Тема дня |
- Шойгу, морской спасатель
- Миллиард-невидимка
- Беслану — 9 лет
- Гармаш – целый остров страстей
- Да здравствуют сладкие няжки!
- Никто не хотел воевать
| Posted: 01 Sep 2013 11:37 PM PDT Репортаж с лирическими отступлениями из кабинета министра обороны РФ
Министр обороны Сергей Шойгу позвонил мне в день смерти своего советника — адмирала Геннадия Сучкова. Он знал, что с Геннадием Александровичем меня связывали 9 лет дружбы. Адмирал Сучков был исключительным человеком, офицером, моряком-подводником и государственным деятелем. Его похоронили 12 августа, в день гибели «Курска». На Троекуровское кладбище проститься с адмиралом пришли тысячи людей. Поэтому звонок Шойгу меня даже не удивил. Это просто был уместный человеческий поступок. Сергей Кужугетович сказал: «Держись». И еще мы договорились о встрече. Она состоялась в прошедшую среду. Мы говорили о флоте, точнее, о морском спасателе «Игорь Белоусов». Я пишу о безобразиях со строительством «Белоусова» вот уже девять месяцев. И девять месяцев уполномоченные органы (в первую очередь ВМФ и департамент по обеспечению гособоронозаказа) игнорировали запросы «Новой газеты». Шойгу нарушил этот заговор молчания так же просто, как и 12 лет назад, когда позвонил в «Новую», чтобы обсудить мою статью. Собственно, так мы и познакомились. Должна с немалым уважением отметить: способность Шойгу услышать и отреагировать на SOS осталась неизменной. Что на самом деле удивительно, так как должность министра обороны подавляет любую способность к коммуникации, выходящую за рамки протокола и безумного по нагрузке расписания, в котором уже не остается времени даже на нормальный сон. Я первый раз увидела Шойгу в новой должности, и разница между тем Шойгу и этим определенно бросается в глаза. Масштабы и цифры, которыми оперирует министр обороны, впечатляют и одновременно угнетают. Моя война за спасатель «Игорь Белоусов» кажется мельчайшим эпизодом на эпической картине жизнеобеспечения громадной армии, ее боеготовности, подготовки к зиме сотен военных городков, восстановления затопленного Дальнего Востока. По тревоге поднято уже пол-армии. При всем этом образ мысли спасателя — это по-прежнему его натура. В июле он провел весьма жесткий эксперимент и по проверке спасательных сил ВМФ. Не знаю за всю армию, но в данном случае — это как ходить по минному полю. Чревато… — На ТОФе я положил лодку на грунт… Не вдаваясь в детали, скажу, что «отлично» я в этой ситуации флоту не поставил… С момента гибели «Курска» — катастрофы, от которой мы ведем отсчет национальных трагедий, — государство здорово вложилось в обеспечение флота спасательной техникой. Сразу после трагедии были выделены средства для закупки зарубежного поискового, спасательного и водолазного оборудования. Предполагалось, что это будет одноразовая закупка на первое время, пока отечественная промышленность не создаст образцы спасательных кораблей, водолазных комплексов и глубоководных аппартов. Надо сказать, что в подводно-водолазной сфере мы всегда были одними из мировых лидеров. Именно мы спроектировали уникальные «МИРы». Именно наши акванавты первыми опустились на рекордные — до 500 метров — глубины. Именно у нас была создана лодка «Ленок», показавшая свою эффективность при спасении экипажа из затонувшей подлодки. До «Курска» мы пережили четыре подобных трагедии и всегда спасали людей. «Курск» стал первым, когда не спасли никого. Потому что в свое время главком Феликс Громов бездумно отправил на металлолом именно спасательные суда. Не было денег на ремонт, и подводные лодки «Ленок» были разрезаны и утилизированы. В августе 2000-го у нас были барокамеры для декомпрессии и водолазы-глубоководники. Но не было на ходу ни одного спасательного судна с глубоководным водолазным комплексом. Без этого оборудования невозможно вывести подводников из затопленной лодки. Даже с глубины, на которой лежал «Курск». С таким потенциалом можно было бы поднять отечественную подводно-водолазную спасательную отрасль. Появились, в конце концов, деньги и осознание, что без этого нельзя. Но! Экстренные меры, задуманные в 2000 году, к 2013-му сознательно были превращены в генеральную линию: запрограммированные на много лет вперед массовые поставки иностранной (и далеко не лучшей) техники, многие образцы которой до сих пор не приняты на снабжение ВМФ РФ, так как не соотвествуют отечественными требованиям. Зарубежные закупки оказались «золотым дном» для коммерческих фирм, присосавшихся к гособоронзаказу. За 13 лет фирмы-дилеры в погоне за бесконтрольными бюджетными потоками и офигенными прибылями постепенно насытили флот зарубежным оборудованием и хищно вытеснили отечественного производителя. Эта беда случилась и с российским спасателем нового поколения «Игорь Белоусов» (см. «Новую газету», № 92 от 21.08.2013, № 85 от 05.08.2013, № 50 от 13.05.2013, № 23 от 01.03.2013, № 21 от 25.02.2013, № 134 от 26.11.2012). В 2012 году министр обороны Сердюков утвердил решение о замене главного