Тема дня |
- Перепалка с врачом закончилась для пациента инвалидностью
- В ожидании киберудара
- Мемориализация ужаса
- Путин предупредил о возможной прослушке США журналистов кремлевского пула
- Озверение-2016
- Клеймо порядочного человека
| Перепалка с врачом закончилась для пациента инвалидностью Posted: 17 Oct 2016 01:02 AM PDT «Доктор приказал так меня связать, чтобы в руках кровь остановилась». «Вам чаю, кофе?» — Дмитрий подходит к плите и как-то боком, подвернув кисть одной руки, открывает газовый кран, двигает локтем на конфорку чайник. Потом, смущенно улыбаясь, говорит: «Только вы сами налейте, ладно?» Свой кофе из своей чашки он пьет с помощью зеленой трубочки для коктейля. И именно эта нелепая трубочка выглядит в контексте всего, что с ним произошло, — самым ужасным предметом его нынешней жизни. 2 июля прошлого года 38-летний Дмитрий Шапарь был успешно прооперирован в отделении отоларингологии 70-й больницы Москвы по поводу исправления носовой перегородки. Он позвонил жене и сказал, что все хорошо. А потом перестал отвечать на звонки. Через несколько дней Татьяна обнаружила его в реанимации той же больницы. Дмитрий был отчетливо заторможен, на руках и спине виднелись кровоподтеки с содранной кожей, опухшие руки не двигались. …Он сидит напротив и, шумно всасывая из трубочки кофе, рассказывает: «Я — курильщик. Полторы пачки в день — моя норма. Ну а когда отошел от операции, естественно, потянуло закурить. Днем выходил в больничный садик, а вечером, когда закрыли отделение, пошел подымить в туалет. Я по запаху понял, что там курят. Несколько раз затянулся, а когда вышел из туалета, дежурный врач Сорокин начал на меня кричать, что я нарушаю режим. Ну да, нарушаю. Я вообще никакого конфликта не хотел, я еще сказал ему: «Ну выпусти меня, я на улице докурю и спокойно спать лягу». Но он продолжал кричать. Тут я не выдержал и сказал: «Ну что ты мне можешь сделать? У вас на каждом углу написано, что за нарушение режима — выписка. Надо — выписывай». А он мне: «Ты еще узнаешь, что я могу сделать». Вызвал в отделение охранника. Через 40 минут я вышел из палаты в туалет, а когда возвращался обратно, увидел, как ко мне идут трое. Схватили, заломили руки за спину и только потом спросили: «Ты Шапарь?» Я кивнул. Они стали веревкой руки за спиной связывать, перетягивать петлями за предплечье. Я закричал: «Больно, пустите!» А этот врач, Уткин, как я потом узнал, — главный в психиатрической бригаде, говорит: «Больно? Ну затяните еще». Больше ничего не помню. Меня чем-то укололи, и я вырубился». Следующие четыре дня Дмитрий помнит как в тумане. Когда очнулся первый раз, понял, что привязан к кровати, в незнакомом месте. Голова соображала плохо, временами постоянно проваливался в забытье. Через несколько дней, в момент ясности, отчетливо понял, что надо сообщить о себе жене. Дмитрий: « Я тогда придумал, что мне надо найти повод, чтобы дали позвонить, и я сказал сестрам в реанимации, что у меня машина оставлена во дворе больницы и надо, чтобы жена ее отогнала. Они набрали номер Тани. Трубку к уху поднесли». Татьяна: «Я услышала его голос, какой-то невнятный. Спрашиваю: «Что с тобой, ты выпил?» — и слышу какие-то голоса женские рядом, со смешком таким: «Да, мы ему тут наливаем». И вдруг он меня спрашивает: «Таня, а что у меня с руками?» Все это время Татьяна искала мужа. В ЛОР-отделении ей сказали, что он в реанимации. Почему — не объяснили. Еще 3 дня она пыталась добиться внятных слов от администрации больницы. В итоге ей сообщили, что муж был пьян, впал в алкогольный психоз, переворачивал в отделении мебель, кричал, и его пришлось усмирять. Еще неделю Дмитрий провел в отделении сосудистой хирургии той же больницы. Потом его выписали. Дома, после отмены обезболивающих, начались нестерпимые боли в руках. Очередная «скорая» отвезла в неврологию Боткинской больницы. После курса лечения дома опять вернулись адские боли. Татьяне приходилось кормить мужа с ложки, умывать, одевать, водить в туалет, потому что сам снять штаны он не мог. Она говорит: «Я не знаю, как он выдержал эти месяцы. Ему все время было больно». Через месяц начался учебный год, и Татьяна, которая в лицее преподает математику и физику, порезав на мелкие кусочки еду, оставляла ее на тарелке для мужа, чтобы он мог есть с тарелки ртом. Ему определили 1-ю, нерабочую группу инвалидности и поставили диагноз: «тромботическая окклюзия обеих подключичных вен (синдром Педжета—Шрёттера), посттравматическая плексопатия длинных ветвей плечевых сплетений. Грубый двусторонний парез Дежерина—Клюмпке». В реальности это означало, что руки висят вдоль тела плетьми и абсолютно ничего не чувствуют.    Версия больницыОфициальную версию лечебного учреждения можно изучить по материалам истории болезни, копии которой есть у Дмитрия. Из нее следует (это запись психиатра Уткина, проводившего осмотр по вызову дежурного лор-врача Сорокина), что был «возбужден, беспокоен. В общении груб, сквернословит, требует предъявить документы на право беседы с ним: «Я сюда внедрен органами внутренних дел со специальным заданием…» И врачебное заключение: «Алкогольный психоз, больной фиксирован. Рекомендовано — перевод в отделение реанимации, дезинтоксикация, инъекции аминазина, реланиума». Этой «терапии» врачи реанимации 70-й больницы следовали еще 3 дня. Руки развязали через два. Кстати, то, что в руках стали происходить изменения, было зафиксировано в истории болезни, но истинной причиной инвалидности, по мнению врачей, лечивших Шапаря, стал алкогольный психоз. В официальном ответе на запрос Дмитрия в 70-ю больницу, подписанном главврачом