыхает Женя. Молчит.

— У священников такая же работа, как у врача, — размышляет вслух Маша. — Если они хорошо ее выполняют — зачем считать их святыми?

— Отец Олег ведет огромную деятельность, огромную, — вступается Женя. — Он практически не спит, ночью у него постоянно свет. Он считает, что бьется с бесовской силой — реально считает… Батюшка — неоднозначный, но я признаю его заслуги, не надо его клеймить… Как он говорит? «Церковное отдайте церкви». Церковное — выше человеческого, намного. А мы — мы как щепка в общей рубке леса… Только, —Женя вдруг не может сдержаться: — Почему он так с нами?  Мне говорят теперь, что я себе кумира воздвиг, каяться нужно. Я грешник, оказывается, теперь…

— Когда Серафима родилась, у меня такое отчаяние было, — говорит Маша. Она стоит посреди кухни — тонкая, очень красивая, со строгим и горестным лицом византийской иконы. — Мне вообще не хотелось жить, вообще. Я в больнице сходила на исповедь. Батюшка мне сказал: вы находитесь в состоянии душевного самоубийства. Я готова была спрыгнуть откуда-то. Потому что я… всё.

Я пересказываю Балагиным сюжет фильма «Левиафан». Женя кивает: ничего удивительного в этой истории для него нет. Разве что измена героини мужу: «Когда семья распадается, надежды нет. Семья человека держит».

— Вообще план у меня был — открыть кафе, а потом уехать в деревню, оформить дедовский пай, чтобы была своя еда, — вдруг говорит Женя. — Работало бы кафе — оно бы съедало. Земля брошенная, стоит под паром, дала бы урожай хорошо… Мы можем вырастить — а где продавать?

У отца Олега Женя проработал еще три года и ушел: «Как дом забрали — отец Олег сразу жесткий стал. В оконцовке чувствую — меня просто выкуривают. Когда увольнял, кинул на полтора месяца, зарплаты не дал».

«Пускай они идут каяться»

В первые дни после рождения Серафиме зашили кишечник, сделали операцию на сердце. Направление на операцию дали и Маше, предупредив, что без нее она не доживет и до сорока лет.

— Я еще ползаю, помираю, — вспоминает Маша. — Каждый день боюсь, что Серафима умрет, каждый день в слезах ползу в церковь, причащаю ее, причащаю… Какой храм ближе? Василия на горке. Там отец Андрей. Однажды пошла к нему Женина мама, рассказала: «Вот, знаете, у них дом отобрали…» А отец Андрей говорит: «Радуйтесь, что вы еще с квартирой остались. Не знаю, у кого сейчас их дом, но пускай они идут каяться, они в секте были», — это он так приход отца Олега называет… Мама приходит, говорит: вам надо идти каяться.

— Мне каяться! — не выдерживает Женя.

— Я говорю: стоп. Отец Андрей с отцом Олегом при встрече целуются. Почему он такое про него говорит? Ладно, проходит время. Нам приходит уведомление, что мы должны Росимуществу 170 тысяч за аренду земли под домом (даже когда дом был передан епархии, счета продолжили приходить Балагиным. — Е. Р.). И там же написано, что дом передан в пользование отцу Андрею — тому, к которому я ходила.

— Хватит, Маша, — перебивает Женя. — Это ведь грязь. Там, где должно быть свято и чисто, — там грязь. И не надо эту грязь выливать.

К отцу Олегу семья больше не ходит, причащается в церкви недалеко от дома. Женя не исповедуется: объясняет, что не хочет говорить одним священникам гадости про других.

После статьи о Балагиных в газете «Псковская губерния» Женя почитал отзывы о «сволочах-попах» и расстроился едва ли не больше, чем из-за дома: «Не надо марать патриархию, это отшатнет от веры народ. Нас, верующих, и так мало». Меня Женя попросил не писать о «батьках» вообще ничего. Я убеждаю его, что церковь не равна вере, и патриархия в последние годы сама отвращает от православия людей. И, чувствуя вину перед Женей, все-таки не выполняю его просьбу. Мне кажется, вера не должна быть слепой, а стойкость, прямодушие и глубина веры Жени говорят в пользу православия больше, чем не выдержавшие проверки жизнью проповеди псковских «батьков».

«В храме работы много»

Отца Олега в Пскове я не застаю: настоятель храма Александра Невского, духовный пастырь воинов Псковской епархии и атомной подводной лодки «Псков», капеллан, служивший в Югославии и Чечне, позирующий на фото с десятком орденов на груди, отец Олег оказывается в командировке.

Дозваниваюсь ему позже. Священник вспоминает Домик привратника сразу: «Это была собственность церкви в XX веке. Я давно говорил Евгению: то, что оккупанты отобрали, — все возвращается. Немцы, когда у нас набедокурили во Второй мировой войне, тоже каяться приезжали, и плотят ущерб нашему народу».

Я спрашиваю, почему никто не возместил Евгению потраченные на реставрацию 7,5 миллиона.

«Я не в курсе, — медленно отвечает отец Олег. — Я слаб в делах юридических».

Зарплату за полтора месяца, по словам отца Олега, Женя сам не забрал: «Пусть придет — мы все ему возместим».

— То есть вы с Евгением расстались полюбовно?

— Я его приглашал потрудиться — нам баки надо было ставить, — он не пришел, — обиженно говорит отец Олег. Видимо, не простил.

Я слушаю мягкий протяжный голос. Он рассказывает, что в здании пединститута, к которому относится сторожка, раньше была Псковская духовная семинария, что учился там патриарх Тихон, преподавал Алексий I Симанский... Голос звучит убаюкивающе, имена внушают почтение… Я несколько раз переспрашиваю, как быть с тем, что Балагин потерял дом, деньги, работу, которая могла бы кормить его семью. Отец Олег, кажется, искренне не понимает, о чем я:

— Я сразу ему говорил, не стоит за это браться, это же все церковное. Лучше чем-то другим заниматься. А насчет полутора месяцев — он как-то потерялся у нас. Пусть придет ко мне и все выяснит. В храме работы много.

«Левиафан»

В сентябре 2014 года Женя пошел на прием к губернатору Андрею Турчаку.

— Я только зашел, сказал: «Здравствуйте», — он сразу ду-ду-ду: «Я про вас помню, я за вас знаю...» — вспоминает Женя. —   Я хотел сказать: раз мы не получили денег как собственники — пусть по смете заплатят, как работникам. Но никому не нравится деньги отдавать.

В итоге губернатор посоветовал Жене обратиться в псковское отделение «Ассоциации юристов России». Там изучили Женины документы и предложили подать иск против Псковской епархии — фактически против отца Андрея. Женя не хочет: «Он ведь ни при чем».

…К Дому привратника на улице Советской мы приезжаем в воскресенье. Пасмурно, грязно, по фасаду карабкается трещина, около запертой двери — табличка с крестом: «Псковский государственный университет. Центр духовно-нравственного развития во имя святителя Тихона Патриарха Московского» — патриархия разместила там часть кафедры теологии (ее открыли в 2013 году).

Женя выскакивает из машины, бегом устремляется к сторожке.