компонента спасательного судна — уникального российского глубоководного водолазного комплекса ГВК-450 — на серийный иностранный ГВК с аналогичными техническими характеристиками. Это решение Сердюкова — результат «спецоперации» по перехвату госзаказа. С профильным конструкторским бюро расторгли контракт и выделили деньги коммерческой фирме-посреднику «Тетис Про». Проблема в том, что министра Сердюкова явно ввели в заблуждение насчет существования этого самого зарубежного ГВК. Таких водолазных комплексов, которым должен быть оснащен «Игорь Белоусов», на Западе никто не делает. И уж тем более страны НАТО не строят свои корабли в соответствии с требованиями ВМФ РФ. В общем, в данный момент в Россию поставляется иностранный ГВК с тщательно скрываемыми характеристиками, не имеющий сертификатов качества и гарантий безопасности. Нарушены все возможные требования по поставке и разработке военной техники, происходят подлог документации, подпольное снижение технических требований к ГВК, грубые нарушения правил приемки оборудования. Профильные научные институты делают экспертизы и доклады обо всех этих безобразиях, но большая часть этих документов до руководства Минобороны просто не доходит или доходит в весьма искаженном виде. Шойгу познакомил меня с Юрием Ивановичем Борисовым, своим заместителем по вооружению, курирующим в том числе и спасатель «Белоусов». Я спросила Юрия Ивановича: какой доклад был представлен ему 15 августа от 40 ГНИИ С и ПТ, осуществляющего непосредственное научное сопровождение проекта? — Никаких претензий к ходу поставки иностранного ГВК-450 у института нет, — ответил Борисов. Странно. Потому что у меня есть первоначальный вариант доклада, и в нем — куча замечаний. Причем весьма существенных. Я поименно информировала замминистра о тех, через кого проходил «редактуру» доклад, пока он не попал к нему на стол. — Очень может быть, что информация доходит не совсем та, которая на самом деле. Будем разбираться, — признал проблему Юрий Борисов. Этот диалог, напомню, происходит в кабинете министра обороны. Министр обороны при мне приказывает: обеспечить сдачу флоту качественного спасателя, соответствующего изначально заявленному техническому заданию. И второе. Обеспечить процессу создания отечественного спасателя публичность. Это уже я воспринимаю как приказ мне. Шойгу сказал: «Правильно, что пишешь про эти проблемы. Обязательно продолжай!» Я человек не военный. Но это тот самый случай, когда я готова выполнить приказ. В сухом остатке по приказу министра обороны в ближайшее время должна быть разработана «дорожная карта» по решению проблемы со спасателем «Игорь Белоусов». Принято решение о создании и проведении в кратчайшие сроки (речь идет буквально о двухнедельном отрезке) межведомственной комиссии, в которую полностью включен «список «Новой газеты». Мы предложили провести эту комиссию на базе ФГУП «Крыловский государственный научный центр» и рекомендовали специалистов военной приемки, гостехнадзора, морского регистра и научных институтов, осуществляющих с самого начала сопровождение этого проекта, а также представителей профильного в этой области конструкторского бюро «Лазурит». Юрий Борисов лично гарантировал, что давления на членов комиссии не будет. Также Шойгу принял решение о судьбе госконтракта на закупку учебно-тренировочного центра «Акванавт» стоимостью 2 миллиарда рублей. 26 августа со второй попытки лоббисты с помощью «бумажной эквилибристики» умудрились провести электронный аукцион по закупке не существующего в природе ГВК-450. Шойгу приказал проверить всю документацию этого аукциона и выявить цепочку лиц, принимавших решение о закупке техники, которая еще не создана и не испытана. Появилась надежда, что флот все-таки получит реальный, а не бутафорский морской спасатель. Елена Милашина |
| Posted: 01 Sep 2013 10:14 PM PDT Пять месяцев вся страна ищет и не может найти бешеные деньги, якобы пришедшие из-за рубежа на счета российских НКО В российской политике уже давно — как в том фильме: «Когда президент что-то делает, значит, это не противоречит закону!» То есть если президент сказал, что некоммерческие организации, занимающиеся внутриполитической деятельностью, получили за четыре месяца после принятия закона об НКО почти миллиард американских долларов, значит, так оно и есть. И глупо ставить это под сомнение. Напомним, речь идет об интервью, которое Владимир Путин дал немецкой телекомпании ARD в апреле нынешнего года. Гарант сказал буквально следующее: «Только за четыре месяца после принятия нами соответствующего закона на счета этих организаций из-за границы поступило <…> 28 миллиардов 300 миллионов рублей. <…> Это организации, которые занимаются внутриполитической деятельностью». Закончил свою мысль президент ну просто неоспоримой фразой: «Разве наше общество не должно знать, кто и на что получает деньги?» Общество отреагировало моментально: в течение недели после этого интервью 58 лидеров российских некоммерческих