Предтеченской, есть следующие выводы: «На фоне алкогольного психоза у вас произошло нарушение жизненно важных функций… в результате чего произошел двусторонний тромбоз подключичных вен. В результате развития отека и тромбоза верхних конечностей произошло сдавливание нервов, что привело к двусторонней плексопатии». Если правильно понимать заключение профессионалов, то выходит, что руки у Дмитрия отнялись не от веревки, передавившей вены, а от непомерного потребления алкоголя. Конечно, можно принять за рабочую и эту версию. Фантастическую, но версию. Почему в таком случае причинно-следственная связь между связанными руками и их параличом — как один из вариантов случившегося — руководством больницы официально даже не рассматривается? Хотя и школьнику из занятий по ОБЖ известно, что жгуты на конечности, когда нужно остановить кровотечение, можно накладывать на короткое время. В истории своей болезни Дмитрий обнаружит еще много любопытного. Например, там появится анализ на свертываемость крови, которого он не сдавал. Из этого анализа будет следовать, что у него высок риск образования тромбозов (то есть в организме есть предпосылки к параличу рук). Аналогичный анализ он на самом деле сдавал, когда готовился к операции, и тогда он был в норме, иначе операцию пришлось бы перенести. Примечательно, что немногим позже Шапарь получил косвенное официальное признание «ошибки» врачей из департамента здравоохранения Москвы. Ему сообщили, что «сотрудникам вынесены дисциплинарные взыскания, а данный случай разобран на врачебно-сестринской конференции, на которой обращено внимание сотрудников на соблюдение приоритета пациента при оказании медицинской помощи…» Видимо, предполагалось, что признание больницей «несоблюдения приоритета пациента» должно его удовлетворить. Александр Артеменко, заместитель главврача 70-й больницы по лечебной работе, который позже уволился по собственному желанию, сказал Дмитрию: «Есть наш косяк, мы это не отрицаем. Неадекватно взяли и привязали, после чего это все случилось». У Дмитрия в кармане был включен диктофон. Я спрашиваю: «А вы вообще выпиваете?» — «Ну да, как все. По праздникам, иногда по выходным. Я когда материалы для следствия собирал, справку о своем освидетельствовании принес от нарколога за 2014 год — я в это время преподавателем истории в коррекционной школе работал. Кто бы меня к детям допустил, если бы я был пьяницей? А последний год я работал техником по оборудованию в «Ашане», приходил к 6 утра, включал все системы в огромном магазине. И еще подрабатывал сантехником. У нас с женой ипотека. Я не знаю, как можно было бы пить и столько работать». На сайте PROFI.ru, который занимается подбором специалистов, в том числе мастеров по ремонту, я нашла страницу Дмитрия. По рейтингу, составленному из 86 отзывов, он оценивается клиентами на 5 баллов — «на отлично». Александр Данилин, нарколог с 30-летним стажем, версию об алкогольном психозе Дмитрия ставит под большое сомнение: «Алкогольный психоз — это нарастающий отек мозга, и нарастает он, как правило, через несколько суток после прекращения пьянства. И там довольно специфические анализы — должно быть много белка в моче, должны видоизменяться печеночные пробы. Анализы будут недостаточно чистые. Видел ли я внезапное развитие психозов на фоне совершенно чистых анализов за 30 лет? Видел. Но крайне редко. А в медицине всегда можно найти исключения. И именно поэтому у этого случая в суде будет сложная история. Проблема таких историй еще в том, что дежурный врач психбригады ставит свой диагноз, опираясь только на визуальное наблюдение. Никаких анализов, например, на содержание алкоголя в крови он делать не должен. Единственное условие — это еще две подписи коллег, подтверждающие диагноз». Впрочем, попытка больницы отстоять свою версию, чтобы убедить и следствие, и самого Дмитрия в том, что он буйствовал в белой горячке, по большому счету не имеет смысла. Ни буйных алкашей, ни бомжей, ни преступников не связывают так, чтобы покалечить. Буйных пациентов по стандартам психиатрической помощи связывают особым способом — либо вовсе надевают смирительную рубаху. Сам Дмитрий дотошно изучил по пособиям способы вязки в психиатрии. Все картинки у него есть в компьютере. Он показывает мне их: «Видите, как к кровати привязывают — за кисти рук и за ступни. Причем не туго, чтобы синяков не было». На картинке пособия — нарисованный, как в мультике, человечек распят на кровати. Картинка совсем не страшная. Фотографии, которые сделала Татьяна, когда увидела мужа в реанимации, — куда страшнее. Следствие 8 июля, спустя пять дней после случившегося, Татьяна написала первое заявление в райотдел полиции Новогиреева. Спустя месяц Дмитрий получил постановление об отказе в возбуждении уголовного дела «в связи с отсутствием в данном случае события преступления». При этом, по словам Дмитрия, в материалах дела нет ни осмотра места события, ни опроса свидетелей, в том числе пациентов лор-отделения, которые могли бы описать, что происходило той ночью, ни материалов с видеокамер наблюдения. Через три месяца это решение Перовской прокуратурой было отменено, и дело опять вернулось в ОМВД «Новогиреево». После первых сюжетов о скандальном случае на телевидении дело наконец передали в отдел дознания Восточного административного округа Москвы. Еще 5 месяцев ушло на ожидание заключения судебно-медицинской экспертизы. В конце марта 2016 года дело отправилось в следственное управление УВД Восточного округа. И опять тишина. Через 3 месяца Дмитрий написал заявление в прокуратуру. Пришел ответ от заместителя прокурора округа Е.