— Смотри, все подлинное! Вот эта стена — более ранняя, XVIII век. А это —XIV век. Тогда огнестрельного оружия не было, видишь, камни просто набросаны? Трава уже подбирается, а у меня расчищено было все. Вот мостовая. Она под землей нашлась, я ее поднял, очистил.  Даже камни подлинные, смотри, затерты ногами…

Мы кружим вокруг запертой двери, Женя с восторгом маньяка-историка показывает фонарь, купленный им в антикварной лавке, старинную дверную ручку из брошенного дома, кусок некрашеной старой кладки, специально оставленный на фасаде…

Я слушаю и думаю: если снять о Балагине новый «Левиафан», в этом фильме не будет ни красоты заполярных пейзажей, ни моря с тяжело плещущейся волной. Ни играющих желваками сильных мужчин, ни абсолютного зла попов. Квартира Балагиных в разваливающейся «сталинке», вся в обледеневших выбоинах дорога, на которой подпрыгивает и скрипит древняя Женина «семерка». Отвалы грязного снега, обледеневшие ларьки рынка, жирные утки в проталинах бурой Псковы… Вместо вечно пьяного мэра — бодрый розовощекий Турчак, вместо непреклонного церковного иерарха — батюшка с хитрым взглядом…

— Смотри, он уже пошарпанный, везде трещины... Убивается в мясо. Никому он не нужен, этот дом, — говорит Женя.

По фасаду сторожки ползет зеленоватая плесень, трескается желтая штукатурка… Это мир, где не бросаются в море с обрыва, думаю я, не хватаются за ружье. Просто, как все, живут.

Елена Рачева
Специальный корреспондент

P.S. Редакция «Новой газеты» передаст материал о Евгении Балагине Святейшему Патриарху Московскому и всея Руси Кириллу.

Требуются контрактники. Срочно

Posted: 04 Feb 2015 12:06 AM PST

Министерство обороны и Главная военная прокуратура обязаны проверить тревожные сигналы, поступающие от родственников военнослужащих и правозащитников.

Вынуждают ли российских солдат-срочников переходить на контрактную службу, с тем чтобы потом перекинуть их на российско-украинскую границу? На эти вопросы пытаются ответить правозащитники, ссылаясь на то, что у них есть соответствующая информация. Официально ее никто не подтвердил, но и не опроверг. В связи с этим петербургские «Солдатские матери» настаивают: проверить тревожные сигналы должны Министерство обороны и Главная военная прокуратура. Однако оба ведомства пока молчат. А «матерям» продолжают писать и звонить взволнованные родственники военнослужащих…

«Нам сказали: ничего страшного…»

Справка «Новой»

138-я отдельная гвардейская мотострелковая бригада в Каменке относится к сухопутным войскам. В ее составе три воинских части (№32087, 02511, 67661), расположенные в поселках Каменка и Саперное Выборгского района Ленинградской области, один батальон и еще несколько спецподразделений. Бригаде предписано выполнять миротворческие функции в горячих точках, из-за чего она находится в постоянной боевой готовности.

С одним из родственников — отцом солдата-срочника, служащего в воинской части в поселке Каменка (Ленинградская область), на условиях анонимности побеседовали корреспонденты «Новой».

— Вашего сына заставили подписать контракт?

— Его особо не заставляли. Просто к этому подвели. Он подписал, как и все остальные в части, ни во что не вникнув. Вышло так. В декабре они были в командировке, в Тверской области. Только вернулись, их в тот же день собрали в казарме. Всем раздали бумаги: рапорт на контракт, сам контракт и рапорт на увольнение в день окончания срочной службы. Командир сказал: «Надо подписать». Как ребятам объяснили, это нужно для того, чтобы отправить их на учения на три месяца. Мол, срочников надолго посылать куда-то нельзя, можно отправить на учения только на месяц, а их нужно — на три. Добавили, что учения будут где-то в полях, но точно место не назвали. Успокоили только: «Не волнуйтесь — с военными действиями это не связано». Отправка вроде должна состояться уже через 10 дней. Еще бойцам пообещали, что после учений контракты с ними расторгнут. И якобы они смогут уволиться и уехать домой в день окончания срочной службы. У моего сына срок заканчивается в июне.

— Откуда сведения о том, что контрактников из Каменки могут отправить в Ростовскую область, в Донбасс, туда, где идут боевые действия? Солдатам об этом сообщили?

— Насколько я в курсе, прямо и откровенно мальчишкам на эти вопросы не отвечают. Но в части ходят такие разговоры. Кроме того, по рассказам старослужащих, минувшей осенью отряды из Каменки уже ездили на три месяца на учения в Ростовскую область. По возвращении рассказывали молодым, что близко к границе они не подходили, в боевых действиях не участвовали.

— А многие в Каменке сейчас подписали контракты?

— По словам сына, их часть почти вся подписала. Почти сто процентов перевели на контракт — около 1000 человек. Много это или мало, судите сами, если вся бригада — это 3000 срочников и 500 офицеров. Лишь несколько человек из части отказались, буквально единицы. Их не били. Сначала уговаривали. Потом давили морально — угрожали более тяжелой работой, более сложной службой, если они останутся здесь.

Мой сын подписал контракт, не разобравшись. Он даже не знает, на какой срок. На три месяца или на три года? Просто сработало стадное чувство. Как сын мне сам говорил об этом: «Я подписал контракт. Все подписали. Нам сказали: ничего страшного…»

Теперь юристы мне объясняют, что спустя три месяца контракт могут и не расторгнуть. Все зависит от сроков и условий, которые в нем прописаны. Сейчас сын подал рапорт на расторжение контракта. Его вызвал командир, сказал, чтобы не переживал, но рапорт не рассмотрел…

Не верить не можем и проверить не можем

— С конца декабря на нашу «горячую линию» поступает много тревожных звонков. Звонящие представляются родственниками солдат-срочников. Они жалуются, что их сыновей заставляют подписывать контракты и, возможно, готовят к отправке на Украину. По словам людей, парням часто угрожают силой или уголовным преследованием, иногда обманывают их, что служба по контракту будет короче изначального срока призыва, — продолжает тему председатель правозащитной организации «Солдатские матери Петербурга» Элла Полякова.

Только за последний месяц петербургские «Солдатские матери» получили более 20 обращений от родственников военнослужащих из  Ленинградской, Мурманской, Нижегородской, Костромской и Курской областей. Из них пять письменных, остальные — устные.

— Свыше 20 за месяц — это много, — считает пресс-секретарь петербургских «Солдатских матерей» Александр Передрук. — К тому же все жалобы — однотипные, а еще в них фигурируют номера одних и тех же воинских частей. Со слов родителей военнослужащих, кого-то из ребят уговаривают, кому-то угрожают, но от всех требуют контракты. А срочники из воинской части №54096 в Мулино Нижегородской области (6-я отдельная танковая бригада) в своих жалобах вообще утверждают, что командование просто поставило их перед фактом: уведомило о том, что они явочным порядком переведены на контрактную службу.

— Сколько срочников — хотя бы в одном нашем регионе — на сегодняшний день подписали контракты, а сколько нет, нам неизвестно, — сетует Полякова. — Родители говорят, что не все соглашались. Проверить полученную информацию мы не можем. Звонящие боятся называть себя, а еще больше — имена своих родственников — рядовых срочной службы. Без этого же невозможно инициировать проверку прокуратуры.

— Не все обращения — анонимные, но в большинстве случаев люди раскрывают свои данные только нам, а дальше передавать эти сведения запрещают, — уточняет Передрук. — Однако на днях мы договорились с военной прокуратурой о том, что будем передавать им все сообщения, даже анонимные. Поэтому сейчас мы из заявлений буквально вымарываем имена и передаем информацию в надзорные органы.

Ждем ответа

Однако о каких-либо проверках, разбирательствах, расследованиях правозащитникам пока не известно. Не дождались они до сих пор и ответов на свои официальные обращения в Минобороны и ГВП, отправленные еще в январе. В обоих ведомствах уверяют, что «ничего не получали».

В конце января депутат петербургского заксобрания Борис Вишневский отправил запрос в военную прокуратуру ЗВО с просьбой проверить, действительно ли срочников принуждают подписывать контракты и есть ли вероятность того, что они попадут в зону боевых действий в Донбассе?