организаций отправили президенту открытое письмо, в котором впервые за долгое время выразили солидарность с господином Путиным: «Мы так же, как и вы, считаем, что общество имеет полное право знать о том, какие организации, в каких объемах и на что получают поддержку, в том числе из-за рубежа». Правда, существует маленькая неувязочка: цифры, названные президентом, в десятки раз превышают представления самих руководителей НКО об объемах иностранной поддержки, поэтому неплохо было бы подкрепить слова президента фактами и опубликовать полные данные, на которые опирается Путин: списки 654 НКО с указанием сумм, полученных ими за последние 4 месяца, и деятельности, на которую они были потрачены. Через несколько дней пресс-секретарь президента Дмитрий Песков пообещал, что ответ обязательно последует, как только администрация получит это обращение. С того момента отношения между гражданским обществом и властными структурами вернулись к традиционному формату недопонимания, а взаимодействие, как обычно, превратилось в игру в одни ворота: ответ на письмо не был получен ни от президента, ни от его пресс-секретаря. Все, чем оставалось довольствоваться НКО, — стандартная отписка: мол, письмо из администрации президента направлено в Министерство юстиции «в соответствии с компетенцией по разрешению поставленных в нем вопросов». Наконец, спустя полтора месяца, Центр развития демократии и прав человека, Transparency International-Р и Совет по правам человека получили ответ за подписью заместителя директора департамента по делам НКО Министерства юстиции Татьяны Вагиной. Выяснилось: Минюст ничем не может помочь, поскольку данные о миллиарде, полученном российскими НКО, были представлены ведомству из Росфинмониторинга и относятся к информации «для служебного пользования», потому «не подлежат разглашению Минюстом России без соответствующей санкции Росфинмониторинга» (согласно постановлению правительства № 1233). Это самое постановление прямо указывает: информация относится к служебной тайне, если это «диктуется служебной необходимостью». Такая «резиновая» формулировка развязывает руки госслужащим: под нее можно подвести любую информацию, которую по каким-то причинам не хотелось бы обнародовать. Непонятно, правда, как это соотносится с Законом «Об обеспечении доступа к информации о деятельности государственных органов и органов местного самоуправления», согласно которому доступ к информации может быть ограничен только тогда, когда сведения составляют гостайну (п. 1 ст. 5). Объемы финансирования российских НКО уж точно не относятся к разряду государственных тайн, если только не предположить, что сведения о миллиарде долларов не соответствуют действительности, а потому такой компрометирующий президента факт нельзя разглашать. Представители некоммерческого сектора и сами недоумевают: «Мы размещаем в публичном доступе на сайте Министерства юстиции ежегодные отчеты о своей деятельности, включая полные данные о средствах, поступающих из-за рубежа. С этими данными может ознакомиться любой желающий». Но у Минюста, видимо, другие данные — и с ними не так-то просто ознакомиться. Поэтому продолжается затянувшаяся переписка между НКО и различными ведомствами. Представители некоммерческих организаций настаивают: раз нет федерального закона, который бы ограничивал доступ к данным о пресловутом миллиарде, то скрывать эти сведения Минюст не имеет права: любые ограничения прав граждан могут допускаться только федеральными законами, а не подзаконными актами, на которые ссылается Минюст. Предположим, что Росфинмониторинг все же не обязан представлять сведения кому попало. Но когда запросы отправляет депутат Госдумы, отвечать все же надо. Дмитрий Гудков тоже присоединился к переписке с ведомствами и даже получил ответ Росфинмониторинга, в котором пространно излагались задачи и обязанности ведомства. Но в конце трехстраничного ответа было все то же: данные о злополучном миллиарде так и не опубликуют. Это очередная правовая несостыковка, но уже с законом «О статусе члена Совета Федерации и статусе депутата Государственной думы» (№ 3-ФЗ от 8 мая 1994 года), в котором прописано буквально следующее: «Сведения, составляющие государственную тайну, представляются в порядке, установленном федеральным законом о государственной тайне». В итоге вопрос: «Где деньги, Зин?» — кажется, так и останется без ответа. Или задавать его нужно иначе: а были ли деньги? Получается, президент, опираясь на данные «для служебного пользования», может публично обвинить некоммерческие организации в получении огромных сумм из-за рубежа. Какой смысл во всяких там подтверждениях? Лишняя бумажная волокита. Или другой вариант: массовые проверки НКО завершились. В середине июля генпрокурор Чайка, выступая перед Советом Федерации, с пафосом повторял, казалось, только одну мантру: если организация получает деньги из-за рубежа, то она уж точно заслуживает звание «иностранного агента», потому что сам факт иностранного финансирования — очевидное доказательство работы на заграницу. Сначала казалось, что речь господина Чайки вызвала не ту реакцию, на которую он рассчитывал, — «иностранные агенты» только посмеялись: за месяцы обысков, изъятия документов, многочисленных постановлений и представлений они и не к такому привыкли. А может, именно этого генпрокурор и добивался, героически принимая удар на себя, когда наверху поняли, что пора спасать положение. Но в очередной раз оказалось, что действия президента, Минюста и Росфинмониторинга никак не удается подвести под общий знаменатель: президент публично заявляет, что граждане имеют право знать, кто и на что получает эти деньги, но ответ, полученный из Росфинмониторинга, утверждает обратное. Руководители НКО, которые и так с трудом находят общий язык с президентом, все же предприняли еще одну попытку обратить внимание господина Путина на эти расхождения: Елена Панфилова (Transparency International-Р), Елена Тополева (АСИ), Евгений Гонтмахер (Комитет гражданских инициатив), Юрий Джибладзе (Центр развития демократии и прав человека) и Дмитрий Дубровский (АНО «Право знать», Санкт-Петербург) направили еще одно письмо президенту, в котором прямо указали: отказ в обнародовании информации может означать одно из двух: либо ведомства не согласны с президентом, либо информация «изначально была недостоверной, и теперь эти ведомства стремятся скрыть этот факт». Эксперты, опрошенные «Новой», уверены: без прямого указания сверху Росфинмониторинг не пойдет на раскрытие информации, потому что, в таком случае, она просто не найдет документального подтверждения. У НКО остается всего два варианта, и еще неизвестно, какой из них эффективнее: продолжать бесконечную переписку с ведомствами или попытаться оспорить запрет на получение данных в суде. Ольга Просвирова |
| Posted: 01 Sep 2013 09:08 PM PDT Страсбург задает вопросы, на которые ответы есть. А ответить — невозможно
Звоню по старым телефонам. Да, говорят, на годовщину планируются все те же мероприятия. Траурная линейка у первой школы, молебен, третьего сентября на кладбище под адажио Альбинони зачитают список из 333 имен и фамилий. 186 детей в этом списке. Нет, говорят мои бесланцы, не ждем ни гостей, ни журналистов. Церемония будет скромная. Если бы республиканские власти не сгоняли, то не приехали бы и обязательные делегации местных чиновников и студентов. Память со временем становится все менее требовательной. Мемориал? Какие копья ломали чиновники, священники и общественность по поводу облика бесланского мемориального комплекса! Строить храм на месте спортзала, по которому стреляли из огнеметов и в котором сгорели заложники? А может, на месте столовой, в которой их расстреливали перекрестным огнем? А что делать с мусульманами, которых среди заложников была половина? В конце концов, построили часовенку сбоку от школы и выборочно залатали в стенах школы все пробоины от гранатометов и танков — следы преступления тех, кто дал приказ на штурм. А потом кончились деньги. Школа так и стоит. Сама себе мемориал. Самый страшный российский памятник обесцененной человеческой жизни. Уголовное дело? После того как бесланцы прошли 127 судебных инстанций (последний суд состоялся в июне прошлого года, обжаловали бездействие следователей), людям перестали приходить даже «похоронки». Так в Беслане называют постановления о продлении следствия. Потерпевшие обязаны получать их каждые три месяца. Но, видимо, у Следственного комитета кончилась бумага. А может, фантазия. Потому что невозможно девять лет обосновывать безумные вечные сроки следствия. И закрыть его — невозможно. Тогда ведь потерпевшие получат доступ к «тайне следствия». Этой тайной Следственный комитет прикрывается всякий раз, когда речь заходит об интервью по делу Беслана. А на самом деле все просто: сказать-то нечего. Одна надежда еще осталась у Беслана. Она — традиционно в Страсбурге. Европейский суд заканчивает предварительную коммуникацию перед тем, как признать приемлемой бесланскую жалобу (вес документов в посылке — 43 кг). Правительству РФ предложено ответить на вопросы, которые поражают своей жесткостью. Вот лишь три вопроса из страсбургского списка: 1) Как оперативный штаб по проведению контртеррористической операции принимал решение о применении во время штурма школы огнеметов? 2) Привело ли использование смертельной силы (оружия) со стороны государства к гибели заложников? 3) Выявило ли официальное следствие хотя бы частичную вину государства в гибели заложников? Обстоятельства смерти подавляющего большинства бесланских заложников таковы, что правительство не сможет честно ответить ни на один из этих вопросов. Именно поэтому у бесланской жалобы в Европейском суде очень четкая перспектива. Елена Милашина |
| Гармаш – целый остров страстей Posted: 01 Sep 2013 10:20 AM PDT 1 сентября российскому актеру 55 лет