В. Кречетовой: «По факту выявленной волокиты и ненадлежащего расследования уголовного дела прокуратурой округа внесено представление о привлечении виновных должностных лиц к дисциплинарной ответственности». В августе супруги пришли к начальнику СУ Кукоба Н.В. с вопросами, как ведется расследование. Он ответил, что они «работают, но сообщать о ходе следствия не имеют права». В сухом остатке через год после случившегося Татьяна и Дмитрий имеют только одну промежуточную победу — дело все же возбудили по статье 111 «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью» «неустановленными лицами». Формулировка «неустановленные лица» больше всего возмущает Дмитрия. «Как это — неустановленные? Все, кто стал «лечить» меня, известны. И врач Сорокин, и завреанимацией Нестратов, и врачи, которые дежурили все эти дни в реанимации и не развязали меня. И те, кто в отделении не был в тот вечер, а подписи о моем буйном поведении — поставил. Самый главный садист — это психиатр Уткин, который приказал санитарам так связать меня, чтобы в руках кровь остановить». Единственного свидетеля случившегося в ту ночь — охранника Артура Сафаряна — вскоре перевели на другой объект. Но, когда Дмитрий попросил его о помощи, он тут же согласился, записал видеоролик, на котором показал, как связывали Дмитрия. В прошлом Сафарян работал санинструктором, у него образование ветврача, поэтому допустить, что он что-то неправильно понял, даже при большом желании не получится. Артур на камеру четко рассказывает, как было дело, и все узлы на стоящей спиной к нему девушке завязывает, подробно комментируя: «Сначала один на руку, потом на другую, потом затянули, и еще три раза. Он кричит: «Больно!» А врач говорит: «Ах, больно, пускай знает, как разговаривать с врачами». И еще сильнее затянули…» Видеоролик Дмитрий передал следователю. Взыскать деньги за полученную инвалидность и моральный ущерб Дмитрий пока тоже не может. Для этого нужно найти виновного. Или виновных. За ипотеку, лекарства, хождение по врачам теперь платит Татьяна из своей учительской зарплаты. Весь прошедший год Дмитрий пытался разрабатывать руки. «Я же поначалу на кнопку лифта носом нажимал. Рук вообще не чувствовал. Если бы все так и осталось — я бы жить не стал. Но потихоньку чувствительность восстанавливается. На левой руке больше. Я без конца тренажеры мучаю. Сижу перед телевизором и резиновый мячик разминаю. А горячее все равно не чувствую. Все пальцы в ожогах от сигарет. Курить вредно». На лето он уезжал в деревню к теще. Осмотрелся и стал делать ремонт. «Я бы без дела с ума сошел. Как инструменты держал? Главное — саморез зубами ухватить и попасть на наконечник шуруповерта. Это не сразу, но получается, потому что наконечник намагничен. Я так ламинат в комнате настелил». Он пытается показать мне, как это можно сделать. На столе стынет кофе в чашке с зеленой трубочкой… |
| Posted: 17 Oct 2016 12:01 AM PDT США могут обнародовать про российское руководство все, что угодно, но только это будет бессмысленно. Телеканал NBC заявил, что после того, как российские спецслужбы или близкие к ним хакеры якобы взломали и выложили в открытый доступ переписку с сервера Демпартии США, правительство США рассматривает возможность нанесения ответного киберудара по Москве. «Надо напомнить русским, что в эту игру могут играть двое», — заявил источник NBC. Следует заметить, что Россия не в первый раз является для Запада источником киберугрозы. Кремль рассматривает любой пиар как войну и любую войну как повод для пиара. В том астрале, в котором живет Кремль, весь мир для него — это огромная «информационная война», и время от времени эта война, естественно, прорывается из астрала в реал. Первый значимый эпизод такой войны случился в апреле 2007 года, когда во время погромов, связанных со сносом «Бронзового солдата» в Таллине, были предприняты кибератаки на правительство Эстонии. Следует отметить, что Эстония — очень продвинутая в сфере предоставления электронных услуг страна, и поэтому атака была достаточно болезненна. Нелишне, впрочем, отметить, что и сама технология организации этих беспорядков носила уникальный характер. Они начались после того, как российские государственные телеканалы, которые прекрасно принимаются в Эстонии, стали один за другим рассказывать о масштабных протестах русскоязычного населения по поводу переноса «Бронзового солдата»: это были, без преувеличения, беспорядки, организованными непосредственно через телевидение. Результатом этой кибератаки было то, что НАТО разместило в Эстонии свой киберцентр. Российско-грузинская война ознаменовалась аналогичной атакой на правительственные сайты Грузии. Утром 8 сентября 2008 года, к примеру, был взломан сайт ЦБ Грузии, и на нем повесили объявление о резком падении курса лари. Очень трудно представить, что такую атаку готовили осетинские ополченцы из подвалов Цхинвали. Одна эта атака была верным свидетельством тому, что вторжение российских танков на территорию Грузии было тщательно спланировано и сопровождалось аналогичными боевыми действиями в киберпространстве, но Запад предпочел проигнорировать случившееся. Вердикт комиссии Евросоюза, разбиравшейся в причинах войны и возглавлявшейся Хейди Тальявини, гласил: «грузины говорят, что войну начали русские, а русские говорят, что грузины, а мы, как объективная комиссия, воспроизводим обе точки зрения». Иными словами, взлом серверов демпартии США — это не первая попытка кремлевской кибервойны, и к ней привела именно абсолютная безнаказанность предыдуших. Почему на этот раз последовала такая жесткая реакция? Потому что Кремль, наконец, умудрился