«По информации, полученной мной от «Солдатских матерей», в поселке Каменка срочников под сильным давлением заставляют подписывать контракты и могут направить на Украину, — пишет парламентарий. — При этом ближайшая отправка якобы планируется 9 февраля… Прошу Вас незамедлительно провести проверку указанной информации и принять меры как к недопущению принудительного подписания контрактов российскими военнослужащими срочной службы, так и к недопущению направления их для участия в боевых действиях на территории Украины».

Из окружной прокуратуры депутату тоже пока не ответили.

2 февраля «Солдатские матери Петербурга» обратились к уполномоченному по правам человека в России Элле Памфиловой с той же просьбой — проверить жалобы срочников на принуждение их к контрактной службе и возможную переброску новоиспеченных контрактников к российско-украинской границе. Омбудсмен пообещала помочь.

— Я уже запросила у НКО, занимающихся защитой прав военнослужащих, подробную информацию по жалобам. Пока у нас нет какой-либо фактуры, но как только получим обращения, будем разбираться и изучать, — сказала «Новой» Элла Памфилова.

* * *

В пресс-службе Министерства обороны «Новой» заявили, что «переброска сил и средств российской армии ведется в соответствии с планами боевой подготовки войск» и что «о фактах принуждения к заключению контрактов нам неизвестно».

В пресс-службе Западного военного округа только в официальном письменном виде согласились рассмотреть вопрос, действительно ли срочников 138-й бригады в Каменке принуждают к переходу на контрактную службу. Запрос отправили. Ждем ответа.

Командование 138-й бригады в Каменке от общения с журналистами наотрез отказалось.

Нина Петлянова
Соб. корр. по Северо-Западному федеральному округу

От редакции

Вопросы, поднятые в публикации нашего корреспондента Нины Петляновой, тревожат российских матерей. И отцов тоже тревожат. Потому что речь — о детях. Надеемся, что Министерство обороны ответит на эти вопросы и тем самым подтвердит свою репутацию открытого для общества, не избегающего острых проблем государственного ведомства.

«Выявление упоминаний»

Posted: 03 Feb 2015 11:04 PM PST

О целесообразности использования бюджетных средств в Самарской области.

На сайте госзакупок скромно расположился лот под номером № 31501948498. Заказчиком выступает Государственное автономное учреждение Самарской области «Редакция газеты «Волжская коммуна».

В техническом задании прилагаемого договора четко сформулированы служебные обязанности исполнителя, среди которых:

« — Выявление упоминаний пользователей региональных сайтов, социальных сетей, блогов, Интернет-сообществ о деятельности Губернатора Самарской области;

— выявление наиболее популярных упоминаний о деятельности Губернатора Самарской области на основе данных ежедневного мониторинга <...>;

— определение 10 наиболее позитивных упоминаний о деятельности Губернатора Самарской области за неделю <...>;

— подготовка ежедневного отчета.<...>».

Мониторить в сетях предлагается тут же по запросам: «Меркушкин», «Меркушкин Николай», «Меркушкин Губернатор», «Меркушкин Самарская».

Период исследования — с 01 января 2015 года до 30 сентября 2015 года. Общая стоимость услуг: 1 949 000 (один миллион девятьсот сорок девять тысяч) рублей 00 копеек.

Наталья Фомина
соб. корр. «Новой», Самара

Саудовская Аравия назвала условия повышения цен на мировом рынке нефти

Posted: 03 Feb 2015 10:01 PM PST

Власти Саудовской Аравии обещали сократить добычу нефти в том случае, если Россия прекратит поддержку сирийского президента Башара Асада, пишет The New York Times со ссылкой на саудовских и американских чиновников.

Сокращение добычи нефти, вероятно, приведет к росту цен на «черное золото». И Саудовская Аравия готова использовать свою доминирующую позицию на мировом рынке нефти, если Москва откажется от своей позиции по Сирии.

По данным издания, Россия и Саудовская Аравия несколько месяцев вели переговоры по этому вопросу, однако добиться «существенного прогресса» пока не удалось. Насколько открыто в ходе переговоров Саудовская Аравия связала вопрос добычи нефти с решением сирийской проблемы пока неясно.

Саудовские чиновники уверили США, что могут повлиять на позицию России по Сирии, потому как могут спровоцировать рост цен на нефть, что в свою очередь имеет ключевое значение для российской экономики в тот период, «когда Россия страдает от последствия снижения цен на нефть».

Ранее, пишет NYT, руководство Саудовской Аравии говорило о том, что будет решать экономический вопросы без учета геополитической ситуации.

Пока неясно, как изменились внешнеполитические приоритеты саудовских властей, однако новый монарх Салман ибн Абдул-Азиз аль Сауд после смерти короля Абдуллы обещал продолжить политику предшественника.

Мосгорсуд рассмотрит жалобу на приговор братьям Навальным 17 февраля

Posted: 03 Feb 2015 12:01 PM PST

Мосгорсуд рассмотрит жалобу на приговор братьям Навальным по так называемому делу «Ив Роше» 17 февраля, написал в своем твиттер Алексей Навальный.

Заседание назначено на 10 утра.

30 декабря Замоскворецкий суд признал Алексея и Олега Навальных виновными в мошенничестве в рамках дела «Ив Роше». Олега приговорили к 3,5 года лишения свободы в колонии общего режима, Алексея — к аналогичному сроку, но условно. Олега Навального взяли под стражу в зале суда, сейчас он находится в СИЗО «Бутырка».

Обвиняемую в госизмене Светлану Давыдову выпустили из СИЗО

Posted: 03 Feb 2015 09:03 AM PST


Обвиняемую в государственной измене Светлану Давыдову выпустили из московского СИЗО «Лефортово», сообщает «Коммерсантъ». Эту информацию подтвердил «Новой» муж Давыдовой Анатолий Горлов.

«Мне позвонили адвокаты, сказали, что правда. Сижу, жду дальнейших новостей и подробностей», — сказал он.

По данным «Коммерсанта», следователи приняли решение смягчить меру пресечения жительнице Вязьмы.

Адвокаты Давыдовой предполагают, что освобождение обвиняемой связано с общественным недовольством арестом многодетной матери. Как рассказал один из защитников Давыдовой Сергей Бадамшин, для него и второго адвоката Ивана Павлова решение следователей стало неожиданностью.

Как пишет «Коммерсантъ», Бадамшин встретился с Давыдовой сегодня утром в СИЗО. После обеда обоим адвокатам позвонил следователь ФСБ Михаил Свинолуп, занимающийся делом Давыдовой, и сообщил о вызове их в изолятор, не пояснив для чего.

На встрече следователь сообщил об освобождении Давыдовой из СИЗО.

Адвокат Сергей Бадамшин рассказал «Новой», что меру пресечения обвиняемой в госизмене заменили на подписку о невыезде в пределах Вязьмы, где проживает Давыдова.

Постановление о смене меры пресечения опубликовала «Открытая Россия».

Ранее сегодня пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков заявил, что в Кремле знают о ситуации с арестованой многодетной матерью и рассмотрят обращение нескольких десятков тысяч россиян выпустить Давыдову из СИЗО.

Мать семерых детей Светлану Давыдову арестовали 21 января. По словам родственников, против женщины возбудили уголовное дело о госизмене из-за звонка в посольство Украины, в котором она рассказала о передислокации военнослужащих из вязьменских частей.