Гармаш - один из последних реликтовых обломков великой русской артистической школы. В ее основе, в фундаменте - всегда лежала выдающаяся личность. Хороших актеров сегодня много - с отличными данными, умелых - но мастеров такой мощи, как Смоктуновский, Ефремов, Абдулов, Янковский - почти нет. Гармаш - хранитель существа этой школы. Такие артисты никогда не занимаются тем, что Мейерхольд называл "шутки, свойственные театру". Для перевоплощения ему не надо прятаться ни за грим, ни за костюм - насколько ювелирно-точных внутренних изменений - и перед нами персонаж-противоположность. Недаром на нем так многое держится в сегодняшнем "Современнике", театре, некогда рожденном в тоске по человеческой личности. Актеров, которые могли бы сыграть гения, всегда можно пересчитать по пальцам одной руки. Их почти нет. Но когда я размышляю о сериале, посвященном Льву Толстому, думаю именно о Гармаше. Да, он актер, который вполне может изобразить, что ему до фени душевный трепет, метания и внутреннее беспокойство, просто. маскируясь под циничные времена. Но я знаю, чем занята его душа. Гармаш - это целый остров страстей и серьезных человеческих понятий о жизни. И сегодня, когда многие актеры умеют изобразить этакие муляжи обаяния, Гармаш принципиально не муляжен. Там не муляж. Там - Божий замысел. Я ветер Первая профессия «актер кукольного театра» сквозит в его почерке. «Попробуй сделай так, чтобы в руке кукла ожила, сердечко забилось». Он огромными ладонями-лопатами удерживает нечто невидимое, трепещущее, пытающееся выпорхнуть, - Как через деревяшку передать радость, печаль. Знаешь, была у нас в труппе Люба, уложит она кукол, накроет мешком. Дети приходят за кулисы смотреть «артистов», она палец к губам: «Тише! Куклы спят». Зритель — фантастический, верит во все. Открывается ширма, стою в плаще. Я — ветер. И они верят, и я”. Кажется, и Константин Сергеевич под напором этой силы убеждения воскликнул бы: «Верю!» Я верю его Лопахину, капитану Лебядкину, Фамусову. Капитану Попову в «Катыни», Бездомному в «Мастере и Маргарите», Фиделю во «Времени танцора», особисту в «Своих», паспортисту Ивану в «Любовнике». Верю всем гадам, придуркам, наивным и прекрасным чудакам. Из гоголевской эпохи, из времен Второй Мировой, современникам. Будто берет он роль, разминает пальцами, вылепливая характер, выходя за пределы ограничений. Роль – перчаточный болванчик, сопротивляется опытному кукловоду, срывается с руки. Гармаш с его щедрым темпераментом до края наполняет эпизод. И потом это точно вписанный в партитуру фильма «сюжет», не расплескавшись, живет своей полнокровной жизнью. Как хриплый избыточный номер «Человек и кошка», в котором послевоенная беззаботность и голодранство, ад артиллерийского боя и щемящее счастье мира - волшебный порошок, с которым «и печаль отступит, и тоска пройдет». Говорят, актерство – женская профессия. Гармаш – мужчина. Дело не в росте метр 86. Для него ответственность - синоним свободы. Поэтому он может отказаться от предложения, если предстоит формальная работа. Он называет подобное «скотчевая роль» - вырежешь ее, никто и не заметит. Чего время тратить? Он предпочитает трудные взаимоотношения с ремеслом. Когда съемки– часть твоей жизни. Как в фильмах Абдрашитова, создающего на киноплощадке магнитное поле. Или в фильмах Валерия Тодоровского: в «Своих Гармаш со сломанной ключицей играл на анальгетиках. Жаль, у нас не существует наград за лучшие актерские дуэты. Обязательно бы отметила тонкой настройки тандем Янковский-Гармаш в «Любовнике» - когда одна роль играет, высвечивает, драматизирует другую. В детстве он собрался бежать из родного Херсона с цирком-шапито. Потом всерьез готовился поступать в мореходку. А стал народным артистом. Что самое притягательное в Гармаше? Бесшабашность и непредсказуемость. Как-то после долгого разговора о профессии, он признался: «Если бы у меня была сейчас возможность все бросить, перебраться на какую-нибудь океанскую яхту… Я бы так и сделал, хотя, думаю, даже близкие меня бы не поняли. Не веришь? Нет, безусловно, выполнив все обязательства — у меня ж семья… прожить оставшуюся часть жизни в море… Море — мечта, которая никуда не уходит. Но это же не исключает преданности делу, которым занимаюсь всю сознательную жизнь?" Лариса Малюкова |
| Posted: 01 Sep 2013 05:02 AM PDT Что таится за праздничным фасадом ХХ Международного фестиваля анимационных фильмов КРОК