попасть пальцем точно в болевую точку — попытался вмешаться в американские выборы. Внутренняя политика есть единственное, что интересует американского избирателя, и вмешательство в нее чревато само по себе (безнаказанней вмешаться в десять Сирий, чем в одни американские выборы), но в данном случае вмешательство Кремля пришлось особенно кстати: оно является идеальным пиар-инструментом для дискредитации Дональда Трампа. Президентская кампания в США идет под лозунгом «Голосуй или проиграешь», и все либеральные медиа и правительство играют на стороне Хиллари Клинтон против американского Жириновского. И демонстрация того, что Кремль работает на победу Трампа, есть лучший аргумент для того, чтобы убедить избирателя за Трампа не голосовать. Вмешательство Кремля стало идеальным пиар-инструментом для дискредитации Трампа При этом на самом деле возможность России вмешаться в выборы в США равна нулю. Публикация писем главы предвыборного штаба Клинтон не сообщила широкой публике ничего того, что та и без того не знала. Да, двухмиллиардный фонд Клинтонов — это форма торговли влиянием. И, учитывая иностранные взносы, — это прежде всего торговля американской внешней политикой. Внутренней политикой американский президент торговать не может. Если г-жа Клинтон принимает 100-миллионные пожертвования от Саудовской Аравии, немудрено, что она потом не может выговорить слов «исламский терроризм». Однако все это и так было на виду: переписка не добавила к этому знанию ни-че-го. Вопрос другой: учитывая, что реальное воздействие выложенных писем равно нулю, — какое реальное воздействие на внутреннюю ситуацию в России будет иметь любой американский ответный киберудар? Что такое американцы могут рассказать нам про российское руководство, чего мы не знаем? В книге Джорджа Мартина «Песнь льда и пламени» есть прекрасный эпизод: Станнис Баратеон, единственный законный наследник трона Семи Королевств, наносит по своим противникам сокрушительный пиар-удар: он заявляет, что молодой король Джоффри на самом деле является бастардом и плодом инцеста. По мнению Станниса, эта информация — совершенно истинная, к слову, — полностью разрушит легитимность Джоффри. Результат оказывается противоположный: те, кто и так был за Станниса, поднимают эту историю на щит, а те, кто и так был за Джоффри, полностью ее игнорируют. Более того, партия Джоффри наносит ответный удар — они утверждают, что дочь Станниса тоже незаконнорожденная и зачата его супругой от малоумного придворного клоуна. В разразившейся пиар-войне оба дискурса — один на сто процентов истинный, а другой на сто процентов ложный — оказываются совершенно равноценными. Что такое американцы могут рассказать нам про российское руководство, чего мы не знаем? США могут обнародовать про российское руководство все, что угодно. От номеров счетов до подробностей личной жизни. Проблема заключается в том, то те 15% населения, которые против кремлевской политики, обо всем примерно догадываются и так. А тем 85% процентам, которые «за», все равно. Любая информация будет воспринята ими так же, как сторонниками Джоффри Баратеона была воспринята информация о том, что он бастард и плод инцеста. То есть — как грязные инсинуации подлых врагов. |
| Posted: 16 Oct 2016 10:01 PM PDT Почему проблема памятника Грозному в Орле связана не столько с прошлым, сколько с нами сегодняшними. Вопрос о памятнике Ивану Грозному мог бы обсуждаться спокойно, в обстановке парламентских дебатов. Консерваторы тогда рассказали бы о роли царя в становлении русской государственности. Либералы и вообще граждане, стоящие на антиавторитарных позициях, объяснили бы, почему памятник палачу и убийце — вещь неприемлемая. Даже если речь идет о событиях далекого XVI века и даже если в русской культуре сложился определенный противоречивый взгляд на этот сюжет благодаря усилиям Сергея Эйзенштейна. В конечном итоге тут мог быть найден какой-то компромисс. Например, ограничились бы бюстом царя в Александровской слободе, где вообще было бы неплохо открыть музей российского деспотизма. Тогда одни приезжали бы в Александров посмотреть на царя, чтобы поразмышлять о великой России, а другие — ради напоминания, что такие страницы истории, как опричнина, не должны повторяться. Во всем этом была бы явная польза — по меньшей мере для развития местного александровского бизнеса. И тогда уже никто не смог бы сказать, что от царей одни беды. Но для того, чтобы скучный в сущности вопрос о памятниках разрешался в таком ключе, нужно жить в другом обществе, еще не разучившемся вести дискуссию. В обществе, где политический оппонент еще не представляет собой врага, единственная форма коммуникации с которым — взаимное уничтожение.  Проблема памятника Ивану Грозному в Орле в меньшей степени связана с историческим прошлым и в значительно большей — с нами сегодняшними. С тем риторическим и идеологическим контекстом, в котором монументальная опричнина входит в нашу жизнь. Ключевой аргумент сторонников памятников почерпнут, кажется, еще у ультраправого публициста Вадима Кожинова: дескать, во Франции в то же время вообще была Варфоломеевская ночь, так что же нам стесняться? Почему т.