Скорость саморазрушения, или Обратный отсчет времени

Posted: 03 Feb 2015 08:02 AM PST

Недавно Владимир Соловьев пролил свет истины на главные телевизионные ценности. Речь зашла о рейтинге, и он авторитетно заявил: лучше всего продается эмоция. Соловьев знает, о чем говорит. У него на продажную стоимость эмоции даже спецодежда работает. Вышел к публике в красном стрелецком кафтане, декорированном шеренгами металлических пуговиц, — уже буря красок и чувств. В такой атмосфере даже вечный молчун Игорь Матвиенко, композитор и продюсер, наэлектризован до предела (без красного кафтана). Потому что у него наболело: в стране нет института «делания героев». А ведь были, были и у нас времена, затосковал продюсер, когда народ равнялся и на стахановцев с челюскинцами, и на Гагарина с Терешковой. Неточное знание родной истории (Матвиенко убежден, что все эти замечательные люди жили одномоментно, в шестидесятые годы) компенсируется горячим желанием производить героев немедленно — хоть в шоу-бизнесе, хоть в политике. Одну героиню он сразу отыскал в лице прокурора Крыма Натальи Поклонской. Отыскал и немедленно призвал всех ориентироваться на «блондинку, звезду, красавицу».

Пока новое амплуа Поклонской вместе с институтом «делания героев» еще не зафиксировано на законодательном уровне, порассуждаем о чувствах и ориентирах. События последнего времени наводят на грустную мысль: ничто так не способствует разгулу общественных эмоций, как скорость саморазрушения. Эта страсть у нас в крови. Гоголь так жаждал идеала, что в недостижимости его сжег книгу, а заодно и себя. Саморазрушение может быть формата пугачевщины или есенинщины, а может быть и такое, как нынешнее. Это когда начинается обратный отсчет времени. История поворачивается вспять. Так долго, мучительно уходили сначала от 17-го года, потом от 37-го, потом от 77-го с тем, чтобы разрушить одним махом почти все.

Сегодня невозможно вообразить: всего 12 месяцев назад началась сочинская Олимпиада. К ее открытию Константин Эрнст сочинил не просто великолепные «Сны о России». Он сочинил саму Россию. Он снова пел песни о главном, только «главное» изменилось. Когда-то в недрах ельцинской демократии Эрнст усмотрел тоску по утраченной советской соборности. Теперь в недрах путинской самобытности Константин Львович прозрел европейский путь развития. Сконструированная им церемония смотрелась как оппозиционный акт относительно доминирующих духовных скреп… Впрочем, сейчас и про скрепы уже забыли. Вернулись на исходные позиции. Туда, где мир делится на героев и врагов.

О героях поговорили, теперь — о врагах. В Год литературы, освященный лично Путиным, естественны литературные ассоциации. Как-то Сергея Михалкова спросили: правда ли, что Юрия Олешу сломала советская власть? Михалков обиделся: «Ничего его власть не ломала. Он сидел в кафе, пил свой коньяк. Его же в тюрьму не сажали. А могли бы посадить всех». Вот это ощущение — могут, но пока почему-то не сажают — вернулось с делом «госизменщицы» Светланы Давыдовой. Врагов много. Путин обнаружил даже целый иностранный натовский легион под видом украинской армии. Примечательно, что и Давыдова, и Путин — жертвы агитпропа. Просто знаки у них разные. Давыдова не поверила российскому ТВ, а Путин поверил. Как будто бы он не знает, что ему под соусом информации подают эмоции. О Давыдовой это самое ТВ молчит. О Путине рассказывает много и охотно. Самый известный переводчик с путинского, Дмитрий Киселев, даже счел своим долгом уточнить, мол, Владимир Владимирович имел в виду, что легион действует в интересах иностранных государств.

У остальных ньюсмейкеров толмачей нет, поэтому они говорят то, что говорят. Стараюсь не упустить ни одного слова, сказанного в ящике Константином Костиным, председателем правления Фонда развития гражданского общества. Каждое слово — на вес золота: «Америка жаждет смены российского лидера, но этого не будет никогда». Только сейчас поняла особенности отечественного гражданского общества: во главе его стоит лидер, которому лично Костин гарантирует бессмертие.

Ну ладно, это всего лишь бледная разновидность эмоционального шантажа по типу «будет Путин — будет Россия». Меня волнует другое. За что мы так отчаянно сражаемся в ящике? Против кого — понимаю. А за что ведется эта незатихающая борьба борьбы с борьбою, как сказал бы замечательный писатель Юрий Коваль? Неужели только за буйство чувств? Смотрю на режиссера Юрия Кару на очередном ток-шоу, и мне становится страшно за него. Лицо побагровело, волосы всклокочены, кулаки сжаты и кричит громко-громко о необходимости немедленного создания антигитлеровской коалиции.

Зачем Каре, спрашивается, нужна антигитлеровская коалиция? Куда он ее двинет? Нет ответа. Может, оно и к лучшему.

Слава Тарощина
Обозреватель «Новой»

Если это не война, то что?

Posted: 03 Feb 2015 07:01 AM PST

Специальный репортаж с передовой — из Авдеевки, где вот уже месяц идут непрерывные артобстрелы.

— Хлопцы, в какой сейчас я стране живу — в Украине или в дээнеровщине? — спрашивает бабушка и вдруг сбивается. — А вы те, или… те?

Где-то за холмами внушительно ухает, и так — под непрекращающийся аккомпанемент близких разрывов чего-то существенного — узнаем, что баба Галя сама из станицы Ясиноватой, там у нее дети, но дозвониться, чтобы узнать, живы ли, не может уже неделю — связь паршивая. Наш телефон сеть еще ловит — дозваниваемся: все узнают, что все живы.

— Я не могу отсюда уехать — собаку жалко и кур, да и не хочу в ДНР, да даже если бы хотела — пустят, не пустят, не знаю, там какие-то пропуска нужны… Может, заберете собаку, тогда и я решусь. — Старая овчарка с мудрыми печальными глазами внимательно и с надеждой присматривается к незнакомцам и в итоге приносит палку. — Она очень умная у меня. Но все равно я ее на ночь в хату не беру, вдруг попадет что, убьет меня — не хочу, чтобы потом она меня съела.

Это — село Веселое, рядом с пустынной трассой Константиновка—Донецк (последний блок-пост украинской армии далеко позади), — так называемая «серая зона», на проселочных дорогах которой может попасться кто угодно. Именно поэтому мужичок, стоявший рядом с бабой Галей, стремительно исчез, только завидев подъезжающий автомобиль. Но по-другому в Авдеевку, на передовую, не проедешь.

Чем ближе к городу, тем внушительнее звучит отвратительная симфония войны: уже различаешь — откуда залп и какой: одиночный гаубичный или «серийный» из установок залпового огня. Из-за поворота показывается махина Авдеевского коксохимического комбината — в него тоже регулярно прилетает, но завод дымит — пытается работать, и женский голос по громкоговорителю просит кого-то куда-то пройти. Люди держатся за мирную жизнь до последнего, не в состоянии осознать, что война действительно происходит с ними, потому по утрам бредут на проходную, на свои рабочие места, на которых их иногда накрывает снарядами — вот машиниста тепловоза недавно хоронили.

На южных окраинах Авдеевки, что расположена всего в 6 километрах от Донецка, еще теплится жизнь: открыты некоторые магазины, люди ездят на велосипедах и даже ходит общественный транспорт. Но центр города с некогда сорокатысячным населением разрушен, высотки стоят пустые с отвратительными дырами в стенах по причине неоднократных прямых попаданий. Южные окраины — передовая, и если забраться на последний этаж какой-нибудь многоэтажки, то можно разглядеть останки диспетчерских вышек Донецкого аэропорта.

На выезд из города на огромной скорости несутся четыре машины и микроавтобус. Не понятно: то ли прорыв, то ли еще что. Созваниваемся — нет, на передовой все без изменений, просто по этой дороге по-другому никто не ездит — улица Чапаева простреливается: по краям — руины домов, а на асфальте — свежепосеченные осколками ветви деревьев.