Одно из главных новшеств нашей многострадальной киноиндустрии — публичные защиты проектов. Что бы ни говорили недоброжелатели, ящик Пандоры приоткрылся. Вылетело из него всякое, но шаг к гласности сделан. При стечении профессионалов сначала в Минкульте, потом в Фонде кино прошли защиты зрительского, авторского, детского кино, дебютов, документальных работ. При этом никто не обратил внимания на зияющую дыру в благодатной картине публичных представлений: питчингов анимационных картин не было. Не потому ли, что издавна мультфильмы считаются у нас «как бы кино», «недокино»: словом, «мультики» — чего их «защищать»? На смотре мировой анимации КРОК, открывающемся 1 сентября, 20 новых российских фильмов! Пока российские игровые картины игнорируют на конкурсных показах Канн, Локарно, Венеции, на крупнейшем фестивале анимационного кино в Оттаве — три наших фильма, в Варне — девять, в Бразилии — восемь. Легендарная компания Gaumont стала официальным дистрибьютором цикла «Колыбельные мира», продвигая российский проект на телевидение и в кинотеатры европейских стран. Китайские дети помешались на русской кукле Маше… благодаря контрафакту «Маши и Медведя». Что ж вы, милые кинематографисты, смотрите искоса на сестру вашу — Анимацию? В отсутствие публичных защит прошла «тихо-мирно» выдача государственных денег — на мультфильмы. Судя по протоколу № 1 заседания Экспертного совета по анимационному кино Минкульта РФ, из 111 допущенных субсидии получат 54 фильма для детей и 15 авторских проектов. На первый взгляд звучит неплохо. Но стоит присмотреться повнимательнее и… Среди 54 «детских проектов» подавляющее большинство — сериалы. То есть продукты, рассчитанные на телевизионный показ (в большинстве стран телевидением и поддержанные). В прошлом году при помощи Ассоциации анимационного кино была отлажена разумная система взаимоотношений государства и анимационной «отрасли». Сериальные и полнометражные проекты финансировались через Фонд кино, проходя через «сито» двух экспертных советов: творческого (режиссеры, киноведы, продюсеры) и судейства из представителей телеканалов, которые учитывали прежде всего зрительский потенциал проекта. Авторское кино рассматривал сначала художественный совет из 30 профессионалов, а потом эксперты Минкульта. Но у нас что ни год — деятельно запутываем все заново. В нынешнем сезоне потенциальные проекты рассматривает экспертный совет Минкульта, в котором я насчитала минимум шесть (!) чиновников. Чиновники, ясное дело, зрят в корень: какой из фильмов достойнее. Среди обильного «сериалья» и детского ширпотреба немало проектов, вызывающих если не недоумение, то вопросы. Вроде «Няжек», сладких «Бимов», «Бумов…» или «Новых приключений Домовенка…». «Паровозик Тишка» никак не определится, то ли он внучатый племянник хрестоматийного «Паровозика из Ромашково», то ли «кузен» знаменитых британцев «Паровозиков из Чаггинтона». Плюс неудержимо множащиеся серии про котят, бегемотов, а также разнообразные «спортивные истории», любовно салютующие Олимпиаде. Что чиновников упрекать, здесь и сами авторы молодцы. Заработок для многих приоритетнее профессионального достоинства. Продюсеры держат нос по ветру, пытаясь угадать-ублажить внешний заказ. «Хотя художественный акт, — подметил Иван Ильин, — каково бы ни было его строение и в каком бы искусстве художник ни творил, не может и не должен получать свое направление извне; иначе акт вырождается». Впрочем, это про «художественный акт», а не про механический конвейер, на котором штампуются проеденные молью приключения «Карандаша и Самоделкина», «…Домовенка», «…Маши и Гоши», «Гриши, Тоши и Мироши», имеющие к анимации косвенное отношение. Следовательно, финансируем вырождение? Изменив логичный механизм финансирования, чиновники столкнули лбами два важнейших направления: авторскую и коммерческую мультипликацию. Впрягли в одну телегу и коня, и трепетную лань. Понятно, что сериалы должны конкурировать с сериалами, стартапы со стартапами, художественные циклы и альманахи соревноваться в отдельной номинации, так же как и авторское, детское кино, дебютное кино. Щедрым разделением средств недовольны и сами сериальщики, которые считают, что небольшую общую сумму просто размазали тонким слоем на десятки проектов. Продюсер сериала «Маша и Медведь» Дмитрий Ловейко признается, что не подавал бы заявку на субсидии в Минкульт, если бы работала прошлогодняя схема и он мог бы одолжить деньги на производство у государства. Теперь взглянем на авторское крыло. В два раза подрезанное в нынешнем году (по сравнению с прошлым), оно не радует звездными именами, за исключением, пожалуй, Игоря Ковалева, каждый фильм которого — долгожданное произведение искусства, а не изделие конвейера. Безусловно, всех не профинансируешь. На странице Минкульта вывешен список отобранных к финансированию. Названий много, но кому, почему и сколько денег дали на проекты — почти как в оборонке: большой, большой секрет. Ни в коем случае не пытаюсь оспорить мнение экспертов. Хочу понять логику, по которой одним выдаются пряники, другим — кнуты. К примеру, среди сериалов решили выбрать наименее успешные, чтобы помочь раскрутиться? Поэтому не дали средств сверхпопулярному «Маше и Медведю»? Но почему тогда заметили не менее успешных «Смешариков»? Печалит, что в этом году не получили поддержки лауреаты фестивалей, молодые талантливые режиссеры Соня Кендель, Юлия Поставская, Дина Великовская, Антон Дьяков, Маша Соснина. Когда общая картина финансирования туманится слезой неизвестности, находятся ушлые продюсеры, научившиеся выбивать субсидии… через суд. Вот «Эра Водолея 2001», производящая сериал «Бимы — сладкие приключения», отбила у Минкульта через