н. патриоты всегда оценивают собственный моральный облик с оглядкой на Запад — остается загадкой. Но важнее другое: в современной Франции невозможно представить себе открытие памятника зачинщикам резни 1572 года. Тем более с участием официальных лиц, мечтающих о восстановлении Французской империи и возвращении ее колониальных владений любой ценой. В нашей же стране, официальная цель которой сейчас, кажется, близка задачам, сформулированным Казимиром Малевичем перед Хармсом и его друзьями («идите и остановите прогресс»), монументальная опричнина становится одним из элементов общей мемориализации ужаса. Возгонка страха идет через цензуру, силовые акции «гражданских активистов», уголовное преследование за мыслепреступления, разжигание милитаристской риторики, через перманентный поиск врагов и «агентов». Страх стал главной скрепой — прежде эту почетную роль выполняла нефтяная рента. Пряников на всех давно не хватает, так что было развернуто экстренное импортозамещение ужаса. Причем страшно должно быть всем: элитам, что у них заберут накопленное и лишат доступа к британским судам и британским же университетам для детей. Народу, повторяющему «лишь бы не было войны». Жителям Орла, которых байкер Залдостанов от лица «всех волков Русской весны» поздравил с «новым смысловым символом». Пряников на всех давно не хватает, так что было развернуто экстренное импортозамещение ужаса. Страшно должно быть всем Залдостанов прав: в городе действительно живет теперь нечто новое. Только это символ не государственной мощи, но всеобщего российского страха и бессилия. Бедная русская история идет по кругу: памятники тиранам возникают лишь для того, чтобы быть разрушенными. |
| Путин предупредил о возможной прослушке США журналистов кремлевского пула Posted: 16 Oct 2016 11:35 AM PDT Президент России Владимир Путин заявил, что спецслужбы США могут прослушивать журналистов из кремлевского пула, передает Интерфакс. «Вы носители определенной информации. Вы же входите в президентский пул, а потому являетесь носителями определенной информации. Вы можете что-то увидеть, услышать, с кем-то переговорить. Вы свободно болтаете по телефону, по открытой связи, выдаете в эфир все, что считаете нужным, все, что думаете или только предполагаете», — предупредил Путин журналистов из так называемого кремлевского пула — сотрудников СМИ, которые допущены к освещению мероприятий, в которых участвует президент. Глава государства добавил, что «на каждого из вас можно завести [оперативное] дело, наверняка так и есть, и отслеживать все ваши переговоры». Путин подчеркивает, что российские спецслужбы «работают строго в рамках российского законодательства», а Агентство национальной безопасности (АНБ) США «нарушает даже американское законодательство». В своих словах он сослался на неких «бывших сотрудников» агентства. Отвечая на вопрос, действительно ли российские спецслужбы завербовали основателя WikILeaks Джулиана Асанджа, президент сказал: «По поводу того, кто кого завербовал, я знать не знаю, мне это неинтересно». Ранее Путин прокомментировал информацию о том, что ЦРУ якобы получили задание подготовить план кибератаки на Россию. |
| Posted: 16 Oct 2016 07:01 AM PDT Агрессия всех ко всем меняется качественно. Ее адресатами все чаще становятся те, на кого раньше руку не поднимали. В пять часов дня 11 октября в людном коридоре Норильской городской больницы № 2 недовольный качеством лечения 28-летний пациент застрелил врача-дерматовенеролога 35-летнюю Ольгу Автаеву. У нее он наблюдался полгода. В тот день, придя на прием, высказал в кабинете претензии и, не найдя понимания, выбежал из больницы. Взял дома травмат, вернулся и в упор на глазах посетителей клиники расстрелял доктора. Осиротел мальчик — сыну в день убийства матери исполнилось четыре года. Спустя два часа убийцу задержали в квартире приятеля. На допросе он заявил, что имел сексуальные проблемы, был крайне недоволен качеством медобслуживания и не согласен с заключением лечащего врача. Трагедия. Но удивился ли кто? Новость того же дня, 11 октября, только из Приморья: девушке, укушенной уличным псом, в больнице Дальнегорска посоветовали поставить в церкви свечку, чтобы собака оказалась здоровой. Вакцины от бешенства в больнице не нашлось. Врач «за хамство» уже уволен, но разве врач должен снабжать больницы вакцинами? А не хамство ли та система, при которой в провинциальных больницах нет то одного, то другого, причем жизненно необходимого? Когда на десятидневные праздники пораженным раком дают самые слабенькие опиоиды, нигде в мире не контролируемые, при этом лишь на пять дней? И когда из-за страха перед надзорными органами врачи советуют родственникам онкобольных снимать боль водкой? Когда в «скорых», выезжающих на тяжелейшие ДТП, реально обезболивающих препаратов нет вовсе? Когда во всем миллионном Красноярске человеку, укушенному клещом, не найти иммуноглобулина ни за какие деньги: его просто нет ни в одной аптеке (испытано на себе)? Когда в тяжелейшую эпидемию гриппа один высокий медруководитель, отвечая, почему не хватает противовирусных препаратов, советует лечиться чесноком, а другой врач, жена губернатора, вовсе рассуждает по ТВ о пользе гриппа и высокой температуры? Ну да, это все не хамство, хамство — совет сходить в церковь. А что еще оставалось сказать врачу, которому не дали вакцину? А не девочка бы была — молодой человек за гранью нервного срыва? Удивится ли завтра кто-то новому ЧП в другой поликлинике, в райсуде или, скажем, в фонде соцстраха, да в любом учреждении, где люди напрямую, лоб в лоб сталкиваются с фундаментальными основами российского государства? Не с конкретными врачами или судьями — они могут быть вполне профессиональными, — а с образцово-бездушной системой, которая калечит все, для которой не существует ни человеческих прав, ни человеческих страданий и боли. В данной нам системе и армия, и полиция, и суд, и больницы — все суть одно, и все суть тюрьма. Для всех этих учреждений личность — пустой звук. Вот характерные грани выстроенного монолита. Согласно приказу Минздрава России, время первичного приема пациента у участкового терапевта и педиатра — 15 минут. А у офтальмолога, например, 14. Повторный прием — 70—80% от нормы первичного приема. При этом в Минздраве осведомлены, что этого времени докторам едва хватает на заполнение бумаг. Велено писать не более 35% от времени приема. Это вообще-то победа человечности: ранее предлагалось терапевтам на прием давать 10 минут, а педиатрам 9. Действительно, какие проблемы могут быть у детей? Вся жизнь впереди. Сравните с другой гранью: по данным судебного департамента Верховного суда, в первом полугодии с.