Тактика войны на этом участке фронта такова: две армии окопались в 700-х метрах друг от друга и лупят, не переставая, из всех артиллеристских систем, какие в наличии есть. У украинской армии разнообразия меньше: это легко определить по звуку залпов — что откуда стреляет. У тех, кого принято считать сепаратистами, ассортимент будет шире. А именно такой: 82-миллиметровые минометы «Василек», 120-миллиметровые минометы, танки Т-72 и Т-64, самоходные артиллеристские установки («гвоздики» и «ноны»), гаубицы Д-30 и установки залпового огня («град», «ураган», говорят, что стреляют и «буратины» — тоже реактивные установки, только огнеметного свойства).

Не переставая, это значит — именно не переставая, с редкими получасовыми перерывами на завтрак, обед и ужин и иногда — по причине погодных условий (сильный ветер, например), идет артиллеристская дуэль. Только отгрохотали где-то, кварталах в четырех от нас, разрывы «градов» (стреляют неуправляемыми реактивными снарядами, площадь поражения — один квадратный километр и больше, в одном залпе может быть и 16, и 36 ракет, в зависимости от модификации — попросту говоря, это «катюши»: помните кадры из фильмов про Великую Отечественную с убегающим в панике противником), как в ответ — из-за города, кстати, — ответили самоходки. Нет, бывает, что какой-нибудь дурной командир украинской армии и развернет батарею в черте населенного пункта, но тогда с ним разбираются свои. Потому никакого тактического смысла в том, чтобы сравнивать город с землей, нет. Однако это происходит, с Авдеевкой, например, вот уже почти месяц — с 8-го января.

Скажу так: никто и никогда не сможет доказать человеку, знакомому с современной военной техникой, что все эти изрыгающие смерть устройства могут использовать исключительно добровольцы, пусть даже и когда-то служившие в армии. Это попросту невозможно. Если, например, залп даже из простейшего — минометов — требует не просто наличия грамотного корректировщика огня, но и людей, которые, имея на руках специальные таблицы стрельбы, рассчитывают поправки: на температуру воздуха и температуру заряда, влажность, ветер и рельеф местности. Времена, когда палили прямой наводкой, глядя в пушечный ствол вместо прицела, прошли, теперь это — сложная штука, которая может покориться дилетанту отнюдь не за месяц. И потому я, видевший своими глазами весь этот артиллеристский беспредел, в каких-то добровольных самоучек не поверю теперь никогда.


Дебальцево. Нарушение перемирия. Фото: Евгений Фельдман / «Новая»

…Если донецкий аэропорт на Украине сравнивают с Брестской крепостью, то есть на этой войне и свой «дом Павлова», который обороняют вот уже 9 месяцев. Он стоит на самой передовой — до позиций сепаратистов метров восемьсот. Собственно, в нем я и остановился на ночь.

Ни одного целого стекла, следы от прямых попаданий снарядов, мешки с песком у подъездов, вывороченные трубы, страшный холод. Здесь стоит рота Психа (это — позывной) 20-го мотострелкового батальона 93-й бригады вооруженных сил Украины. Спят, когда не на блок-постах, здесь же — в квартирах некогда элитного дома, которые, радуясь, покупали на ипотеку некогда жившие здесь люди, любовно делали ремонт и приобретали маленькие радости типа душевых кабинок, которые сейчас бессмысленны.

Если пройтись по подъездам, то кое-где на дверях можно увидеть листочки с надписью «Живут люди». Но теперь — после 8 января — уже не живут. И как бы в ответ на вопрос «почему» — пол тряхануло, зазвенели остатки стекол — танковый снаряд попал то ли в соседний подъезд, то ли в рядом стоящий магазин — не знаю точно, потому что вылезать в сектор обстрела как-то не очень охота. Соседняя многоэтажка — тоже со следами прямых попаданий: три-четыре раза точно сюда прилетало — это видно, но обходить дом, чтобы посчитать точнее, не стал — потому что, опять же, линия огня. Когда в первых числах января начался массированный обстрел, у подстанции, что во дворе, складировали трупы мирных жителей — солдаты говорят, что их было тринадцать, — вывезти удалось не сразу.

Что же касается танка, который со мной «поздоровался», то он уже стал здесь погодным явлением. Стоит в капонире на боевых позициях сепаратистов, где-то в километре отсюда, и каждое утро, часов в 9, вылезает, чтобы раз шесть стрельнуть по периметру, иногда — как сейчас — и днем.

Мимо проносится медицинский «батон», на носилках выносят раненого бойца, рука безвольно свесилась и волочится по асфальту, ее бережно поднимают — значит, есть шанс, что это не «двухсотый» (погибший), а «трехсотый» (тяжелораненый).

Комроты Псих приводит в штаб — это квартира, в которой еще сохранилась кухня (булькает готовящийся рассольник), стоят буржуйка, раскладушки, матрасы на полу, окна заделаны фанерой. Рота Психа здесь уже больше месяца (ранее были не менее «горячие» Пески и Марьинка), когда будет смена, никто не знает. По стенам — бумажные православные иконы и много-много детских рисунков: на них нет войны, только мирные пейзажи и радостные люди, гуляющие в парке; корявым детским почерком, с ошибками, признания в любви воюющим солдатам, пожелания выжить, вернуться домой и заняться тем, чем хочется. Дети пишут на фронт постоянно, точно так же, как их родители-волонтеры, собирают для фронта все: от одежды и продуктов до военной экипировки.

Восемнадцатилетних пацанов в воюющей украинской армии я не видел. Самому младшему, Кирюхе, 22 — бросил институт, вернулся из России, пошел воевать. Теперь сидит на раскладушке, режется в компьютерную бродилку на телефоне и монотонно рассказывает, не отрываясь от экрана: ну, стреляют и стреляют, ну, привык, ну, война как война. На постоянные разрывы, сопровождающие наш разговор, даже не реагирует — а что реагировать, если дергаться приходилось бы каждые пять минут. «Ему тяжело пришлось, может, и психика уже на грани», — шепотом говорят мне его старшие сослуживцы.

Батальон формировался в Днепропетровске. Здесь в основном взрослые мужики за тридцать, а то и за пятьдесят — у кого-то уже внуки. Очень спокойные, рассудительные люди, которые задают мне — невесть как появившемуся здесь московскому журналисту — больше вопросов, чем я им.

— Неужели россияне действительно верят своему телевизору? Почему они все это поддерживают? Нет, ты объясни, почему славяне убивают друг друга, а россияне этому радуются? А много тех, кто не хочет этой войны?

У меня нет ответов на эти вопросы, которые сидят занозой в сознании уже год. Потому отвечают сами. Саша, мужчина за пятьдесят, долго работавший на заводе где-то в Сибири, рассказывает:

—  У меня брат старший живет в Томске, два высших, бывший офицер, еще 13-й год вместе в Днепре встречали, а теперь — со мной поругался, с мамой поругался, не звонит — говорит, что у нас воюют фашисты и НАТО. Брат, говорю, какие фашисты: я что, фашист? Какое НАТО — приезжай посмотри, я воюю, соседи мои воюют… А он трубку бросает.

— А у меня брат служит в российской армии, офицер, до пенсии год остался. Звонит, говорит мне: «Прости — меня в Ростов перекидывают, я не могу отказаться: ни пенсии, ни квартиры иначе не будет». Так что, может, скоро свидимся — через прицел, — подключается к разговору очень  интеллигентного вида человек, проходивший на кухню.

И никто из тех, с кем я говорил, не считает русских врагами, потому что многие сами наполовину, а то и вовсе, —  русские, но все спрашивают одно и то же: почему все так получилось и когда это кончится.