арбитражный суд 4,6 миллиона. Неудивительно, что на нынешнем конкурсе «сладкие приключения» уже не решились отвергнуть. Появились и в анимационном, и в игровом кино компании, обзаведшиеся не пакетом талантливых замыслов, а штатом пробивных юристов. Юристы готовят идеальные документы на субсидии и конкурсы. Продюсеры беззастенчиво демпингуют, подают сразу на несколько лотов, обещая, к примеру, снять историческую костюмную драму о семье Романовых за «три копейки». Попробуй не дать денег, могут и засудить. Студии ищут оригинальные пути добычи госденег. Одни делятся вегетативным способом на компании «дочки» и «племянницы». Другие взахлеб дружат с чиновниками, от которых зависит: быть ли фильму, жить ли студии. Один продюсер умолял меня не упоминать его имени. Боится пущи всех печалей царского гнева. Кстати, о царях. Анимация осталась сиротой. На совещании в верхах два года назад Путин поручил опекать искусство одушевления Александру Жукову, но тот вскоре был переброшен на более ответственные участки работы. Однако кто-то должен выполнять поручение президента, он, как выяснилось, мультипликацию очень любит? Но министру Мединскому, на котором сегодня сошелся клином белый свет кинематографа, не до мультфильмов — полгода не может найти время на встречу с представителями Ассоциации анимационного кино. В начале года планировалось, что отечественный кинематограф получит на 300 млн рублей меньше, чем в 2012 году. Насколько сократится финансирование анимации — неизвестно. По мнению экспертов, общее секвестирование будет произведено в значительной степени за счет мультипликации. А вот министр заявляет, что мульткино у нас увеличивается вдвое. Впрочем, в густой хмари неизвестности цифры теряют отчетливые значения. Не только зрители, но и сами профессионалы уже ничего не понимают. Чуть не забыла о Пандоре, получившей душу от самого Зевса, может, потому и опекающей «одушевителей». Если помните, когда из ящика Пандоры вылетели все беды и проблемы, то на его дне осталась надежда. Понятие эфемерное. Хотя Честертон учил нас, скептиков, что надежда — это умение что-то делать даже в безнадежном положении. Лариса Малюкова |
| Posted: 01 Sep 2013 12:36 AM PDT Эмоциональный порыв возмущения химической бойней в пригороде Дамаска сменился в Европе сдержанностью и сомнениями, когда военный удар США по Сирии стал делом ближайших дней, а ООН зашла в предсказуемый тупик.
Удар по Сирии силами США, Франции, Турции при политической поддержке большинства стран региона представляется неотвратимым. Европа, за исключением Франции, устроилась в зрительском кресле. Когда 21 августа министры иностранных дел стран ЕС собирались в Брюсселе, они только узнали о чудовищной химической атаке. Почти все министры, которые задержались у подъезда Совета ЕС побеседовать с нами, уверяли, что такое ни в коем случае нельзя оставлять безнаказанным. Правда, не вдаваясь в детали, кто и как должен наказывать. Многие, как швед Карл Бильдт, говорили, что разобраться и наказать должна ООН, сами прекрасно сознавая абсурдность своих слов. Только британец Уильям Хейг заявил, что Лондон готов к удару по Сирии даже без резолюции Совбеза. Потом из европейских столиц посыпались разные заявления. Вроде бы никто не против покарать Асада. Но у одних для этого нет соответствующих средств, другие хотят стопроцентных неопровержимых доказательств, что виноваты сирийские правительственные войска, третьи боятся втягивания в долгую войну или дестабилизации региона, и почти все ждут несбыточного мандата ООН. Иными словами, да, мы хотим, чтобы режим Асада был наказан, но не хотим войны, тем более без резолюции ООН. Потом прошло голосование в палате общин британского парламента, результаты которого повязали руки Дэвиду Кэмерону, главному европейскому ястребу в истории с Сирией. После этого у Обамы в Европе остался единственный, исторически далеко не традиционный, союзник, готовый поддержать его не только политически, но и оружием: Франция. Франсуа Олланд подтвердил в пятницу, что хочет пропорциональной и жесткой акции против Дамаска. Он не исключает, что она может начаться еще до среды, когда французский парламент собирается на чрезвычайную сессию. По французской конституции, глава государства сам принимает решение о краткосрочном использовании вооруженных сил и обязан в трехдневный срок информировать законодателей. Трудно найти страну, где большинство населения хотело бы послать своих военных на чужбину. Подобные акции сложно провести через парламент, что и показал британский пример. Публикуемые в эти дни данные блицопросов подтвердили, что европейцы не настроены на войну. Только 22% британцев поддержали своего премьера, а 51% — против. В политических кругах разрыв меньше, и их настроение отразилось в голосовании палаты общин. Немцы традиционно (после Второй мировой) плохо относятся к посылке своих солдат на войну. Против ударов по Сирии — 58% опрошенных, за — всего 33%. Германия участвовала в санкционированной ООН войне в