г. в суды поступило более полумиллиона уголовных дел, осуждены 400 792 человека (против 360 211 за 6 месяцев прошлого года). А оправданы — 2586, из них 1759 мировыми судами, т.е. не по самым существенным делам. А если исключить дела частного обвинения, поступившие от граждан (где отсутствуют «госинтересы»), то оправданных всего 593. Примерно столько же, сколько за аналогичный период прошлого года, но при росте осужденных на 40 тысяч. Помните, как Д. Медведева в пору его президентства привели в замешательство, сказав, что оправдательных приговоров всего 0,8%? Репрессивный тренд с тех пор только усиливался, теперь и эти 0,8% недостижимы. Раньше, что бы мы ни делали, на выходе имели Т-80 или АК-74 с примкнутым штык-ножом. Сейчас — тюрьму. В любом случае выходят у нас только чугунные надежные страшные вещи. И, подобно железным спецназу и армии, у нас вполне мирового качества все то, что напрямую касается жизни и смерти, — например, отделения хирургии, реанимация, ожоговые центры. А все, что обеспечивается государством и что не критично для продления сиюминутного физиологического существования, все, что сверх, вся надстройка — поликлиники, наука, университеты, гимназии — это культ карго, это глиняные и соломенные самолеты. То есть оборотная сторона той же надежной тюрьмы. Впрочем, грани нашей системы известны всем, кто здесь живет. Сейчас о другом: о динамике отношений народа с этим Левиафаном (правовым государством, суверенной демократией и т.д.). В анамнезе нельзя не заметить стадии развития. Поначалу — забастовки, стачки, голодовки. В конце 90-х, в 2000-м учительница в Партизанском районе Красноярского края грозила самосожжением — тогда это было внове, хотя усталость от безрезультатной борьбы уже чувствовалась. Потом акты самосожжения и вправду пошли: сжег себя рабочий не платившего зарплату комбината «Сибволокно» (Красноярск), сжег себя в поле крестьянин, погрязший в долгах. Затем случилось качественное изменение этого надлома: повеситься на воротах врага, чтоб пристыдить его. А если получится, то и забрать его с собой. Летом 2010-го инвалид Сергей Рудаков из Качканара (Свердловская область) пришел в фонд соцстраха Нижнего Тагила и из «Сайги» уложил двух обидчиков, после чего застрелился сам. В один и тот же день, 15 апреля 2011 года, около шести утра по московскому времени произошло сразу два подобных случая. Водитель бензовоза Владимир Никитин поджег себя в Ирбейском райсуде (Красноярский край). Двухэтажное деревянное здание выгорело полностью. Кроме Никитина погиб 28-летний помощник председателя суда Иван Авдеев. Пятерых работников суда госпитализировали с тяжелыми травмами и ожогами. И тогда же поджег себя, облив бензином перед кабинетом главврача Белогорской горбольницы (Амурская область), 60-летний пенсионер. В 2012-м акт самосожжения в приемной «Единой России» в Новосибирске совершила Валентина Герасимова. И уже тогда появились те, кто просто убивал врагов и сохранял себя для дальнейшей борьбы. В первой половине 2010-го страна услышала о приморских партизанах. Самой ей столь бесчеловечные методы были еще чужды — если уж чью жизнь забираешь, своей расплачивайся. Ну так во Владивостоке, в Приморье и народ немного другой, порезче. Сейчас присяжные оправдывают партизан, и сейчас уже повсюду появляются такие же «народные мстители». Они уже не себя убивают, а тех, кто, по их разумению, виноват в их бедах. 29 декабря прошлого года 63-летний пенсионер и инвалид третьей группы Николай Каржовых, пронеся канистру с бензином в здание, где размещалась мэрия Дудинки, а также администрация и райсовет Таймыра (север Красноярского края), разлил горючее на стены и пол общего коридора, чиркнул зажигалкой. После чего зашел в ближайший кабинет и выпрыгнул на улицу. Погибли четверо. Полторы недели назад, ночью 4 октября, трое неизвестных, избив и связав охранника, не успевшего воспользоваться «тревожной кнопкой», проникли в здание администрации Шушенского района (юг Красноярского края). По закрытому переходу проследовали в смежное здание администрации райцентра. Поднявшись на второй этаж, взломали двери нескольких кабинетов, в т.ч. вице-мэра и административной комиссии. Разобрали системные блоки компьютеров, вынули из них жесткие диски, а бумажные документы подожгли, после чего скрылись. Чиновников, мэров, депутатов, главврачей убивали и раньше, и в 90-х, но тогда за этим стояли коммерческие, криминальные интересы. Безрассудно, из-за одной лишь обиды начали убивать сейчас. Цветы зла дали всходы. Провинциальная Россия звереет. По формуле обер-прокурора Синода Победоносцева: «Да знаете ли вы, что такое Россия? Ледяная пустыня, а по ней ходит лихой человек». (Мережковский тогда ему возразил: не они ли сами устраивают из России эту ледяную пустыню?) И агрессия всех ко всем, разлитая в воздухе, теперь, похоже, меняется качественно. Ее адресатами все чаще становятся те, на кого раньше руку не поднимали. У нас действительно особый путь: «не наш» мир стоит на том, что агрессивность и жестокость к живым людям недопустима, к институтам власти — обязательна; а у нас, коли нет спроса с власти в целом, спросят с конкретного человека в ней. Или с первого попавшегося. Кремль и «Единая Россия» могут продолжать праздновать победу на очередных выборах. Ее плоды — вот это расчеловечивание «генетически доброго» «народа-богоносца». Весь объем агрессии переадресовать на Америку, национал-предателей, либералов уже не получается: ненависти, кажется, слишком много. Хватит на всех. Чиновники и врачи, безусловно, совершенно разные сословия. Но для озверевшего человека это не важно, столоначальник ли перед ним, врач, учитель, тренер. Теперь тормозов нет. Вспомните последние резонансные преступления в своем регионе и сравните мотивы 90-х, нулевых и теперешние. Все знакомые и родные медики говорят об одном — о крайне расшатанной психике пациентов, пограничном состоянии многих, угрозах, ставших повседневностью, немотивированной агрессии. Из-за диагнозов, грозящих потерей работы, человек готов убивать. Кого? Кто поставил этот диагноз. А все мои личные впечатления от поликлинического звена сводятся к одному: это крах медицины. Это звено уже полностью невменяемо. При последнем посещении своей поликлиники выяснил, например, что меня без какого-либо уведомления/согласия перевели в соседнее учреждение. И таких — десятки, если не сотни. Написал заявление главврачу, восстановили по прежнему месту. Это всего лишь бизнес на подушевом финансировании: чем больше душ (пусть даже мертвых) числится за учреждением, тем ему выгодней. Переписывают туда-сюда, за переход пациента сначала одни получают, потом другие, когда он возвращается. Но карты моей теперь нет, пропала (во всяком случае для меня). И можно только предполагать, какие чудеса в ней запечатлены для страховой компании. И диспансеризация, поди, о почти стопроцентном прохождении которой рапортуют краевые медчиновники, и высокотехнологичная медпомощь… Вот сейчас обсуждается взимание платы с безработных за оказание им медуслуг. А что, хочется поинтересоваться, в поликлиники по ОМС у нас кто-то ходит кроме безработных и пенсионеров? Везде, где в мире ни бываю, захожу в больницы, аптеки и аналоги наших поликлиник. Так вот, прежде всего поражает, что за медуслугами там обращаются люди всех возрастов. Это лишь в России поликлиники забиты бабками (даже летом, когда только успевают растить на дачах урожай?). От активного работающего населения и молодежи поликлиники давно отсечены. Это ж надо записываться за недели, потом высиживать часы в очередях. Что естественно, ведь не все врачи готовы к 15-минутному формализму, возведенному в профессиональное достоинство. Однако оборотной стороной их милосердия являются образующиеся очереди в коридорах. Стояние в этих очередях здоровья точно не добавляет. Кто-то в них и вовсе помирает, такие происшествия тоже вошли в традицию. Платить? Но «платников», как замечают все вокруг, ненавидят в поликлиниках еще больше, чем обычных пациентов, — вероятно, потому, что эти деньги никакого отношения к жалованью врачей и сестер не имеют, а нагрузку увеличивают. Система последовательно борется с любым проявлением милосердия и сострадания — по сути, с врачебным профессионализмом. Напомнить, во что превратили жизнь участкового терапевта Алевтины Хориняк, выписавшей рецепт на обезболивающее неприкрепленному к ней онкобольному в терминальной стадии? Врача наказали за то, что она врач, за следование медицинской этике и исполнение профессионального долга. У нас сплошные юристы в руководстве страной, губерниями, а законы и инструкции у них выходят сплошь кривые и бесчеловечные, ничего уже не имеющие общего с советской медициной и той, дореволюционной, которую мы знаем по Чехову, Вересаеву, Булгакову. Дореформировали медицину: те времена кажутся золотыми. Хориняк, кстати, ушла из медицины, честно сказав, что за 15 минут, которые ей отвели на прием, она может лишь успеть записать данные в карту. На человека времени не остается. Принимать дольше — образуется очередь. Алевтина Петровна до 1994 года работала фтизиатром. Лечила рецидивистов, больных СПИДом, сифилисом. И не было такого, чтобы она не взяла за руку своего пациента, не выслушала, чтобы постаралась побыстрей избавиться. Ходила по домам своих больных, помогала всем, чем могла. И ни разу, говорит, за более чем полувековой стаж не почувствовала какой-то агрессии. Нынешние чинуши от медицины рассуждают о том, что, отправляя детей лечиться за границу, мы, оказывается, дискредитируем нашу систему здравоохранения. Детям то есть лучше помирать на родине. Какое отношение это — или то же заполнение бумаг участковыми врачами — имеет к медицине, к тем клятвам, которые эти люди давали, вступая в профессию? Хроника участившихся нападений пациентов на врачей весьма красноречива, видеоподборки выложены в Сети. И Минздрав разрабатывает законопроект об ужесточении наказания за нападение на медработников. Заметьте: речь снова об усилении репрессивного тренда, а не собственно о защите врачей. Потому что для этого требуется изменять стандарты работы медицины. Но кому ж надо разбираться с причинами — со следствиями бороться проще. Это типичная сегодняшняя реакция. Вот за три дня в Красноярске сразу два случая детской поножовщины. 9 октября 13-летний семиклассник зарезал ножом-бабочкой ровесника из-за оскорблений в «ВКонтакте». 11 октября 12-летние шестиклассницы в Дивногорске (городе-спутнике Красноярска) поссорились на почве ревности. На разборках в лесополосе одна из учениц 10-сантиметровым кухонным ножом изрезала двух соперниц. (А до этого в Норильске дворник обнаружил в контейнере труп 12-летнего мальчика. Оказывается, его забила и задушила женщина, узнав, что этот школьник участвовал в компании сверстников в сексуальных домогательствах к ее восьмилетнему сыну.) И сразу появились призывы и петиции снизить возрастную планку уголовной ответственности до норм сталинского СССР. Давайте еще подпишем петицию о запрете ножей, секса, ревности и соцсетей. Да самих себя нам нужно запретить, ведь не с Луны же эта школота. Наши дети — это мы и есть. Мы — копия наших детей, они — копия наша. Эти звереныши возросли на вот этой жизни, в которой нас что-то долго гнетет, а мы не можем ответить или отвечаем, срываясь на тех, кто рядом. Вот селфи сегодняшней России. Не космос, не балет, не нефть, не Кадыров и горцы, не Путин, не коррупция, не война. А расстрелянная молодая женщина-врач, зарезанный ребенком ребенок и неадекватная реакция страны на эти трагедии. Алексей Тарасов Обозреватель |
| Posted: 08 Oct 2016 05:01 AM PDT Международный «Мемориал» признан «иностранным агентом» за критику закона об «иностранных агентах». «Арестован по подозрению в шпионаже в пользу иностранного государства» — так чаще всего писали в справках о реабилитации людей, расстрелянных в 1930-х годах. Только в Москве насчитывается больше 17 тысяч пострадавших от советских репрессий. У большинства из них хранится справка о реабилитации отца или деда именно с такой формулировкой. Теперь в список «иностранных агентов» попало и само общество «Мемориал», в которое входят многие из пострадавших. Как объявило четвертого октября Министерство юстиции, организация получала «денежные средства от иностранных источников», а в ее работе «выявлены признаки участия в политической деятельности». Сам «Мемориал» немедленно заявил, что «считает это решение противоправным и будет обжаловать его в суде». До того в список «иностранных агентов» Минюст уже включил шесть организаций, которые входят в «Мемориал»: «Почти не осталось приличных организаций без этого клейма», — мрачно говорит председатель правления «Мемориала» Арсений Рогинский. Проверка Международного «Мемориала» началась в сентябре. Как объясняет Рогинский, признаки политической деятельности (без нее организацию нельзя признать «иностранным агентом») «Мемориала» Минюст нашел в пяти заявлениях, опубликованных на сайте организации. Три из них, по иронии, — критика самого закона об «иностранных агентах» и протесты против включения в их число правозащитного центра «Мемориал» и Сахаровского центра. Четвертый — протест против участия российских войск в событиях на Украине. Пятое — об убийстве Бориса Немцова. — Эти заявления — формальный повод, — уверен Рогинский. — Если бы Минюст не нашел эти заявления — нашел бы что-то еще. Как в Сахаровском центре, где, чтобы найти политическую деятельность, понадобилось читать стенограммы дискуссий. Кроме того, Минюст не учел, что по разъяснению Конституционного суда международные организации не могут быть признаны иностранными агентами. — Наш международный статус подтверждался при каждой перерегистрации, последний раз — полтора года назад, — говорит Рогинский. — Вопрос в том, как Минюст будет доказывать свою позицию в суде. Чем занимается международный «Мемориал»? Это историческая организация, созданная, чтобы сохранять память о государственном терроре. В ее архиве хранятся документы о 80 тысячах человек, репрессированных в советское время. В базе данных с короткими справками — еще почти три миллиона. Каждый месяц «Мемориал» отвечает на несколько сотен запросов людей о судьбе их родных только в Москве. — От меня только что ушел человек, отец которого умер в лагере под Иркутском в 1942 году, — говорит историк и член правления «Мемориала» Ирина Островская. — Всю жизнь этот человек понятия не имел, где его папа, мать не рассказывала. Мы год искали и только сейчас получили справку, где написано, что он умер от старческой дряхлости, а было ему 50 лет. На самом деле в лагере в 1942 году он, скорее всего, умер от голода. Теперь мы будем пытаться понять, остались ли хоть какие-то следы лагеря, найти кладбище… Больше ничего сделать нельзя, но сын этого человека благодарит нас все равно. Он сегодня пришел ко мне со смешком: «Ну что, «иностранные агенты», как поживаете? Что в вашей жизни изменилось?» Да ничего не изменилось. Мы продолжаем делать наше дело, потому что кто-то ведь должен. Как уверен Арсений Рогинский, включение в реестр Минюста все-таки повлияет на работу «Мемориала». — Если мы проиграем суд, это приведет к сужению нашей работы, — уверен он. — Мы много работаем с людьми за пределами узкого круга правозащитников или историков. Проводим публичные акции, лекции, выставки. Согласуют ли акцию или выставку, если чиновник будет знать, что мы «иностранные агенты»? Много наших направлений (сбор информации о жертвах репрессий, например), конечно, сохранится. Но с публичной и массовой работой придется трудно. Сейчас в «Мемориале» готовятся к акции «Возвращение имен». Десять лет подряд 29 октября, накануне Дня памяти жертв политических репрессий, все желающие, выстраиваясь в многочасовую очередь, читают имена людей, расстрелянных в Москве в годы советского террора: с 10 вечера до 10 утра. По словам Ирины Островской, за 10 лет удалось прочесть чуть меньше половины списка. На многих из расстрелянных тогда тоже было клеймо «агента». |
| You are subscribed to email updates from Блог «Новой газеты». To stop receiving these emails, you may unsubscribe now. | Email delivery powered by Google |
| Google Inc., 1600 Amphitheatre Parkway, Mountain View, CA 94043, United States | |
Комментариев нет:
Отправить комментарий