— Прибегает начальник милиции, — Псих курит уже третью сигарету за 10 минут, — говорит: «Что-то странное — так бабахнуло, я приехал на место — воронки никакой нет, а деревья стоят без веток и дома посечены». Так я ему и говорю, что «ураганом» бахнули с кассетной начинкой: ну, знаешь, она в воздухе разделяется на самостоятельные части, которые потом в воздухе же разрываются на осколки.

Про капитана Юру мне рассказывали еще в Краматорске: как он со своими бойцами счастливо избежал плена. Неожиданно заехал на пост «ДНР», с шевронами, на которых изображен укроп, и с украинским флагом. Ну, сообщил, что они — дээнеровская разведка, а шевроны — так как же в тыл к противнику ходить — отпустили.

— Так кто был на том блок-посту, — спрашиваю.

— Чеченцы, батальон «Восток».

— Точно?

— Что я чеченца от украинца или русского не отличу? Да и нашивки у них были — «Восток», и флаг российский.

…К вечеру ближе поехали в сауну. Местные братья-бизнесмены, которым она принадлежит, из города не уехали, а все, что у них есть, предоставили военным: моют, кормят, поят бесплатно. Подрагивает пол — рядом что-то взорвалось.

— Это самоходка. А вот это мина, — комментирует Саша.

— Не страшно?

— Вот если с потолка что посыплется, тогда будет страшно, тогда и поедем.

По телеку — параллельная жизнь: украинский «Детский голос». Радостные и талантливые участники… Девочку из-под Донецка встречают стоя. А в голове сам по себе вызревает вопрос: сколько таких девочек не доедет до Киева из Семеновки, Славянска, Дебальцево, Донецка, Луганска, Счастья, Углегорска? Перечислять названия всех уничтоженных полностью или частично населенных пунктов нет смысла — просто откройте карту Донецкой и Луганской областей.

— Я майдан спокойно воспринял, как-то параллельно было, — рассказывает боец под пятьдесят, который не стал представляться. — Но когда вот здесь все началось, пошел в военкомат. Мне говорят: иди отсюда, старый. А я говорю: сам иди. Мне молодых пацанов жалко. Вот служил у нас в подразделении Максим — просто душа-человек, лет 25. Нас тогда сняли с фронта, отправили в Мариуполь отдохнуть. Едем обратно в часть, проезжаем деревню, где как раз Макс живет, так нам всю «Газель» забили едой — так его там любят. Приезжаем, а говорят, что Макс пропал — вез снаряды, прямое попадание, все в клочья. Уже в село позвонили, но, слава богу, нашелся: его просто контузило, и он в какой-то хате сутки отлеживался…

В эту ночь — после одиннадцати вечера — стреляли не очень (где-то раз в час): пошел ливень (что плохо для минометов), и начался штормовой ветер (что плохо для всего остального). Кстати, были бы по ту линию фронта необученные добровольцы, палили бы за милую душу, поскольку не в курсе подобных тонкостей.

За стенкой неожиданно раздается стон, почти вой, потом — всхлип, и так много-много раз подряд. Там спят бойцы, и кому-то из этих сорокалетних мужиков, очевидно, приснилось то, что с ним происходило вчера, или то, что может случиться завтра.

Ровно в семь утра просыпается комроты Псих, звонит по телефону сыну: «Солнышко мое, ты уже проснулся? Давай, давай — пора в школу. Ну, в воскресенье поспишь. У меня все хорошо. Конечно вернусь, солнышко».

…Из Авдеевки нужно выезжать с утра, чтобы трассу проскочить до 12-ти, — обещают массированный артналет. По дороге заворачиваем в штаб батальона. Здесь стоит гордость бойцов — «отжатый» танк Т-72, брошенный экипажем, воюющим на стороне сепаратистов. Сейчас его приводят в порядок.

Седоватый, похожий на преподавателя вуза, командир отдельного танкового батальона — кадровый офицер советской еще армии. Многие его сослуживцы и однокурсники — в России.

— С кем созваниваемся и вздыхаем, кто уже трубку не берет. Меня не сразу обратно в армию взяли — возраст все же, потому сначала пошел в «Правый сектор», потом, наконец, перевели. Что хочу сказать… А ничего не хочу: не понимаю я всего этого. Да, и я — не фашист.

Из ангара выезжает танк, номера на корпусе спилены болгаркой, но на башне остались (попробуем выяснить, откуда он здесь).

— Я же танкист профессиональный и прекрасно знаю, где это произведено и откуда пришло…

В воюющих областях Украины почему-то есть такая устоявшаяся примета: как приходит российский гуманитарный конвой в Донецкую область — жди усиления артобстрелов.

За сопкой легли «грады» — пора ехать. По дороге узнаем, что в протестантской церкви в Славянске есть беженцы из самой горячей точки двух последних недель — Углегорска, где идут бои за дебальцевский плацдарм, который пока безуспешно пытаются окружить.

Двое мужчин и женщина рассказывают, что эвакуации никакой не было, город почти взят в кольцо, и украинская армия удерживается на высоте у самого выезда. Что палят из Горловки и Енакиево, которые под контролем сепаратистов.

— Я бежал, бежал — от дома к дому, а «градами» — со всех сторон, а я молюсь богу и бегу, бегу… Господи, меня ты спас, а сколько же там детей по подвалам…

Думаю, хватит играться словами. Все это — война, жесточайшая, идущая без учета жизней мирных людей на густонаселенной территории. Война, которая — пущенная на самотек, — сообразуется только со своими собственными законами: еще чуть-чуть, месяц-другой, и остановить ее будет невозможно. И хотим мы того или нет, непосредственно или косвенно, прямо или криво, признавая это или нет, одобряя или проклиная, — мы в ней участвуем. Только — зачем?

Сергей Соколов
заместитель главного редактора
Краматорск — Авдеевка

С 1 марта россияне смогут въехать в Украину только по загранпаспорту

Posted: 03 Feb 2015 05:01 AM PST

Власти Украины запретили россиянам въезд в страну по общегражданскому паспорту с 1 марта, сообщает официальный сайт кабмина Украины.

Соответствующее постановление подписал премьер-министр Украины Арсений Яценюк.

Этот шаг, по словам премьера, позволит «существенно усилить контроль на границе и обеспечить интересы национальной безопасности Украины».

Таким образом с 1 марта россияне смогут въезжать на территорию Украины только по заграничным, дипломатическим и служебным паспортам.

Напомним, в середине апреля 2014 года Украина запретила въезд в страну мужчинам в возрасте от 16 до 60 лет, имеющим гражданство России, а также женщинам с российским гражданством в возрасте от 20 до 35 лет.

Новая метла

Posted: 03 Feb 2015 04:03 AM PST

Закон очистил улицы от дворников: требования, ужесточающие условия работы для гастарбайтеров, вступили в силу в самый неподходящий момент.


Фото: PhotoXPress

В начале нынешнего года число въехавших в Россию мигрантов по сравнению с январем 2014-го уменьшилось на 70 процентов. Как полагают в ФМС, это связано с экономической ситуацией и ужесточением законодательства. Теперь каждый гастарбайтер обязан сдать платный экзамен по русскому языку, истории и основам законодательства, купить медицинскую страховку и патент. Работодатель, нанимающий иностранца, должен платить за него отчисления в Фонд социального страхования. По подсчетам Министерства труда и соцзащиты, «рабочий-иммигрант стал с 1 января на 30 процентов дороже, практически цена рабочей силы между российским работником и мигрантом выровнялась».

Покажут язык

В Саратовской области действует пока только один пункт сдачи комплексного экзамена для мигрантов — в госуниверситете. В коридоре многолюдно. Мужчина с пышными усами бархатным тоном гудит: «Жена не смогла на экзамен попасть, беременная она». Девушка в углу нервно мнет сиреневый шарфик, шарфик очень идет к ее черным волосам. На стуле у двери расположилась женщина средних лет. Услышав: «Валентина, еще подождите», — она смирно кивает.

Записаться на экзамен можно по телефону — и телефон центра довузовского образования звонит, не переставая. Экзамены начались 19 января и проходят каждую неделю по вторникам. В центре работают пять сертифицированных тестеров (это преподаватели, прошедшие курсы повышения квалификации в вузах российского тестового консорциума — МГУ, РУДН, институте русского языка имени Пушкина или Санкт-Петербургском государственном университете).

Экзамен нужно заранее оплатить. Тестирование для гастарбайтеров, желающих оформить патент или разрешение на работу, стоит 4900 руб. Для тех, кто хочет получить разрешение на временное проживание или вид на жительство, — 5300 руб., так как им предлагается больше вопросов. Соответственно, отличается длительность экзамена — 90 и 135 минут. Контрольные листы заполняются от руки, в аудиторию можно взять с собой только синюю ручку и паспорт.

Задания разбиты на три модуля — по русскому языку, истории и основам законодательства. Согласно требованиям Министерства образования, мигрант должен знать не менее 850 русских слов. Для проверки знания лексики и грамматики даны предложения с пропущенными словами, например: «Извините, … будет зарплата?» (варианты ответов: «сколько», «как», «когда»).

Для подготовки к проверке исторических знаний приведены 17 дат, обязательных для запоминания: список начинается 988 годом, когда было принято христианство на Руси, и заканчивается строчкой «с 2012 г. по н.в. президент В.В. Путин».

Самые занимательные вопросы собраны в модуле «Основы законодательства». Интересно, многие ли обладатели российского паспорта (имеющие также большой практический опыт проживания в РФ) смогли бы с ходу назвать верные ответы? «В чем заключается назначение полиции?» — а) в защите справедливости; б) в охране общественного порядка; в) в защите государственной власти от закона; «Как расшифровывается ФМС России?» — а) Федеральная медицинская служба России; б) Федеральная миграционная служба России; в) Федеративная миграционная служба России; «Кто обязан предоставить покупателю необходимую и достоверную информацию о товаре?» — а) никто; б) продавец; в) охранник; «Могут ли иностранцы, имеющие все необходимые документы, свободно передвигаться по России?» — а) да; б) нет; в) только в составе экскурсионных групп. И так далее…

Гастарбайтеры должны дать не менее 60 процентов правильных ответов по русскому языку и не менее 50 процентов — по истории и основам законодательства.

В России мигранту некогда готовиться к экзамену. Документы на получение патента нужно подать в ФМС в течение 30 дней с момента пересечения границы. За это время надо оформить временную регистрацию, сделать нотариально заверенный перевод паспорта, сдать анализы на наркоманию, ВИЧ и другие тяжелые заболевания, купить полис добровольного медицинского страхования, получить ИНН, заплатить налог за патент, а также успеть сдать экзамен и получить сертификат. По закону на выдачу сертификата отводится десять рабочих дней. Сертификат оформляют только пять вузов в Москве, Петербурге и Хабаровске, указанные в приказе Министерства образования, то есть готовые документы еще должны успеть довезти в регион.

Гости дорогие

«Ах, какие узбеки у нас были! До 40 процентов — с высшим образованием, и учителя, и врачи, и даже пара начальников РОВД с полковничьими погонами. Да и молодежь хорошая была, студенты, мы их на сессию отпускали, а потом обратно принимали», — вспоминает Наталья Босс, и.о. директора фирмы «Персей», предоставлявшей иностранный персонал для городского коммунального хозяйства.

Дворники-мигранты появились на саратовских улицах года три-четыре назад, и саратовцам это польстило: ну прямо как в столицах. Уборщиков было больше 200 человек. Коммунальные МУПы пользовались их услугами по договору аутстаффинга (аренды персонала). В таком случае организация-заказчик (которая использует работников фактически) юридически освобождена от хлопот при проверках контролирующих служб или трудовых спорах, так как не подписывает никаких документов с работником.

Общежитие, где жили саратовские дворники-мигранты, навещали члены региональной Общественной палаты. Иностранцы кивали перед телекамерами, подтверждая, что работают по двенадцать часов в день, имеют один выходной, получают 12—15 тысяч рублей и всем довольны.

«Мы им не только зарплату выдавали, но и предоставляли жилье, питание, спецодежду, налоги отчисляли, — говорит Наталья Николаевна. — Сейчас знакомые спрашивают меня: почему в городе так снежно и грязно? Я отвечаю: это уже не ко мне вопрос». Ее фирма больше не работает с коммунальными МУПами, так как не получила оплаты по договору.

Теперь «Персей» поставляет работников для «крупных предприятий области». В большинстве это граждане Украины. Уроженцам стран Средней Азии, национальные валюты которых не обвалились вместе с рублем, ехать на заработки в Россию стало менее выгодно, «а Украина к нам охотно едет, у них там вообще плохо с работой». Как говорит Наталья Николаевна, основной контингент — «бывшие военнослужащие, которые служили еще при СССР, они дисциплинированные, ответственные, с образованием, очень нам нравятся». Конечно, в Саратове они не дворниками работают, а кем — коммерческая тайна.

Как объясняют в городской администрации, уборщики-мигранты муниципалитету больше не по карману. «За последнее время повысился подоходный налог, появились страховые отчисления, патенты, в результате один иностранный рабочий по договору аутстаффинга обходится нам в 35—40 тысяч рублей. Это уже сопоставимо с расходами на россиянина, работающего по Трудовому кодексу: 18—22 тысячи рублей зарплата, плюс налоги и инвентарь», — говорит заместитель главы администрации Дмитрий Федотов.

Всего городу нужно 600 дворников. Имеется 150, из них 80 — мигранты, дорабатывающие по прошлогоднему контракту.

Человек редкой профессии

«Сегодня дали лестницу и послали черт знает куда — участки-то огромные. Два километра тащили эту лестницу, ведра, ломы», — рассказывает Александр и с рабочей гордостью показывает на козырьки подъездов, очищенные от сосулек. Александр Демидов — человек редкой профессии, дворник с российским паспортом. Утреннюю работу он уже закончил и «высиживает» до обеда: «Если вернуться в контору пораньше, еще чем-нибудь загрузят». После обеда Александр снова будет колоть лед, а после 17.00 «помчится чинить компьютеры». Александр 20 лет работал системным администратором.

По словам Александра, на 146 многоэтажных домов, входящих в ТСЖ, имеется 12 дворников, «поэтому убираемся мы точечно, там, откуда жильцы позвонили и пожаловались». В 7.45 утра нужно быть в конторе и получить инвентарь. «Перчатки я покупаю сам, казенных не хватает. Выдают «желтуху» — форменную жилетку, лопаты покупают самые дешевые, ломаются, как спички. Месяц ТСЖ не могло песок купить, денег не было, мы выскребывали последний, пополам с землей мешали и этим посыпали дворы».

«Хотите знать зарплату дворника? — спрашивает Александр и показывает смс с суммой: 3081 рубль. — Еще бывает премия три тысячи рублей, но нас почти всегда ее лишают, потому что люди падают на льду, звонят в контору и ругаются».

Как предполагает Александр, мигрантов стараются заменить осужденными к исправительным работам: «В нашем ТСЖ ни одного узбека или таджика не осталось. Большинство дворников на исправительных работах — злостные алиментщики и люди, которые не расплатились по кредитам, их осудили за мошенничество. С учетом ситуации в экономике таких, наверное, к весне станет еще больше».

Надежда Андреева
Соб. корр. по Саратовской, Волгоградской и Астраханской обл.

Это письмо в будущее

Posted: 03 Feb 2015 03:02 AM PST

Вы никогда не писали писем в будущее? Вот не в то будущее, что через 50 лет, а в то будущее, которое через сутки? Со мной, например, такое в первый раз.

Сейчас я закрою компьютер, сяду в машину к Ане и мы уедем в Вязьму. Когда этот текст опубликуют, мы будем там. А когда мы оттуда вернемся, газета станет безнадежно вчерашней, и к тому времени новейшая российская история обогатится новым кошмаром — а может, и нет. Я сейчас этого не знаю. Мы приедем как раз к моменту допроса Анатолия Горлова, мужа Светланы Давыдовой, заключенной «Лефортова». Анатолий будет допрошен прикомандированным следователем ФСБ в управлении в Вязьме, на улице — естественно — Дзержинского. Мы едем с адвокатом для Анатолия, но говорить об этом загодя не рекомендуется. Но мне-то сейчас можно, я пишу в то будущее, которое станет прошлым к тому моменту, когда вы это прочитаете. Вы уже будете знать, арестовали Анатолия или нет — отца семерых детей. Мы еще этого не знаем.

А еще мы будем знать, все ли хорошо с этими семерыми детишками. Потому что все необходимые первичные исследования проведет отличный педиатр Аня. Сами понимаете, у нас есть поводы для беспокойства. В конце концов, когда у очень маленьких детей отнимают внезапно мать и проводят обыски, нормальным здоровым детям будет очень нехорошо. Это не говоря уже о других вариантах развития событий.

В конце концов, вы будете знать, задержали нас с Аней в Вязьме или нет. Потому что туда мы везем необходимые юридические документы и оттуда мы повезем другие необходимые документы. Ничего особенного — но дело очень уж специальное. Адвокаты Светланы Давыдовой вынуждены были дать подписку о неразглашении. Я, конечно, говорю о настоящих адвокатах — об Иване Павлове и Сергее Бадамшине, а не о том странном (если не сказать по-другому) человеке, который был приставлен к арестованной в качестве бесплатного государственного защитника, действиям которого, я уверена, адвокатское сообщество даст свою оценку.

Все как-то в будущем. Чуть в более отдаленном будущем многодетная мать и политическая активистка Светлана Давыдова многих, быть может, разочарует. Наверное, меня первую. Может быть, она окажется клоном Удальцова или Фрекен Бок. Поклонницей Сталина или Заратустры (хотя на Заратустру лично я согласна). Нас не должны волновать ее взгляды. Потому что Светлана Давыдова — многодетная мать. Кормящая мать. Женщина, которая воспитывает семерых детей, практически погодков.

Вот, собственно, и все, что нормальному человеку нужно знать об этой истории. А чем нормальный человек в наше сложное время отличается от человека приболевшего? Тем, что нормальный человек помнит значение слова «мама». И сам лично не размножается почкованием.

А еще важно — хотя куда как менее важно, — что Светлане Давыдовой вменяется в вину звонок в украинское посольство. Именно что в украинское.

Если бы она позвонила в американское посольство, она лишилась бы части поддержки. Да вот как ни крути, а это фактор значимый. Для нас Украина все равно — родное. Свинаренко, Шевченко, Миронюк, Сличенко, Гнатюк или Заборисьпогода — это наши люди, друзья, соседи, одноклассники или отец родной. В конце концов, у кого-то в друзьях Тимченко и Ковальчук или даже Мутко с Фурсенко, не говоря уже про Полтавченко с Матвиенко, и ничего, многим нравится.

И потом, ну вот что это — звонок в посольство, даже если он и был, с чем еще надо разобраться. Это, конечно, действие с умыслом. А с каким умыслом? С очевидным — умысел был на мир, на безопасность нашей страны, на то, чтобы не гибли солдаты ни с той, ни с другой стороны. Ни с какой стороны. Чтобы не было войны.

Ну и о звонке, конечно, тоже очень интересно. Хотелось бы узнать о решении суда по поводу прослушки телефона Светланы Давыдовой. Если такое решение, конечно, есть. Но еще больше хотелось бы узнать о судебном решении насчет прослушки посольства. И Сноудену заодно передать пламенный привет.

Конечно, насчет судебного решения — это все шутки да прибаутки: ясное дело, посольства везде слушают, но никто в этом сам признаваться не будет, кроме, видимо, ФСБ, догадавшейся арестовать многодетную кормящую мать по незаконной прослушке. В деле Светланы Давыдовой интересна еще вот какая деталь: обкатка новой редакции ст. 275 («измена Родине»), которая была принята в ноябре 2012 года. По ней оказание любой помощи любым иностранным государствам, или организациям, или их представителям в осуществлении деятельности, направленной против безопасности российского государства, будет рассматриваться как государственная измена.

Размытая формулировка предоставит возможность любой контакт с иностранцем интерпретировать как государственную измену. Сие означает, что любое обращение граждан России к любой иностранной организации, включая Общество любителей гибискусов Монголии, может быть рассмотрено как контакт с иностранной организацией. А знакомство с любителем гибискусов из Монголии — это контакт с представителем иностранной организации. В том числе ваше обращение в ЕСПЧ или, например, в ФИФА может быть рассмотрено как контакт с иностранной организацией, который приведет к подрыву нашей безопасности. Общался гражданин Рабинович с ФИФА — и вот на тебе! Спартак проиграл! Очевидна же связь: Рабинович — враг народа. Агент и изменщик.

Такое ощущение, что где-то я уже это читала.

…А также, кстати, чертовки хочется, чтобы вы из будущего написали бы мне записочку в прошлое: ну как там будет-то? А то волнуюсь, особенно за педиатра, хотя Аня и боевой товарищ.

Ольга Романова
эксперт по зонам

Сепаратисты начнут «добровольную» мобилизацию 9 февраля

Posted: 03 Feb 2015 02:03 AM PST

Со следующего понедельника, 9 февраля, на территории самопровозглашенной ДНР начнется мобилизация, сообщает Интерфакс со ссылкой на заявление лидера сепаратистов Александра Захарченко.

«Мобилизация начнется в понедельник, она будет не принудительной, а добровольной», — цитирует агентство слова «главы» ДНР.

Об объявлении мобилизации на территориях Донецкой «народной республики» стало известно в понедельник, 2 февраля. Лидер сепаратистов Захарченко рассказал о планах мобилизовать до 100 тысяч человек.

Поводом для мобилизации, по словам Захарченеко, стало «наращивание сил противника» в районе аэропорта, поселков Пески и Опытного.

20 января на Украине начался первый этап всеобщей мобилизации, который будет идти до апреля. Указ о призыве ранее подписал президент Украины Петр Порошенко. Представитель ДНР Денис Пушилин ранее в январе пообещал, что «пока» обязательной мобилизации сепаратисты объявлять не собираются.

Пентагон предложил поставить Украине ракетные комплексы Javelin

Posted: 03 Feb 2015 01:02 AM PST

Министерство обороны США предложило правительству страны поставить вооруженным силам Украины ракетные комплексы Javelin. Об этом пишет The Wall Street Journal.

По мнению американских военных экспертов, поставка Javelin сделает украинскую армию более мобильной и позволит эффективнее бороться против танков ДНР и ЛНР. Помимо ракетных комплексов также предлагается вооружить ВСУ американским стрелковым оружием.

В правительстве США предложение военного ведомства пока не комментируют. Ранее официальный представитель Советан национальной безопасности Штатов Бернадэтт Михэн заявил, что американские власти стараются решить кризис дипломатическими способами, но «рассматривают и другие варианты, которые создадут условия для урегулирования кризиса путем переговоров».
Автор: на

Комментариев нет:

Отправить комментарий

Подписаться на: Комментарии к сообщению (Atom)