Афганистане, но дистанцировалась от Лондона и Парижа, когда те проводили операцию против Каддафи, на которую не было резолюции ООН. Во Франции, которая, по иронии судьбы, стала главным союзником США, общественное мнение разделилось пополам. В Италии опросы не проводились, потому что весь политический класс, как правые, так и левые, сразу высказался против интервенции без мандата ООН. Решения в таких случаях принимают государственные лидеры. Обама загнал себя в ловушку, проведя «красную черту», за которой он обязался вмешаться. Теперь должен держать слово. Кэмерон тоже загнал себя в ловушку, когда еще до голосования в палате общин обещал, что не пойдет наперекор мнению парламента, хотя имеет такое право. У немцев в Европе положение особое. От них и не ждут военных подвигов. Министр иностранных дел Гвидо Вестервелле поставил точку во всех разговорах об интервенции в Сирии: «Нас об этом не просили, и мы не собираемся». В разгар предвыборной кампании для канцлера Ангелы Меркель было бы самоубийственно затевать сложную в Германии процедуру разрешения на использование бундесвера за границей. Фрау Канцлер, возмутившись преступлением в Дамаске, отметила необходимость резолюции ООН. НАТО как организация сразу открестилась от участия. Генсек Расмуссен решительно осудил химатаку и заявил о полной уверенности, что это дело рук армии Асада (уж натовские военные знают, у кого какое оружие есть и кто способен его применить). Но он не видит роли НАТО в предстоящей кампании. Обязанность альянса — защищать своих членов по принципу коллективной обороны или воевать по поручению ООН. Вот и защищает Турцию, выставив на ее границе с Сирией батареи «Пэтриот». А поручения ООН на военную акцию нет. НАТО смог мобилизовать своих членов в 1999 году на бомбежки Югославии. Но тогда война шла в Европе и наводняла европейские страны беженцами, которые несли не только нищету и страдания, но и криминал. Сирия значительно дальше… Хотя беженцев и оттуда уже немало, и они тоже просят хлеба у европейских налогоплательщиков. Разведслужбы США располагают убедительными данными (перехватами переговоров, видеосъемкой, данными спутниковой разведки, сопоставлением по времени…), чтобы обвинить сирийский режим. Не исключено, что химатаку совершило одно из подразделений правительственных сил Сирии не обязательно по приказу с самого верха. Для применения такого оружия недостаточно его иметь, нужны специальные средства. Его использование повстанцами «крайне маловероятно». Но стопроцентных доказательств нет. Пока их нет, большинство европейских правительств сомневается в необходимости военной операции. К тому же перед глазами печальный опыт Кэмерона. У всех есть свои парламенты и общественное мнение. Премьер-министр Польши Дональд Туск выразил позицию большинства членов ЕС и европейских членов НАТО. «Польша ни в какой форме не будет участвовать в интервенции в Сирии», — сказал он в одном из интервью. Польша участвовала в миссии НАТО в Афганистане, была союзницей США в Ираке, но отказалась участвовать в налетах на Ливию. В чем-то ее сдерживает отсутствие соответствующих сил (у нее нет кораблей и подлодок, которые могут стрелять ракетами по Сирии), но не только. «Мы понимаем причины возможной интервенции, но сомневаемся в ее последствиях, — заявил он. — Я не разделяю веры или энтузиазма тех, кто ожидает от такой интервенции адекватных результатов». Сдержанность Польши отличается от сдержанности других европейских стран, для которых решающее значение имеет резолюция Совбеза ООН. По мнению Туска, Запад вправе действовать в защиту жертв сирийского режима без согласия Китая и России. Он возлагает на Россию часть ответственности за химическое оружие, которое она произвела и поставила Дамаску. Если Россия выступает против интервенции, почему бы ей не заявить, что она обещает обезопасить химический арсенал Асада, спрашивает он. Обама и Олланд тоже не хотят войны и не устают это повторять. Они даже не ставят цели свержения Асада (в отличие от турецкого коллеги Эрдогана, который, видимо, как и шейхи Персидского залива, хочет именно этого). США, как и Франция, намерены лишь наказать Дамаск, чтобы диктаторам всего мира было неповадно воплощать свои больные фантазии и чтобы слова о «красной линии» не оказались пустой угрозой безответственного политика. Если не мы, то кто еще обеспечит порядок в мире, установленный той же ныне беспомощной ООН, угадывается в их заявлениях. Александр Минеев |
Взоры обращены на одного человека — президента Барака Обаму, и европейские комментаторы соревнуются лишь в прогнозах о времени. Неужели он примет фатальное решение в Швеции или, пуще того, в Санкт-Петербурге, куда отправляется во вторник на саммит «двадцатки»?| You are subscribed to email updates from Блог «Новой газеты» To stop receiving these emails, you may unsubscribe now. | Email delivery powered by Google |
| Google Inc., 20 West Kinzie, Chicago IL USA 60610 | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий